Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Человек с Бульвара (обзоры дилетанта)

Подписаться Бесплатная «Золотая» новостная рассылка Подписчиков 766 RSS
←   Август 2006   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней 9 выпусков (1-2 раза в неделю)


Сайт рассылки: http://www.baku.ru/pubs/reviews
Открыта: 23-01-2005
Адрес автора: culture.news.reviews-owner@subscribe.ru

Автор
Женька

Статистика

766 подписчиков
-1 за неделю
←   Все выпуски   →

Человек с Бульвара (обзоры дилетанта) Дмитрий Быков. Орфография


Пожалуйста, оцените этот текст (кнопочка чуть выше). Мне это очень важно. Спасибо

Дмитрий Быков. Орфография

Сегодня речь пойдет о книгах.
Впрочем,  как и всегда, когда нет никакого фильма, тянущего на разбор. Чего только не просмотрено за прошлую неделю: и окончательно разочаровавший Альмодавар («Возвращение»), и не лучший Шьямалан («Девушка из воды»),  и никакие французские («Дублер») и американские («он, я и его друзья», « моя бывшая супер-подруга», «прожигатели жизни») комедии, – информацию о фильмах и мое  (да и не только мое) мнение о них, вы можете увидеть в уже, надеюсь, полюбившемся вам, каталоге (http://www.baku.ru/ctg-list.php?id=1&t=cmm&cmm_id=39).
Кстати (кстати, потому, что не по теме обзора), рассылка наша (моя и ваша) стала золотой, и это значит… да ничего это не значит, кроме того, что вы на правильном канале. Спасибо всем, кто читает, двойное - всем, кто голосует и  огромное – всем, кто пишет.
Ну а теперь, наконец, о книжке.
«Орфография» Дмитрия Быкова роман не новый, вышел раньше, чем отрецензированный мной “Эвакуатор” (http://www.baku.ru/pubs/reviews/11668_ru.php), но так получилось, что прочел я его только недавно. Прочел и влюбился. И даже собираюсь купить себе книгу на полку, чего в последнее время не делаю, если можно найти в Интернете (тут можно скачать роман: http://lib.aldebaran.ru/author/bykov_dmitrii/bykov_dmitrii_orfografiya/).
Сюжет таков: дело происходит в 1918. Главный герой (журналист, пишущий под псевдонимом Ять) пытается найти себя в стремительно преображающемся мире, мире, где нет ему места (один из первых декретов советской власти отменил букву «Ять»).  Среди остальных действующих лиц и исполнителей легко угадываются литературные фигуры тех времен: Луначарский, Горький, Хлебников, Маяковский, Ходасевич и прочие. Это, кстати, делает роман еще более увлекательным – напрягаешь серые клеточки в попытке угадать, кто послужил прототипом. Параллели можно искать не только в послереволюционном Питере, но и в послеперестроечной России – тот же разгром НТВ, к примеру.
Но все это не главное, главное это интеллигентские заморочки нашего героя в попытке понять как жить дальше. Ну и, конечно, чудесная любовная линия в не менее чудесных  декорациях Крыма.
Все это позволяет прочесть книгу на одном дыхании, несмотря на ее солидный объем – аж 688 страниц.
Если искать литературные параллели,  то Ять это, конечно же, пастернаковский Живаго. Только тот все для себя решил, а Ять все еще мучается, трепыхается, ищет правильный ответ на вопросы, ответа на которые, наверное, нет.
Мне Быков близок еще и своими антилиберальными, консервативными (наверное) взглядами. Очень показательна сочиненная Ятем статья про возможность взлета культуры лишь в тепличных условиях. Впрочем, тут я уже вступаю на поле публицистики, которая, надо сказать, у Быкова очень неплохая, но роман все-таки не об этом. Или не только об этом.
Роман, мне кажется, было бы классно экранизировать (и сыграл бы Ятя, конечно, Меньшиков), а сцена свадьбы просто просится на экран. Она, кстати, одна из лучших, светлых сцен в романе. Завершается, правда, слишком мрачно…
 Ну вот, пожалуй, и все. Хотя, считаю необходимым добавить для тех, кому Быков примелькался: не бойтесь, книга, действительно, отличная.
И как бонус- отрывок из романа (отрывок в несколько раз больше обзора и несравненно лучше):


Многие и тогда, и потом задавались вопросом: отчего в 1918 году так много было случайных встреч, романных совпадений, отчего все герои тогдашней прозы постоянно сталкивались на необъятном российском пространстве, словно вся грандиозная катавасия для того только и затевалась, чтобы какой нибудь Иван встретился с Катей и продолжал с маниакальным упорством обнаруживать ее везде, куда бы ни сунулся, — так что под конец потрясенному читателю начинало казаться, что в России, кроме Ивана с Катей, никого особенно не было? Сидят они, положим, в своем Петрограде или на даче в 1916 году, и разыгрываются между ними обычные для того времени комнатные страдания: у него сомнения, у нее запросы, и вообще ей больше нравятся военные. В семнадцатом году она отправилась к тетке на юг, он остался в городе и шляется по улицам, как помешанный, присоединяясь то к одной, то к другой толпе, — но и толпы шатаются так же, не зная, куда бы влиться. Рано или поздно при таких делах начинают постреливать, и Иван, не желая уезжать на юг, где есть шанс увидеться с Катей, успевает завербоваться в экспедицию какого нибудь Чулюкина, исхитрившегося убедить Временное правительство в необходимости срочного изучения быта северных народностей.
Но не успели они доехать еще до ближайшей северной народности, как в Архангельске настигает их весть о петроградском перевороте. В экспедиции, естественно, раскол. Одни, как Чулюкин, уверены в необходимости далее следовать намеченным маршрутом: какая бы ни была в России власть, а истинным интересам страны служит прежде всего честный ученый. Другие разворачиваются и — в Петроград, в водоворот событий. Кому какое дело до ваших северных народностей! Иван мучительно колеблется, но тут встречает Катю. Катя, что с тобой, как ты попала в Архангельск из Мучкапа? Ах, видишь ли, тетя больна, дела наши совсем расстроены, и ее новый муж, адвокат Красновский, так на меня смотрел… а как раз на соседней улице остановился вернувшийся с фронта поручик Черенцов, у него там сестра. И… но ты понимаешь, конечно, ничего серьезного… он уехал сюда в британскую миссию — куда мне было бежать? И вот я здесь. Познакомься, Алексей. Черенцов щелкает каблуками, зубами, глазами. Разрешите откланяться. Катрин, не задерживайся, я буду ждать.
Ну тебя к черту, Катя, сердито бросает Иван. Не сердись, глупый, говорит она ему со снисходительностью взрослой женщины (ну как же, с поручиком!..). Мы еще увидимся, когда будем достойны друг друга… а пока нас несет, как сухие листья, нет у нас родины, нет нам изгнания.
Ивану теперь совершенно не до народов Севера. Ах так, отлично, говорит Чулюкин, играя желваками. С ним осталось всего пять человек, но ничто не остановит исследователя. С горсткой вернейших выходит он из Архангельска и пропадает из поля зрения повествователя, затертый где то во льдах, в «Ниве», во «Всемирном следопыте». Обратно в Питер Ивану не хочется — он едет на Украину, намереваясь оттуда пробраться за границу. В бесконечных, битком набитых, непредсказуемо останавливающихся и трогающихся поездах, с пересадками, спотычками и провалами беспамятства добирается он до Харькова, и первая, кого он там видит, — Катя! Черенцов бежал со своими англичанами, она уехала со Злотником (Авраам, это Ваня, я вам рассказывала, наши матери дружили когда то). Ах, матери. Больше нас, значит, ничего не связывает. Ну что ты дуешься, глупый, — зачем ему знать о нас больше? Авраам ездит по югу, скупает продукты, собирается обменять в Петрограде… вообще человек темный, но с задатками. Хорошо же, Катя. Вот до чего ты докатилась. Кстати, знаешь, Ваня, где я тут остановилась? Нам (о, проклятье!), нам сдала комнаты местная учительница, двоюродная сестра твоего Чурю… Чири… Чулюкина, черт бы тебя побрал! Не сердись, милый.
Я не сержусь, милая, сквозь зубы отвечает Иван и тут же вступает в Добровольческую армию, которая как раз случилась тут неподалеку. Жестоко разочаровавшись в архаичном, напыщенном, далеком от народа «Белом Деле», не веря в любовь, не видя будущего для России, он дезертирует и с отчаяния пополняет собою банду местного батьки, романического типа по прозвищу Шаравый. Он сожительствует с цыганкой, устраивает по ее капризу показательные расстрелы и питается кокаином. Однажды Ивана вызывают в штаб Шаравого: нужно допросить странного человека, побиравшегося по селам. Может быть, он шпион? Во всяком случае, выдает себя за англичанина. Иван приходит в штаб и видит Черенцова. Глаза их встречаются. Черенцов понимает, что ему конец. Иван понимает, что благородство в нем сильнее жажды мести. Да, этот человек действительно англичанин, я узнаю его лондонское произношение. Отпустите его. Отпустить, говоришь? Нет, пущай с нами остается, воюет, по своему нас учит. Мы ведь рано или поздно до самой его Англичании дойдем. Улучив момент, поручик сквозь зубы по английски говорит Ване: «I shall remember you for it!» В голосе его слышится не столько благодарность, сколько угроза. В первом же бою Черенцов перебегает к красным. В этом бою тяжело ранят и Ваню. Подбирают его уже красные, и первая, кого он видит, — медсестра по имени Катя. Конечно, Злотник оказался мерзавцем (как будто он мог оказаться кем то другим!). Мгновенно перекрасившийся Черенцов клевещет на Ваню, объявляя его злейшим контрреволюционером и правой рукой Шаравого. Но красный командир, бывший ученик Чулюкина (в те еще времена, когда тот преподавал географию в московской гимназии), с помощью Кати восстанавливает историческую справедливость. Черенцова уводят в расход (он оглушительно щелкает зубами), а Иван оказывается в штабе. Нам грамотные нужны.
Рассказывать ли, как, убоявшись красных жестокостей и долгих, нудных, бессмысленных дискуссий с учеником Чулюкина, Иван дезертирует и оттуда? Как пробирается в красный Петроград и устраивается в новую экспедицию, идущую на поиски предыдущей? Как в конце концов по легендам северных народностей он находит странного белого человека, прошедшего тут три года назад, и наконец обретает Чулюкина — совершенно очукчившегося, женатого на северной девушке, которую туземцы называют Сон О Полете Пчелы Вокруг Оленя. И добавлять ли, что в этой девушке он скоро узнает Катю, которая и говорит ему наконец: вот час и настал, теперь ты не мальчик, но муж?
Ах, оставь, Катя. Какой я теперь муж? Вечно мы называем мужем того, у кого не осталось надежды… Прощай, Катя, я никогда не мог застать тебя одну, но и никогда не мог избавиться от тебя вполне. Всюду, куда я ни ткнусь, ты будешь торчать на моем пути, — и я готов поспорить, что первая, кого увижу на американском берегу, сбежав в Америку, будешь ты, в обществе двоюродной сестры Чулюкина. Но слышишь ты это оглушительное щелканье бича за порогом чума? Ах нет, милый, ничего страшного, это пастух ведет оленей… Нет, Катя. Так щелкать может только Черенцов, чудесно спасшийся, навеки завязанный с нами в единый узел. Нам никуда не деться друг от друга. Прощай, Катя.

Обсудить фильму можно по адресу: http://www.baku.ru/pubs/reviews/11791_ru.php или послав мне письмо eugene_vig@bigfoot.com и я с удовольствием опубликую ваши письма в следующем выпуске.
В избранное