Густав Климт и Эмилия Флеге - 27 лет вместе (часть 1)

Женщины в жизни Климта были всегда. Они проходили чередой – знатные аристократки и обыкновенные натурщицы, гордые красавицы и вульгарные проститутки, богатые жены бюргеров и простолюдинки из предместий. Они возникали в жизни художника, а через какое-то время бесследно исчезали, оставив след в живописи Густава Климта, который обессмертил их в своих полотнах.

  Выдающийся представитель эпохи модерна в Австрии, Г. Климт любил изображать женское тело. Множество его работ просто дышат эротизмом. Рафинированная публика Вены конца XIX начала XX столетия была еще не готова к той откровенности изображения, которой пользовался художник, создавая свои шедевры. Подробную статью об эротике в творчестве Г. Климта вы можете прочитать:  http://ankalev.ru/uncategorized/erotika-v-tvor…gustava-klimta.html ‎

Несмотря на огромное количество женщин, которых живописец впустил в свою жизнь, самой длительной его привязанностью была свояченица. 

Густав Климт и Эмилия Флеге – 27 лет вместе. О жизни художника исследователям приходилось собирать сведения буквально по крупицам. Климт был малообщителен и неразговорчив, не обладал светскими манерами, в речи был зачастую резок и грубоват, а внешностью походил на крепко сбитого крестьянина. Он был старше Эмилии на 12 лет и казался ей старым, когда она пришла к нему брать уроки рисования по желанию ее отца. Девочке было всего 14 лет.

Состоятельный отец, владелец фабрики, где изготовлялись курительные трубки, захотел дать дочери образование в сфере искусства и платил учителю щедро. Сразу скажем, что художника из Эмилии не вышло, но природные задатки к рисованию Густав сумел развить. Позже это пригодилось в профессии: Эмилия стала дизайнером женской одежды.

Чуткая девочка постепенно привязалась к угрюмому мэтру. Ей нравилось проводить время с ним. Помимо уроков, она помогала ему в мастерской: мыла кисти, готовила холсты, выполняла мелкие поручения мастера. Для Климта Эмилия была незаменимой; своей молодостью она устраняла приступы депрессии и недовольства собой, которые часто овладевали учителем. Иногда они совершали совместные прогулки, посещали лучшие венские кондитерские, бывали в Бургтеатре, где Климт с гордостью обращал внимание ученицы на расписанный лично им потолок. 

Уроки мастера не прошли даром; девушка стала понимать то, что хотел выразить своей новой живописной манерой ее учитель. Позднее Климт всегда прислушивался к мнению свояченицы, ценил ее знания и пользовался советами. Эмилия стала для него настоящим другом.

Неожиданная смерть Эрнста, брата художника, женатого на Хелене, сестре Эмилии, потрясла всех родственников. Надо было заботиться о вдове и ее маленькой, осиротевшей дочери. Судьба распорядилась так, что Эмилия все годы находилась рядом с Густавом, вплоть до его смерти в 1918 году.

(часть 2)   27 лет Густав Климт и Эмилия Флеге были вместе. Естественно, возникает вопрос: существовал ли между Густавом и Эмилией роман или же их связь была только родственной? Однозначного ответа дать невозможно. Дневников художник никогда не вел, а его немногочисленные письма Эмилия уничтожила перед своей смертью (1952 год). Написавший огромное количество обнаженной женской натуры, Г. Климт создал всего три портрета родственницы.

              На них изображена скромная девушка  восемнадцати лет.Ее щеки покрывает нежный румянец. К счастью, сохранились фотографии, которые свидетельствуют о нежной дружбе между учителем и ученицей.

Безусловно, в юности Эмилия была увлечена своим учителем. Возможно, на что-то надеялась? Ей приходилось видеть в мастерской много натурщиц, так часто сменявших одна другую… Некоторые производили на свет детей от мастера; впрочем, за редким исключением, он ими не интересовался и равнодушно относился к судьбе матерей, их родивших. Климту важно было лишь искусство, он всецело принадлежал ему.

Женщины давали ему вдохновение, поддерживали в нем потребность творить. Когда полотно было закончено, художник легко расставался с моделями и забывал их. Конечно, не со всеми он так поступал. Например, роковая красавица, жена богатейшего «сахарного короля» Европы Ф. Бауэра – Адель, была несколько лет музой живописца. Подробно об Адели Блох- Бауэр вы можете прочитать:

http://shchiptsova.ru/categori/gustav-klimt-i…del-blox-bauer/html ‎

Но вернемся пока к Эмилии. Ей казалось, что она любит Климта. Он был для нее всем. Другие мужчины ее не интересовали. Сестра Паулина владела школой портних; ей помогала Хелена. Эмилия решила, что мастерство портнихи будет востребовано всегда и начала учиться. Климта она не забывала. Закончив занятия у Паулины, сразу же мчалась в мастерскую; просто побыть рядом и помечтать.

Шли годы. Густав был противником буржуазного брака и не делал никаких ответственных решений в отношении свояченицы; она же надеялась… В какой-то момент в ее душе начался разлад, овладела апатия. Эмилия чувствовала, что теряет самоуважение. Родители ее не понимали; искренне желавшие дочери достойного избранника, они не поощряли ее сближения с диким «варваром», как называли Климта. Эмилия никак не могла решиться окончательно порвать с художником;  она видела жалостливые взгляды матери, жесткие – отца, недоуменные – сестер.

Современником живописца был известный в Вене ученый, практикующий психоаналитик Зигмунд Фрейд, успешно лечивший депрессию и различные неврозы. Особым уважением он пользовался у знатных дам. К нему и обратилась Эмилия Флеге. З. Фрейд разработал собственную методику. Он беседовал с дамой, лежащей на кушетке; сам же сидел на стуле спиной к ней.

Неоднократные лечебные разговоры имели успех. Доктор решительно настаивал, чтобы его пациентка начала жить собственной жизнью, а не следовать, как тень, за мэтром. Фрейд советовал ей найти себе занятие и отвлечься от постоянных мыслей о художнике.

Эмилия смогла преодолеть эмоциональную зависимость. Вместе с Хеленой они организовали салон модной одежды. Им удалось закрепиться в отличном месте: центр Вены, первый этаж известного среди аристократов кафе «Каса пиккола». Это респектабельное заведение посещала состоятельная буржуазная публика. Вскоре в доме от кутюр дела пошли в гору. Разработка дизайна одежды пришлась Эмилии по вкусу. С Г. Климтом она дружить не перестала, но их отношения перешли в новую фазу: они стали дружескими, ровными и спокойными. Вместе ездили в путешествия, иногда, в качестве дамы, Эмилия сопровождала художника на обязательные светские мероприятия.

Успешное ведение дел салона моды принесло Эмилии материальное благополучие, сделало ее финансово независимой. Окружающие этого не понимали. Однако Эмилии так было удобнее. Дружба с художником продолжалась. Климт делал эскизы ткани для платьев, служившие нарядами для венских красавиц. К этому времени относится самый известный портрет Эмилии, созданный художником.

Ей 27 лет; он уже не робкая девочка, а зрелая, знавшая себе цену дама, уверенная в себе. Ее властный, немного ироничный взгляд говорит о многом… Ткань платья словно пейзаж, изображающий лес и поле; оно подчеркивает стройную фигуру Эмилии. Изобразить женщину в подобном одеянии было смелым поступком для художника: в то время дамы продолжали носить платья с многочисленными рюшами и оборками.

Хочется привести строки из стихотворения поэта Ивана Есаулкова об этом портрете:

Предстала перед нами героиня

В орнаментальной плоскостной картине…

С Эмилией Климт дружен много лет,

Написан им по-новому портрет.

Лицо модели. Всюду арабески.

Все это дивно, поражает блеском!

Здесь разнотипна и абстрактна вязь.

До дней последних протянулась связь!

Художник сам придумал платье это

И подчеркнул им стройность силуэта.

Орнаментом иль россыпью цветов –

Любой деталью фона вновь и вновь

Климт выразил к Эмилии любовь!

              В силу родственных связей семье Флеге был доступен для летнего отдыха загородный дом на озере Аттерзее. Брат Эмилии – Герман был выгодно женат на Терезе Паулик. Ее отец поставлял мебель к императорскому двору и стремился походить на властителей жизни. Имея средства, он пригласил архитекторов и выстроил настоящий замок с башенками и горгульями. Интерьеры помещений поражают одновременно простотой, изяществом и удобством. Галереи, террасы, балконы напоминали рыцарские романтические времена. Для полноценного отдыха здесь было создано все.

         Каждое лето сюда приезжал Климт. окрестности были великолепны; именно в этих местах художник создавал свои оригинальные пейзажи, которые, как и женские портреты, исполнены в неповторимой климтовской манере.

Эмилия разрабатывала новые модели женских нарядов, Густав рисовал. А еще – рыбалка, прогулки по озеру на лодке, веселье с приезжающими гостями…Густав оттаивал, на его лице блуждала улыбка… Для Эмилии это было счастьем. Возможно, и для Густава тоже? Во всяком случае, в эти летние месяцы его никогда не посещала преследовавшая его хандра. Вилла Паулик вдохновила художника на создание 49 полотен.

         Густав Климт и Эмилия Флеге – 27 лет вместе. Так был ли у них роман? Если брать во внимание чрезвычайную любвеобильность художника, то можно утверждать, что был. Окружающие однако, замечали, что Климт относился к Эмилии с несвойственной его натуре романтичностью. Он действительно считал ее своим другом, может быть, единственным; ценил ее постоянное присутствие и возможность опереться на дружеское плечо. Со смертью матери в 1915 году Климт вновь почувствовал себя одиноким.  Мать была для него дорогим человеком; он всю жизнь прожил с ней в одном доме и ее уход тяжело переживал. Навалились болезни и через три года художника не стало. Эмилия прожила долгую жизнь (78 лет) и скончалась в 1952 году. Как уже говорилось, она сожгла письма Климта к ней.

Климт никогда не писал автопортретов, никого не посвящал в свою личную жизнь, не объяснял смысла созданных картин. Уместно привести его собственные слова: «Я убежден, что как человек я не очень-то интересен. Кто-нибудь, кто хочет узнать обо мне как о художнике, должен внимательно изучать мои картины и пытаться узнать из них, кто я такой и что я хотел». 

Какое обещание дал Роман Гари?

Приветствую всех любителей книг, активных читателей! Недавно закончила читать книгу, удивительно поэтичным языком рассказывающую о взаимоотношениях матери и сына. Впечатления от прочитанного просто незабываемые. Это «Обещание на рассвете» Романа Гари. О личности автора, его интересной, но сложной судьбе я хочу рассказать.

Современная западная литература знает немало примеров, когда знаковыми, неимоверно популярными становились книги писателей – выходцев из России. Это Владимир Набоков, Натали Саррот, Эльза Триоле, Ален Боске и другие. Мы же будем говорить о писателе, широко известном под двумя псевдонимами: Ромен Гари и Эмиль Ажар.

Кто же этот человек? Какое обещание дал Роман Гари?  

Автобиографический роман «Обещание на рассвете» повествует о нежной и сильной любви матери и сына, необыкновенной привязанности их друг к другу. Настоящее имя писателя – Роман Касев. Он литовский еврей, родился в 1914 году в Вильно; тогда это была территория Российской империи. Мать – Мина Овчинская (в романе «Обещание на рассвете» — Нина Борисовская) была неудавшейся актрисой французского театра в Москве, недолго была замужем за Арье-Лейб Кацевым (погиб перед входом в крематорий Освенцима; об этом писатель получил письменное свидетельство очевидца) и перед революцией увезла трехлетнего сына в эмиграцию. Своим отцом Роман Гари считал замечательного артиста немого кино – Ивана Мозжухина.    

В эмиграции жилось довольно трудно. Однако мать делала все для образования сына. Он учился во французских лицеях, в Сорбонне получил диплом юриста, в университете Варшавы – филолога-слависта.

Беззаветная любовь матери к сыну… она произрастала из тоски по оставленной родине, тоски от одиночества, трудностей быта и надежды на прекрасное будущее сына, которое возместит все.

Ее обещание великой жизни еще не подросшему сыну, данное на рассвете… Материнские мечты, которые, на первый взгляд, были заоблачными и невыполнимыми. Но ведь это всего лишь мечты! «Мой сын станет французским посланником, кавалером ордена Почетного легиона, великим актером драмы, Ибсеном, Габриэле Д, Аннунцио. Он будет одеваться по-лондонски!»

Мечты матери сбылись; сын не разочаровал ее, более того, превзошел все ожидания.

Энергичный Роман Гари любил жизнь во всех ее проявлениях, он завоевывал жизненные высоты одну за другой и действительно стал дипломатом. Сначала – сотрудником французских посольств в Софии, Берне (1949), в Лондоне (1955), а затем — генеральным консулом Франции в Лос-Анджелесе, где за 4 года успел подробно изучить нравы Голливуда и механизм развития американского кино. Он путешествовал по всему свету!

Красивый внешне, элегантно одетый, он украшал своим присутствием все светские мероприятия. А еще – военный летчик-истребитель во время Второй мировой войны, участник Сопротивления, кавалер ордена Почетного легиона… он дружил с Де Голлем.

И наконец, Роман Гари стал автором многих замечательных книг. Настоящая литературная знаменитость! Ему было о чем писать. Он впитал в себя и собственное творчество множество культур: русской, еврейской, французской, американской…

В своих романах Гари смело затрагивает важные проблемы времени. «Все мои книги насыщены нашим веком до бешенства». Он свободно владел французским и английским, хотя это не родные его языки. Из 20 романов 6 были написаны по-английски и самим же переведены на французский. Он был талантлив во всем, за что брался.

Свой первый псевдоним писатель объяснил так: «Гари – от русского гори в повелительном наклонении. Это приказ, которому я всегда подчинялся в литературе и жизни».

Престижная Гонкуровская премия была присуждена ему в 1956 году за роман «Корни неба». Во Франции она считается самой главной и почетной литературной наградой. Ее можно получить только один раз – таковы правила. Однако Р. Гари решил их нарушить. Неслыханно! Писатель получил Гонкуровскую премию дважды. Как это ему удалось?

Уже создавший множество романов, в полной мере состоявшись как писатель, Роман Гари решился бросит вызов судьбе. Он признавался: «Моего «я» мне не хватает. Когда я слишком долго остаюсь самим собой, мне становится тесно, меня душит мое «я» … Адреналин бушевал в его крови, надо было дать ему выход…

Писатель принял решение изменить манеру письма до неузнаваемости, творчески перевоплотиться; сочинить новый роман и заново родиться писателем. Это ему удалось, однако новое имя – Эмиль Ажар (опять же от русского «жар», «гореть») стало для него источником трагедии и в конечном счете, гибели – духовной и физической.

Первый роман под новым псевдонимом – «Толстяк», второй – «Жизнь впереди». Об Эмиле Ажаре заговорила французская общественность. Кто он, откуда? Рукопись романа была прислана в «Галлимар» — французское издательство – почтой из Бразилии… Книга заинтересовала читателей и критиков искренней манерой повествования, которое ведется от лица арабского мальчика Момо; его воспитала бывшая французская проститутка. Вспоминаются традиции, положенные в основу «Отверженных» В. Гюго.

«Жизнь впереди» в 1975 году получила Гонкуровскую премию. Так в 60 лет Роман Гари под псевдонимом Эмиля Ажара вновь пережил триумф литературной славы. Его мистификация удалась. Мать могла бы гордиться сыном, обладателем двух премий Гонкура! (Ее уже не было в живых).

Премия присуждена – писателю необходимо было материализоваться. Тут и появляется новое лицо – двоюродный племянник Р. Гари – Поль Павлович. Именно его писатель попросил принять имя Эмиля Ажара, что тот охотно сделал. Кому не хочется погреться в лучах славы?

Французы не смогли догадаться, что фамилия нового модного автора – Ажар, тоже как-то связана с образом огня по-русски… Они увлеклись молодой литературной звездой, всячески превозносили Э. Ажара, даже пригласили в издательство «Меркюр де Франс» на должность директора! П. Павлович полностью вошел в роль и стал оценивать рукописи молодых, участвовать в издательских делах.

Поскольку Э. Ажар официально считался племянником Р. Гари, французская критика наперебой стала сравнивать их литературные стили, причем чаша весов с опусами Ажара была заметно ниже чаши «исписавшегося» Гари. Настоящий автор смеялся над незадачливыми критиками, ведь если провести грамотный литературный анализ текстов, то сходство стиля непременно заметишь. Талант не скроешь!  

Однако никто бы не поверил, что за эти 5 лет Р. Гари сочинил 11 романов ( 7 от собственного имени и 4 – как Э Ажар). Тем не менее племянник П. Павлович под именем Эмиля Ажара стал известен, богат и существовал отдельно, не связывая себя никоим образом с Р. Гари, которого критика начала понемногу забывать. Надо понимать, какие чувства владели настоящим автором!

Следует отметить, что несмотря на высшую награду – Гонкуровскую премию – у Р. Гари не было настоящих, доверительных отношений с «собратьями по перу». Его книги не соответствовали литературным традициям того времени. Гари не нравились романы М. Дюрас и А. Роб-Грийе, не нравилось само название жанра – «новый роман», он не видел там живых персонажей;  американцами – Фолкнером, Хемингуэем, Фицджеральдом он тоже был недоволен, считая, что эти писатели изображают комплексующих героев, озабоченных своей мужской несостоятельностью.

Р. Гари тоже получал в свой адрес много оскорбительных замечаний. Некоторые считали его стиль не изящным, прямолинейным; многим не по нутру были затрагиваемые в книгах Гари злободневные темы. Как бы то ни было, спустя два десятка лет интерес к романисту значительно угас, можно сказать, его «сдали в архив». Не поэтому ли писателю пришла в голову мысль придумать литературную мистификацию?

Между тем правда все-таки вышла наружу. П. Павлович решил издать собственный труд – «Человек, которому верили», где была изложена история дяди и племянника. Это «открытие» поразило всех. Павлович щедро раздавал интервью, а Роман Гари, человек чести, впал в депрессию. Он понимал, что совершил мошенничество, но его сильно угнетала мысль о том, что власти могут прилюдно сорвать с груди Орден Почетного легиона, награду, которой он так дорожил…

  В автобиографическом романе «Обещание на рассвете» — две основные линии: тема матери и тема творчества. Само слово «обещание» несет в себе особый смысл. Материнское обещание сыну великой жизни; обещание героя романа своей матери «на рассвете жизни»: «воздать ей должное, придать смысл ее жертве и однажды вернуться домой победителем в споре за господство над миром с теми, чью власть и жестокость я так хорошо почувствовал с первых шагов».

      Что ж, Р. Гари выполнил обещание, данное матери. Она ведь так хотела великой жизни для сына, что он приведет все «к счастливому концу».

Сама Мина Овчинская, мать Р. Гари, тоже сделала все, что могла, для его благополучия. В 1940-ые годы, смертельно больная, понимая, что больше не увидит сына, она заранее написала кучу писем ему на фронт и всю войну он получал их, веря, что мать жива и порою удивляясь некоторым несостыковкам в них. (Письма регулярно отсылала по просьбе матери соседка). Мина так и не узнала о многих победных высотах, которых достиг ее сын.

                         Внешне, в конце 1970х годов Р. Гари вел размеренную жизнь и никто никогда не догадался бы о его намерении. Однако для себя он все решил. Написал эссе «Жизнь и смерть Эмиля Ажара»; проявляя заботу о близких, не давая им увидеть шокирующее зрелище, 66летний Роман Гари тщательно подготовился к своему уходу.

2 декабря 1980 года, дождавшись, когда останется один, он написал записку, надел на голову красную купальную шапочку, лег в кровать и выстрелил себе в рот. «Любителям разбитых сердец просьба не беспокоиться. Конечно, можно отнести это за счет депрессии. Но в таком случае следует иметь в виду, что она длится с тех пор, как я стал взрослым человеком и что именно она помогла мне достойно заниматься литературным ремеслом… Я достиг пределов самовыражения».

Памятник Р. Гари в Вильнюсе

мемориальная доска на доме в Париже. где жил Р. Гари    

Беззвучный язык женского кокетства

Женское кокетство, как способ привлечения мужского внимания, существовал всегда. Возьмем для примера Европу конца XVII столетия. В это время традиционно строгие правила поведения девушек и молодых женщин были незыблемы. Однако представительницам прекрасной половины человечества хотелось больше свободы в общении… С течением времени появился беззвучный язык женского кокетства.Были придуманы специальные жесты и символы; они позволяли подавать знаки на расстоянии, например, когда женщина и мужчина находились в разных концах церкви или бальной залы, или в других местах с массой народа (даже на похоронах).

В католической Испании XVIII века, в эпоху рококо, женская половина населения жила особенно замкнутой жизнью. Девушка нигде не могла появиться одна, ее непременно кто-то сопровождал – родственники или попечители. Как тут не воспользоваться символами кокетства? Это могли быть цвет платья, букет в руке или на корсаже, прическа особой формы и особыми украшениями, веер в руке и разнообразные мушки на лице. Все эти шифрованные знаки служили одной цели – привлечь мужское внимание.

             Этому беззвучному языку обучали специально; достигнув определенного возраста, девушка была им отлично «вооружена». Конечно, в разных странах существовали отличия. Отголоски изменений доходили и до России. Их распространяли портнихи, модистки, парикмахеры, а также печатная продукция – светские, модные альманахи.

Чтобы подчеркнуть невинность и скромность девушки, выбирался соответствующий фасон платья: широко известный бальный стиль «пейзан» — белое матовое платье с минимумом украшений – воздушные тюлевые рукава или всего лишь два белых бутона роз в листьях.

Именно такой наряд надела будущая Екатерина II (о чем она вспоминает в своих «Записках») на бал. Императрица Елизавета Петровна и весь двор восприняли это правильно. В подобном платье, только с букетом из васильков, щеголяла фаворитка Александра I – Мария Антоновна Нарышкина на балу в присутствии «облитой золотом и бриллиантами» прусской королевы Луизы. Современник вспоминал: «Умная уловка Нарышкиной была верх искусства кокетки. Это презрение всякого украшения было высшее торжество красоты».

Пунцовый цвет и все оттенки красного любили страстно влюбленные барышни и недавно вышедшие замуж молодые женщины. Следует сказать, что особенность освещения залы свечами и лампионами выгодно подчеркивала этот цвет.

С началом поздней осени открывались сезоны балов, которые гремели всю зиму.

На первый, «белый» бал вывозили совсем молоденьких дебютанток,еще робеющих в светском обществе. Последний бал сезона, на пасхальной неделе, назывался «алым».На нем главная роль принадлежала новобрачным, вышедшим замуж во время зимы. Конечно, на балах женщины надевали платья и других цветов, которые также «сигнализировали» о настроении и чувстве дамы: «нескромная жалоба» — желтый, «палевый»; «сладкая улыбка» — розово-карамельный; «заглушенный вздох» — немного лиловатый…  

В  разнообразных модных альманахах XVIII века указывалось, что прическа на голове женщины может сказать о ней многое; например, подчеркнуть задумчивость или смелость характера, веселую фривольность поведения, показать неприступность и величественность. Иногда прически украшали цветком, подаренным избранником или обожателем. Фиалка означала надежду, скромный барвинок – верность до смерти. Прическа с бантом, связанным в узел, говорила о неразрывной связи. Кавалер, жаждущий любви и ответа, тоже мог причесаться с буклями, означавшими «крыло голубки».

Огромное значение в привлечении мужского внимания играли мушки. Их изготавливали из черного бархата или муара, придавали форму кружка, иногда – вид цветка, звездочки, карточных мастей или зверька.

Вначале мушки были придуманы для скрытия дефектов кожи, но постепенно дамы «вошли во вкус» и стали пользоваться ими более широко. Мушки были съемными; они просто наклеивались на кожу. В то время всякая модница, собираясь на бал, всегда брала с собой коробочку с мушками и зеркальцем. По желанию или возникшим обстоятельствам мушки налеплялись на лицо. Наиболее смелые дамы помещали мушку в декольте.

Мушки, как говорилось, были разные по форме, каждая имела свое название со значением. Звездочка в середине лба – «величественная», на щеке – «согласие», у правого глаза – «тиран», под носом – «разлука», в уголке верхней губы – «кокетливость», во внешнем уголке глаза означала страстность. Отсутствие мушки при наряде было заметно. Елизавета Петровна укоряла невестку: «Боже мой! какая простота! как! Даже ни одной мушки? («Записки» Екатерины II). «Из своей коробочки она вынула мушку средней величины и прилепила мне…»

      В руке дама обычно держала веер. Веер – обязательный атрибут благородной дамы.

Веер делал акцент на женской руке, считался как бы ее продолжением. Эпоха барокко придумала моду на разрисованные веера с помещенным в середину зеркальцем. Они обрамлялись павлиньими или страусиными перьями. Такие изделия были необычайно популярны в Испании и Италии. Для костюма невесты даже создали роскошный веер «вентаролла»; он считался необходимым для такого праздничного события.

Дворцовые церемонии Версальского двора во Франции отличались своими правилами: знатные дамы раскрывали веер только в присутствии королевы. Со временем этот предмет прочно обосновался и среди простых горожан.

Европейская культура и особенности быта, костюм и этикет проникли в XVIII столетии в Россию. Талантливые мастера изготовляли парадные веера с использованием слоновой кости, перламутра, золота и серебра. Это были настоящие произведения искусства. Украшением для пластинок вееров служили резьба, инкрустации из драгоценных камней и аппликация. Известны эксклюзивные русские образцы: веер с видом Большого Царскосельского дворца (1750), с видом Чесменского сражения, выполненный художником Г. И. Козловым, веер, изображающий дворец Екатерины II.

Знаменитые живописцы Франции – А. Ватто и Ф. Буше, а в Испании – Ф. Гойя, не считали для себя зазорным расписывать веера. Сюжетом могли быть галантные сцены, пейзажи, исторические события, но чаще изображались цветы и птицы. В Испании придавали значение цвету предмета. Белый – для невинной девушки, простой черный – при трауре, красный, с черными кружевами носили при посещении корриды.  

Глубокий смысл имела манера пользоваться веером. Например, похлопывание по ноге сбоку означало «следуйте за мной», чуть раскрытый на ладони и легкое похлопывание – ожидание, взмахи сигнализировали волнение от известия, а полностью открытый веер говорил о всеобъемлющей любви.

    Беззвучный язык женского кокетства – платье и его цвет, прическа с украшениями, разнообразные мушки, красочные веера и манера их носить – имел для женщины огромное значение.