Високосное лето. Теперь уже далекого восьмидесятого года. Жара. Густой, душный воздух, практически лишенный кислорода. Хочется пить. Иногда, в те дни на дымящийся асфальт изливали свои хилые воды дожди. Давно. Шестнадцать лет. Сколько всего прошло за это время. Страна перевернулась и снова стала на дыбы, как лошадь, которую резко тормознули на скаку, а зачем? И снова жара, но правда вперемежку с дождями. Напряженные дни. Так и хочется написать ОКАЯННЫЕ ДНИ.

Високосный год – всегда год больших перемен, переломов, особенно в судьбах людей. В сорок два ушел Высоцкий, в сорок – Джо Дассен, в тридцать восемь – Пушкин. Критический возраст для мужчин. Самый расцвет, и самый тяжелый период. Почему? Почему наступает апатия? Порой ничего не хочется делать. Дурной вопрос – зачем? Иногда хочется перевернуть весь мир, а иногда просто лечь на диван и уставиться в потолок, и смотреть, как какая-нибудь муха бродит туда-сюда от нечего делать.

Вот так и Андрей сейчас лежал на диване и глазел на эту дурацкую муху, и было ужасно тоскливо от того, что дни как-то неумело проскакивали один за другим в этой череде солнечных и дождливых дней.

Сегодня, ровно за неделю до этого события, которого все так ждут, потому что все равно никто не знает, и главное ни во что не верит. Была жара, но по небу все же плавали перистые облака, и до обеда светило солнце, а после рванул ливень. Андрей подошел к окну, которое было еще сухим, балкон как бы загораживал стекло от косых линий этого противного дождя.

Тоскливо. Одиноко. Так бывает. Пересилить себя, легко сказать, пересилить, надо ведь с чего-то начинать. А с чего? Нужна идея, идея, которая бы заинтересовала не только меня самого, но и других тоже. 

Андрей стоял и тоскливо смотрел на этот нудный дождь, а в мозгах копошились неоформившиеся мысли, налезали одна на другую, перебивали друг друга и из-за этого не давали ему сосредоточиться на чем-то одном. На главном. А тут еще этот переломный момент. Куда качнется маятник. Банальная фраза, но ведь в действительности так все и обстоит. В квартире тишина. Даже музыка не звучит из динамиков. Телевизор со своим погасшим экраном ему сейчас напоминал черную глыбу антрацита. Только муха зажужжала под потолком и сорвавшись со своего насиженного места рванула в приоткрытую форточку и скрылась из поля видения.

Совсем один. Сейчас. Днем. Может выпить рюмочку массандровского вина. Бывает. Хочется. Чтобы в жилу пошло. Водки не хочется, да и голова потом будет болеть, нет, лучше немного вина, а потом сесть за машинку и начать печатать.

Бывает, так и рождаются интересные идеи...

2. ВСТРЕЧА

Мухе надоело бродить по потолку, она видно о чем-то задумалась и тут же грохнулась на пол. Немного полежала, отошла, подергала лапками иперевернувшись, снова взлетела. Правильно, не стоит унывать, — подумал Андрей и улыбнулся, глядя на эту необычную муху. У неё неудержимая сила к жизни. Всё правильно. В жизни всегда побеждает сильнейший, и необязательно силой, достаточно и разума. Разум и сила! Наверное это изумительное сочетание, но так ли всегда бывает в жизни. Правильно. Об этом больше мечтают, или для вливания в кровь адреналина смотрят по видео боевики. Говорят, помогает.

Андрей поискал глазами муху. Она давно своё отбегала по потолку и теперь лениво валялась на мягком ковре посередине квартиры.

Что только не приходит на ум, когда молча вспоминаешь то, что видел, и был очевидцем за время своей жизни. Часа два Андрей гулял по своему городу детства. Ему нравилось подчас гулять одному, бродить по улицам и переулкам, и предаваться воспоминаниям. Вот хотя бы здесь, да именно здесь, лет двадцать назад находился самый популярный в городе летний кинотеатр. Одного мороженого сколько здесь было съедено. А какие очереди в кассу за билетами там были. Да и билеты на хорошие фильмы раскупали за несколько дней вперед. Что здесь творилось, когда появилась музыкальная мелодрама с испанским певцом Рафаэлем "ПУСТЬ ГОВОРЯТ". Некоторые даже приносили портативные магнитофоны и прямо в зале записывали песни. А что было делать? Песни сразу понравились всем, их хотели слушать и слушать. А на гибкой пластинке они появились гораздо позже. Народ валил валом на этот фильм, да смотрели не по одному разу.

А теперь на этом месте только растет трава. К сожалению, ни что не вечно под луной, особенно деревянные строения. Летний кинотеатр устарел и его сломали, как и другой в городском саду. А в замен, к сожалению, ничего не построили, а жаль. Жаль, когда теряешь что-то близкое и родное.

— Андрей, неужели это ты? Обращались явно к нему. Он обернулся, и увидел молодую и симпатичную женщину в легком светло-сером плаще, и такого же цвета туфлях на каблучке. Сняв очки, он стал спокойно рассматривать привлекательную женщину.

— Не узнаёшь, да? — она приблизилась улыбаясь, смотря ему прямо в глаза.

— Катя, Катюша, неужели это ты? — радость узнавания пробежала волной по лицу и застряла где-то у горла. Он чуть не поперхнулся,

— Ну слава богу, узнал очкарик. И когда ты только научишься людей замечать.

— Катя, душа, сколько лет прошло...

— Почти двадцать, у меня уже своя дочь школу закончила.

— Не может быть, господи, не верится даже.

— Если бы можно было не поверить — по-женски вздохнула она, — но такого не бывает. А ты где пропадал все эти годы?

— Да практически нигде. Никуда не уезжал, ни откуда не приезжал, не считая отпусков. Работа в столице, она, конечно, отрывает много времени. Это порой лучше, чем постоянно ходить и бывать там, где тебе подчас всё напоминает о том, о чем бы иногда хотелось бы и забыть и не вспоминать.

Жизнь-то, она такая штука, что никогда не знаешь, каким боком она к тебе повернется, Незаметно для себя они дошли до городского парка и стали медленно прогуливаться по его тенистым аллеям. Неожиданная грусть воспоминаний нахлынула на них обоих.

— Расскажи, не держи в себе. Всё легче будет.

— Не знаю, стоит ли ворошить прошлое. Вот скажи, у тебя оно вызывает только хорошие воспоминания.

— Однозначно не скажешь. Это как молодость..,

— Что было, то было.

— Была дружба! — Вот это я и ценю прежде всего. К сожалению, за годами за прошедшими этого порой бывает просто не видно.

— И всё-таки ты вспоминаешь?

— А куда от этого денешься... Они незаметно для себя подошли к старой танцплощадке, на которой прошла их молодость. Здесь крутились пары не только в вихре вальса, бури тоже крутились будь здоров. Катя увидела, как Андрей на кого-то смотрит и посмотрела в ту сторону...

В парке, на высоком берегу реки Пахры, у танцевальной площадки стояла симпатичная девушка лет пятнадцати.

— А ты любишь заглядываться на молодых девочек, Андрей? — спросила Катя и лукаво посмотрела на своего старого школьного товарища.

— Да, люблю, а зачем это скрывать, если это девушка — моя родная дочь.

Он произнес это негромко, не отрывая взгляда от девушки. Катя просто обалдела от неожиданности. В глазах все еще стояло недоумение:

— Твоя дочь? Но почему ты тогда говоришь об этом так тихо? Ты её стесняешься?

— Нет, что ты. Просто она об этом не знает, тем более меня она не видит сейчас.

Он помолчал. Молчала и Катя. — Она не видела меня больше десяти лет, и я её тоже не видел. Совсем.

— Но ведь она сильно изменилась с детства. Как ты можешь быть уверенным том, что это твоя дочь?

— Она моя дочь, потому что очень похожа. Это раз. А потом я видел её на фотографиях, года два назад. Мне родственники показывали. А вот видеться с ней не давали. Ленка когда замуж вышла, переехала к мужу. Я долгое время даже не знал, где она живет. Потом сжалилась однажды и показала дочкины фотографии. Поэтому я не ошибаюсь. Я понимаю, что за ошибки молодости приходится платить, но ведь не так жестоко.

Если бы я отказался от своей дочери, тогда — да, я понимаю, что не имел бы права даже видеть её. Да, я виноват в том, что ушел тогда, не сдержался, не выдержал незаслуженных обид и подозрений в измене, которой никогда не было.

Да, я наказал себя, но зачем же добивать. Я же люблю, понимаешь, люблю свою дочь, хочу её видеть, общаться с ней. Я хочу быть ей нужным! А они все решили за меня, не спросив меня. Они не понимали того, что я не хотел раздоров и ссор. Хотел, чтобы всё было благородно. Ну, пусть мы разошлись, чего в жизни не бывает, не мы первые, не мы последние, но только из-за этого не давать отцу видеться с дочерью. Как это назвать?

Катя молчала. Они медленно шли по аллее парка. Первые желтые листья уже падали с деревьев и мягко шелестели под ногами. Они вышли на высокий берег и любовались красивым изгибом своей любимой реки. Вдали, в лучах заходящего солнца виднелись две арки — как два полумесяца-моста. Река была спокойная, и никто не нарушал её зыбкую гладь в этот осенний вечер.

— Наверное, это называется черствость, — вдруг сказала Катя, смотря на реку.

— Жаль, время уходит безвозвратно, и его уже не воротишь назад. Что-то в этом есть хорошее, но и плохого предостаточно. Конечно, если бы сейчас вернуть начало восьмидесятых, я бы наверное не женился на Лене, но ведь и представить сложно, что не было бы этого существа, которое я качал по ночам на руках. И очень сильно любил.

— А сейчас не любишь?

— Это трудный вопрос, на который очень сложно дать простой ответ. Само понятие любви очень не определенно. Любить можно за что-то, или если просто тебе нравится человек, без которого ты не сможешь прожить не то что дня, но и секунды. Я не могу ответить однозначно.

Это моя дочь!

И не важно, что мне не пришлось её воспитывать с четырех лет, но она моя. Она даже похожа на меня. Она мое продолжение, даже фамилию, и то она носит мою, а не приемного отца. А теперь попробуй сама себе ответить на этот вопрос — люблю ли я её? Сможешь?

— Попробую, — Катя повернулась и посмотрела Андрею в глаза. Их взгляды скрестились.

— Думаю, что любишь,

— Мы отвлеклись от того, ради чего и пришли в этот парк,— Андрей резко переменил тему разговора. — Мне хочется сегодня вспоминать о том, что было тогда, когда мы сами были мальчишками и девчонками. Когда бегали на танцы сюда в парк, знакомились, целовались. Кажется, что сейчас всё совсем не так, как тогда, а в принципе, если разобраться, молодость всё равно останется молодостью. Тогда играли ансамбли, и не называли всё это дискотекой. А так же за оградой стояли все те, кто приходил не только посмотреть на танцующих, но и пообщаться среди молодежи. А помнишь, там в центре, на пятачке танцевали шейк или рокн-ролл. Конечно было весело. Ребята курили, кто постарше, кадрились с девчатами или пили портвейн в кустах. Всё было. Мы тоже были не ангелы. И дрались не хуже нынешних. Наверное, так будет всегда. Родители будут вспоминать себя в детях. Что делали они, когда им было столько же, сколько их детям сейчас.

Всё возвращается на круги своя. Вот как мы сейчас вновь оказались у танцплощадки. И снова эта девушка. Точнее, твоя дочь. Андрей и Катя остановились недалеко от молодой девушки.

Андрей долго смотрел на нее, потом негромко спросил:

- О чем вспоминает такая юная девушка? Здесь. Одна. У пустой танцплощадки?

Услышав вопрос, она медленно повернулась. Посмотрела на мужчину, на секунду замерла, потом правой рукой взялась за металлический прут решетки и провела по нему ладонью.

- Пытаюсь представить, как здесь было тогда, когда моим родителям было столько же, сколько мне сейчас. Наверное, тогда было интересно, мне так кажется.

Она пожала тоненькими плечиками, улыбнулась, но промолчала.

- Вспоминать легче, представить сложно. Она ничего не ответила, а зашла внутрь танцплощадки, и словно услышав ритмы музыки, сначала медленно, а потом все быстрее стала кружиться в вихре танца.

Шестым чувством Андрей почувствовал, что его тянет туда, где танцует эта стройная и красивая молодая девушка, которая даже не догадывается, кто она.

Какая-то легкость появилась в движениях, он вспомнил, как много лет назад танцевал здесь, на этой же танцплощадке. Кружились деревья, по кругу плыли облака, а ему хотелось вернуться туда, куда возврата быть не могло. Могли быть только воспоминания. Но ведь это здорово, что можно вспоминать. Он закрыл глаза и кружился, кружился и вспоминал. Кружился и был счастлив. Не каждый мог его понять.

Пусть не понимают! Когда он открыл глаза, перед ним стояла она, его дочь.

- Вы вспоминали себя в пятнадцать лет?

В ответ Андрей только покачал головой.

- Я не ошиблась. Я догадалась. Я тоже люблю импровизировать, в танце, как когда-то это делал ты - папа! Потому что я - это ты, а ты - это я! Вот и все!

Они смотрели друг на друга молча, не прикасаясь руками, и только ветер шелестел падающими листьями у их ног...

Продолжение следует...

Александр Боярский
Москва (Россия)