“Музыка - это жизнь...”
Пожелтевшие снимки, на которых изображены кружковцы Подольского Дома пионеров в тридцатые годы, в первые годы его истории, собирались в альбоме Н.Н. Гарновского много лет. Их сберегли те, кто был в эвакуации, потому что увлеченные лица мальчишек из оркестра, сценка памятной репетиции драмкружка или просто обыкновенный урок музыки - это тоже Родина.
Кто-то сохранил и фотографию девочки со скрипкой. Аккуратная челка над большими, серьезными глазами, вдохновенная”, недетская сосредоточенность. Интересно, кем, какой она стала?
- Не узнаете? А ведь, наверно, знаете или видели ее имя на афишах, - говорит Н.Н. Гарновский. - Это певица Алла Соленкова, сопрано, солистка Московской государственной филармонии, заслуженная артистка РСФСР.
В филармонии узнаю телефон Аллы Георгиевны.
- Из “Подольского рабочего”? Хорошо помню вашу газету. Встретиться? Можно, только сегодня и завтра я готовлюсь к концерту. Да, в концертном зале института имени Гнесиных. А в воскресенье вам удобно?
Так мы договорились о встрече. Она произошла раньше, на вокальном вечере А. Соленковой. В программе из двух отделений арии из опер, романсы, песни. Вот уже исполнен последний указанный в программе романс, а публика требует еще и еще, и А. Соленкова с концертмейстером В. Абрамовичем снова выходят на сцену. И каждое произведение - открытие. Открытие не только новых возможностей богатейшего голоса, музыки, столь разной по характеру, жанрам, музыки Грига и Мейербера, Векерлена и Массне, Тоста, Рахманинова, Черепнина, Дворжака, Ружицкого, Мурадели, Свиридова, Варламова, Рубинштейна, - с большим вкусом объединенной в одной концертной программе, открытие новых черт Сольвейг, Манон, пажа из мейерберовских “Гугенотов”, и не только. Кажется, артистка открывает все новые состояния человеческой души и каждое исполненное ею произведение - облеченный в музыку кусочек прожитого, пережитого.
- Станете спрашивать, чем я занимаюсь, какие планы? - с легкой иронией намечает Алла Георгиевна типичные журналистские вопросы и отвечает: - Езжу по стране. Езжу много. Скажу, где не была: на Дальнем Востоке, на Камчатке и в Якутии. Правда, была рядом. По Байкало-Амурской железнодорожной магистрали через Усть-Кут и Братск доехала до Звездного. Когда только начинала петь на большой - так ведь говорят? - сцене, выступала по радио и телевидению, получала приглашения выступить в крупных городах. Потом в Московскую
филармонию стали поступать заявки на мои концерты из небольших городов и даже с отдельных предприятий. Езжу охотно.
Недавно меня пригласили четыре талды-курганских предприятия. Приняли меня очень тепло. Познакомили с производством. Но когда я вышла на сцену и еще не начала петь, раздались выкрики: “Громко!” Я не поняла. Стали кричать: “Микрофон!”. Я объяснила, что в микрофоне не нуждаюсь. И все же зал не сразу успокоился. Потом, после окончания концерта, ко мне подошел самый ярый любитель микрофона, что сидел в первом ряду и кричал громче всех, и признался: “А я и не знал, что можно петь без микрофона”. Сценка знаменательная. Сейчас происходит возврат к старому, к хорошему старому: певец вытесняет микрофон.
В нашей стране смело идут в искусство. Тысячи людей в занятиях музыкой, пением находят способ выразить себя, свое отношение к жизни. Часто посвящают этому свой досуг. И это прекрасно. Плохо только, что порой функции искусства сводятся лишь к одной - развлекательной. Раз отдыхать - значит веселиться, и чтоб музыка погромче. Выражать свое отношение к миру - не просто, а спою-ка я под того-то или под того - здесь называются имена популярных профессиональных артистов. Плохо подражание в искусстве. Потому что, как правило, копируется не самое лучшее, что есть у известного артиста. Самое ценное то, чего человек добился сам.
Попробую объяснить. На одном из предприятий меня знакомили с рабочими профессиями: лекальщика, слесаря, токаря. Мне показали изделия, выполненные мастерами высокой квалификации. И показали уникальные изделия - хочется сказать - произведения, - которые на огромном том предприятии могут делать только три - четыре человека. Почему? Мне сказали - талант. В чем он заключается? В особом чутье, в интуиции, - ответили мне. Такой токарь чувствует то, что не поддается измерениям. Кажется, по всем измерениям, деталь точная. А он, даже видя на миллиметровке нужные показания, чувствует: нужно чуть-чуть подточить. И мастер это делает. И оказывается, он прав. Подобных высот в своей профессии достигают немногие. Что нужно, чтобы стать таким мастером? Талант? Спросили у одного из таких мастеров. Жизнь, - ответил он.
Никогда не переставайте мечтать.
Крылья есть у всех. Их только нужно расправить.
- А девочка со скрипкой на старой фотографии в альбоме у Н.Н. Гарновского - мечтала стать певицей?
- Тогда, пожалуй, нет. До войны я немного училась игре на скрипке в Доме художественного воспитания детей, так тогда называли Дом пионеров. Потом перешла в музыкальную школу и занималась там три года по классу скрипки. В войну детские учреждения закрылись.
- Кроме ДХВД. Подольский Дом художественного воспитания детей - чуть ли не единственное детское учреждение в Московской области, которое в то тяжелое время, когда враг стоял на подступах к столице, ни на день не прекращало свою работу.
- Да. И именно в войну я стала мечтать стать певицей. “Крылышки” были давно. У меня в шестилетнем возрасте появился голос. Значения этому никто не придавал. Иду по поселку, детские песенки пою - открываются вслед окошки. К этому скоро привыкли: поет ребенок - мало ли... А через несколько лет, в войну, я стала петь в хоре ДХВД. Руководитель хора Анна Ивановна Духовская попросила меня спеть отдельно. Потом пригласила маму. Помню, мама спросила, это серьезно или нет. - Да.
Уверенный ответ учительницы очень изменил мое отношение к себе.
- И появилась мечта?
- Нет. Девочка решила, что она уже почти певица.
А учительница заставляла петь Шуберта, помногу повторять один форшлаг, - это очень короткий звук, он и в нотах пишется совсем маленьким значком. Труд моей учительницы, а потом уже и мой труд превратили меня в певицу.
В послевоенные годы - участие в детской олимпиаде - так тогда назывался конкурс художественной самодеятельности. На заключительном концерте - он проходил в Москве, в театре К.С. Станиславского, - девочка успешно спела арию Снегурочки из оперы Римского-Корсакова. Тогда она получила первую награду за свое искусство - отрез материала.
- Простенькая ткань, редкая, как сито, синего цвета. Но что это был за дар в те годы! - вспоминает А.Г. Соленкова. - Я сшила в кружке рукоделия в Доме пионеров нарядное платье.
Музыкальное училище при консерватории, консерватория, класс Л.Н. Балановского. Сольные концерты за границей: Китай, Япония, Соединенные Штаты Америки, арабские страны. Певицу приглашают в общество советско-арабской дружбы. (Теперь уже 20 лет она член правления этого общества, член президиума.) - Ее прекрасный голос звучит не только с концертной эстрады. Бывая в Тунисе, Марокко, Ливии как представитель нашей страны, Алла Георгиевна рассказывает о Советском Союзе.
- Музыка - это жизнь, - говорит Алла Георгиевна, - с ее интонациями. Только во времени. Я должна передать это в звуке, голосом. Это трудно.
- Потому, что человеческий голос - это, как кто-то сказал - музыкальный инструмент?
- Который вы сами каждый день настраиваете. - Алла Георгиевна смеется. - Я ежедневно встаю в половине седьмого. Гимнастика, бег, душ. Питание, сон - все отражается на голосе.
- И конечно, много поете?
- Для меня важен момент общения. Я выхожу в зал с желанием поделиться, всегда очень волнуюсь. Зал ощущаю как одного человека. Как передать ему эту тишину, когда ты с природою наедине - в романсе Рахманинова “Здесь хорошо”? Я медленно, томительно высказываю ему эту красоту. Я, задыхаясь, рассказываю ему о влюбленности Джильды. Пою на итальянском, французском, но ему должно быть понятно - через настроение, интонацию, подтекст.
- А все-таки, планы... - напомнила я Алле Георгиевне.
- Фирма “Мелодия” начинает запись русской программы. Пою любимые романсы Рахманинова и Чайковского...
Беседу вела Татьяна КИЛЕВА.
(“Подольский рабочий”, 26 октября 1977 г.).
