Есть ли нечто общее между занятием философа и жизнью сознательного религиозного практика, который в своем пределе всегда мистик? Сходство видится в метафоре «внутреннего делания», призванного постепенно преобразовывать сознание и жизнь человека во всех ее проявлениях. В чем различия между ними?