Приветствуем Вас, уважаемый читатель!

Портал «Новости литературы» http://novostiliteratury.ru/ продолжает знакомить Вас с последними событиями мира книг и чтения.

Основные события недели с  22 июля по 28 июля 2013 года:

Что нового

В блоге «Записки читателя»:

«Заседание продолжается. О лондонском детективном клубе»: «Говорят,  Честертон был таким рассеянным человеком, что присылал жене телеграммы: “Я в Ливерпуле. Где я должен быть?” На что жена отвечала: “Дома”. Но потом раскаивалась и честно дописывала: “Гилберт, у тебя же сегодня заседание детективного клуба! Возвращайся в Лондон”…»

Читать полностью: http://novostiliteratury.ru/2013/07/zasedanie-prodolzhaetsya-o-londonskom-detektivnom-klube/

Читайте больше интересных мнений и историй: http://novostiliteratury.ru/category/blog-proekta/

***

В рубрике «Путеводитель по писателям» - 6 лучших немецких писателей для детей и взрослых:

«…все эти книги издаются и переиздаются, и к ним впридачу пишутся новые. Кое-что нам пока не достанется, не перевели, но кое-что есть!»

Читать полностью: http://novostiliteratury.ru/2013/07/5-bolgarskix-pisatelej-dlya-vzroslyx-i-detej/  

Читайте больше о писателях и их творчестве: http://novostiliteratury.ru/2013/07/6-luchshix-nemeckix-pisatelej-dlya-detej-i-vzroslyx/

***

Трёхметровую тень Пушкина установят в Одессе

На пересечении двух центральных улиц «Южной Пальмиры», где одно время жил поэт, установят необычный памятник: здесь заменять двести квадратных метров покрытия тротуара на тёмный кирпич-клинкер, который создаст оптический эффект трёхметровой тени.

http://novostiliteratury.ru/2013/07/tryoxmetrovuyu-ten-pushkina-ustanovyat-v-odesse/ 

В Великобритании снимают байопик о Кеннете Грэхеме («Ветер в ивах»)

Режиссер фильмов «Послание в бутылке» и «24 часа» Луис Мандоки приступил к съемкам биографической картины о Кеннте Грэхеме – английском писателе, вошедшем в историю литературы в первую очередь как автор книги «Ветер в ивах».http://novostiliteratury.ru/2013/07/v-velikobritanii-snimayut-bajopik-o-kennete-grexeme-veter-v-ivax/

Внук Ивлина Во готовит к публикации любовную переписку деда

Александр Во рассказал журналистам, что ему удалось найти письма деда к его возлюбленной Терезе Юнгман, которые до сих считались утерянными — но недавно сама Тереза отдала ему большую подборку бумаг, с новой стороны раскрывающих историю любви Ивлина Во.

http://novostiliteratury.ru/2013/07/vnuk-ivlina-vo-gotovit-k-publikacii-lyubovnuyu-perepisku-deda/

Эти и другие новости можно прочитать в разделе http://novostiliteratury.ru/category/novosti/

                                               Обзор книжных новинок и рецензии

Бестселлеры-2013: Джоджо Мойес «Последнее письмо от твоего любимого»

Критики говорят, что «Последнее письмо от твоего любимого» — это старомодный роман в самом лучшем смысле слова. Джоджо Мойес рассказала историю длиной в пятьдесят лет, уместив под одной обложкой трансформацию любви как понятия с 1960-х г.г. до наших дней. Хотя в мире изменилось очень многое, расставаний «навсегда» не бывает, считает автор.

http://novostiliteratury.ru/2013/07/bestsellery-2013-dzhodzho-mojes-poslednee-pismo-ot-tvoego-lyubimogo/

Флэнн О’Брайен «Третий полицейский»: старая классика в новом издании

Если вы уже знакомы с «Третьим полицейским», то поймете, почему Флэнна О’Брайена ценили такие мэтры ирландской прозы, как Сэмюэль Бэеккет и Джеймс Джойс. А если нет – сейчас самое время познакомиться с этим удивительным автором.

http://novostiliteratury.ru/2013/07/flenn-obrajen-tretij-policejskij-staraya-klassika-v-novom-izdanii/

Книга или сериал? (авторская рецензия на новый роман Дмитрия Глуховского «Будущее»)

…с романом «Будущее» Глуховский пошел еще дальше. Эту книгу автор решил публиковать «Вконтакте». Главу за главой. Постепенно. Будто это и не книга вовсе, а некий сериал, да и сам Дмитрий пишет, что до конца ему все не известно, финальные точки в романе не расставлены, и читатели могут даже оказать влияние на повествование.

http://novostiliteratury.ru/2013/07/kniga-ili-serial-avtorskaya-recenziya-na-novyj-roman-dmitriya-gluxovskogo-budushhee/

ЧИТАЙТЕ БОЛЬШЕ АНОНСОВ НОВЫХ КНИГ НА САЙТЕ:

http://novostiliteratury.ru/category/anonsy-knig/ 

СЛЕДИТЕ ЗА ОБНОВЛЕНИЯМИ РАЗДЕЛА С ОТРЫВКАМИ ИЗ НОВЫХ КНИГ:

http://novostiliteratury.ru/category/excerpts/

Что читать детям?

Читатели смогут создать собственных персонажей для саги «Зерцалия»

«Росмэн» анонсирует интересный конкурс для читателей, суть которого заключена в том, чтобы придумать для «Зерцалии» собственного нового героя, наделенного неким уникальным качеством. Персонаж, которого писатель сочтет самым интересным, войдёт в продолжение цикла!

http://novostiliteratury.ru/2013/07/chitateli-smogut-sozdat-sobstvennyx-personazhej-dlya-sagi-zercaliya/

По «Варкрафту» будет создана книга для детей

Представители компании Blizzard официально заявили о том, что детская книга, в основу сюжета которой ляжет популярная MMORPG World of Warcraft, будет представлена на фестивале BlizzCon, запланированный на ноябрь 2013 года. В конце года издательство Polygon начнет принимать предзаказы на это издание.

http://novostiliteratury.ru/2013/07/po-varkraftu-budet-sozdana-kniga-dlya-detej/

Эти и другие материалы из серии «Лучшие детские книги» читайте на сайте:

http://novostiliteratury.ru/category/knigi-dlya-detej/

Литературный календарь

«Проститься — это немножко умереть» 23 июля родился Рэймонд Чандлер

Родоначальником нуара Чандлер является «на паях» с Дэшилом Хэммитом и Джеймсом Кейном. При этом Чандлер имеет совершенно особый стиль, а его основной герой Филип Марлоу — свое неповторимое лицо.

http://novostiliteratury.ru/2013/07/prostitsya-eto-nemnozhko-umeret-23-iyulya-rodilsya-rejmond-chandler/ 

 «Смотри на жену, как смотрел на невесту, знай, что она каждую минуту имеет право сказать: «Я недовольна тобою, прочь от меня»» 24 июля родился Николай Чернышевский

… Кстати, у Веры Павловны был вполне реальный прототип — об этой даме подробно рассказал в своих воспоминаниях поэт и критик Владислав Ходасевич.

http://novostiliteratury.ru/2013/07/smotri-na-zhenu-kak-smotrel-na-nevestu-znaj-chto-ona-kazhduyu-minutu-imeet-pravo-skazat-ya-nedovolna-toboyu-proch-ot-menya-24-iyulya-rodilsya-nikolaj-chernyshevskij/

 «Вам никогда не сочинить хорошей книги, не написав прежде несколько плохих» 26 июля родился Джордж Бернард Шоу

… неудивительно, что этот человек в итоге стал нобелевским лауреатом. Удивительно другое — это единственный в мире лауреат Нобелевской премии по литературе,который получил ещё и «Оскара» — как сценарист «Пигмалиона».

http://novostiliteratury.ru/2013/07/vam-nikogda-ne-sochinit-xoroshej-knigi-ne-napisav-prezhde-neskolko-ploxix-26-iyulya-rodilsya-dzhordzh-bernard-shou/

                                                          Букридеры

Ritmix RBK 490 — букридер на Android’е

Букридеры Ritmix занимают свою прочную нишу в ряду недорогих, но проверенных устройств для чтения. Ritmix RBK 490 подойдет поклонникам ОС  Android — но, конечно, есть свои нюансы. Как он работает? Летают ли тут «злые птички»? В чем особенности эксплуатации?

http://novostiliteratury.ru/2013/07/ritmix-rbk-490-bukrider-na-androide/

                                               * * *

И еще многое другое о мире литературы на нашем портале. Следите за обновлениями на http://novostiliteratury.ru/!

Бонус подписчику!

«Нон-фикшн» кандидаты на Книжную премию Рунета

«Новости литературы» продолжают знакомить читателей с номинантами на Книжную премию Рунета - 2013. В этот раз у нас в гостях - книги из категории "нон-фикшн:

Максим Кронгауз. Самоучитель Олбанского

Странный русский язык, который появился и укоренился в сети Интернет, получил название «олбанского». Да-да, именно его визитными карточками стали фразы «аффтар жжот» и «В Бабруйск, жывотное!», от которого «олдовые» пользователи начинают перемигиваться и хохотать. Автор «Самоучителя Олбанского» на страницах книги рассказывает забавные истории появления слов и фраз этого необычного языка и байки об их применении в забавных ситуациях.

Сталик Ханкишиев. Мангал

В 2012 году книга повара и блогера Саталика Ханкишиева стала победителем конкурса кулинарных книг в Париже, получив диплом как лучшая книга мира о национальной кухне. Новое издание автора, «Мангал», открывает серию, в которой рассматриваются основные инструменты восточной кухни – тандыр, мангал, казан. В книге Ханкишиев описывает различны рецепты и технологии приготовления шашлыка. Не забывает он и о плове, и о шурпе, и о сотнях других азиатских блюд, которые, без сомнения, украшают мировую кулинарию.

Валерия Башкирова, Александр Соловьев, Владислав Дорофеев. Герои 90-х. Люди и деньги. Новейшая история капитализма в России

История «лихих 90-х» в кратком изложении представлена журналистами «Коммерсанта» на страницах этой книги. Ваучеры и расстрел Белого дома, Егор Гайдар и биржа «Алиса», залоговые аукционы и рестораны, чеченские войны и Борис Ельцин, ГКО и МММ – если эти слова говорят вам о многом, «Герои 90-х» - издание, которое, без сомнения, будет вам интересно.

Александр Мясников. Как жить дольше 50 лет. Честный разговор с врачом о лекарствах и медицине

Книга стала настоящим откровением, ведь в ней содержится подробная инструкция о том, как дожить до преклонных лет без серьезных заболеваний в условиях не слишком качественной отечественной медицины. Автор издания – потомственный врач, внук личного доктора Сталина и, к слову, полный тезка своего деда. Мясников занимался медициной в Африке, Франции, США, возглавлял крупнейшие клиники России. Солидный опыт позволил ему вывести формулу сохранения здоровья и выживания в нашей стране.

Александр Роднянский. Выходит продюсер

Продюсер – человек, который ищет идеи для создания новых сериалов и художественных фильмов, затем дает этим идеям жизнь и облекает в реальную форму, за счет чего они оказывают влияние на сознание тысяч людей. Впрочем, профессию продюсера  нельзя назвать неблагодарной, ведь именно он выходит на сцену, чтобы получить «Оскар» или другую престижную премии за лучший фильм. Словом, не профессия – мечта!

Яна Франк. Муза, где твои крылья?

Человек, который занимается не тем, чем искренне хотел бы заниматься, со временем лишается самого главного – смысла жизни. Однако если «свое дело» предполагает творчество, нередко люди, решившие посвятить себя искусству в том или ином проявлении, сталкиваются с непониманием окружающих и другими психологическими проблемами. Книга Яны Франк «Муза, где твои крылья» адресована тем, кто ощущает себя без творчества подобно рыбе на суше, но вместе с тем не чувствует поддержки от своих близких или коллег.

Ник Вуйчич. Жизнь без границ. Путь к потрясающе счастливой жизни

Может ли человек, родившийся без ног и рук, жить полноценной жизнью? Ник Вуйчич личным примером доказывает, что физическая неполноценность – не помеха для счастья. Получив два высших образования, регулярно занимаясь серфингом, самостоятельно набирая на компьютере текст со скорость 43 слова в минуту, увлекаясь спортивной рыбалкой, отлично плавая и даже ныряя в воду с трамплина, Вуйчич не скрывает того, что по-настоящему счастливым его делают жена и маленькая дочь. Книга «Жизнь без границ…» - эмоциональный и вдохновляющий рассказ о преодолении отчаяния и сложностей, о вере в себя и о достижении счастья.

Виталий Гиберт. Моделирование будущего

«Моделирование будущего» - книга, представляюща собой квинтэссенцию впечатлений и знаний, которыми автор стремится поделиться с каждым человеком на планете. Цель Гиберта – помочь человечеству в обретении уверенности в своих возможностях, в удалении ненужных привязанностей и страхов, во взятии ответственности за создание собственной жизни исключительно на себя.

Владимир Познер. Их Италия. Путешествие-размышление "по сапогу"

В новой книге тележурналиста Владимира Познера собраны интервью с 15 выдающимися итальянцами. Собственно, чтобы узнать о стране всё необходимое, писателю достаточно было задать ровно два вопроса: «Если бы я мог поехать лишь в одно-единственное место в Италии, куда бы вы порекомендовали мне отправиться?» и «Если бы я мог заказать лишь одно итальянское блюда, каким бы, на ваш взгляд, оно было и где это кушанье готовят лучше всего?».

Евгения Белякова. "Секретики". Записки психотерапевта ("Личностью не рождаются")

Необычность издания в том, что это – книга-перевертыш. Её автор Евгения Белякова – выдающийся практикующий психотерапевт, специалист по развитию творческого воображения. Основа книги – 25-летний опыт Беляковой, накопленный ею в российских психиатрических клиниках и центрах психологической помощи. Живой интерес автора к людям породил любопытные наблюдения, а анализ событий и патологий – неожиданные результаты, которые и легли в основу художественного произведения.

Литература в Сети. Лучшее за неделю

Станислав Львовский «Poetry news: новые стихи Айзенберга, непрерывность Ниджата Мамедова, ода Шарлю Фурье, найденный Заболоцкий, ответы Драгомощенко и бахтеревские старички»

∙ Второй в этом году номер «Ариона» предлагает вниманию читателей стихи Бориса Херсонского, Аркадия Штыпеля, Станислава Бельского, Кати Капович и Веры Павловой: «И только в гостиничном зеркале / увидишь, что — постарела. / Дома зеркало не замечает / маленьких изменений, / дома зеркало привыкло / заискивать, угождать, унижаться, / ослепленное любовью. / А в гостинице зеркало равнодушно / и надменно. Его не подкупишь / жалкими чаевыми». Юрий Орлицкий пишет об античных формах в русском стихе. В собственно критической части имеется статья Владимира Губайловского «Заметки о поэтических поколениях» (см. резкую полемическую реплику Дмитрия Кузьмина) и текст Вероники Зусевой «Поэзия с гандикапом» — о гражданской поэзии, которую Зусева определяет чрезвычайно узко и оттого в конце приходит к закономерному в ее случае выводу: «гражданственность поэзии — это ее своеобразный гандикап, дополнительный вес, нуждающийся в преодолении. Для победы, то есть для прорыва к самой субстанции лирики, он — за редким исключением — может быть преодолен лишь нарушением базовых принципов этой самой гражданской поэзии, размыванием ее границ. Гражданская поэзия в чистом виде — оксюморон, парадокс, химера». Алексей Саломатин ругает Веру Полозкову, а точнее, даже не ее саму, а тех, кто ее хвалит или испытывает к ее стихам какой-либо интерес, — т.е. Кенжеева и Ермолина. В «Вопросах литературы» (№ 3, 2013) по нашей части — краткий текст Валерия Есипова «О конфликте Василия Аксенова с Иосифом Бродским» и рецензия на книгу Артема Скворцова «Артем Скворцов. Самосуд неожиданной зрелости. Творчество Сергея Гандлевского в контексте русской поэтической традиции».

Colta.ru

∙ «Новый мир» (№ 6, 2013) публикует поэму Олега Хлебникова, подборки Юрия Кублановского и Сергея Стратановского: «Вот он — бизнес-собор: / симбиоз православного сна / С липким взглядом завистливым / на небоскребы нью-йоркные, // Бизнес-соты комфортные / и прибамбасы престижные. // Кто придумал все это? / Кто в узел единый связал / То, что тайно и свято, / и шумно торгующий зал, / И конторы с ним смежные? // Да, никто не придумал. / Само получилось, срослось…». В «Новых переводах» на этот раз — сцены из «Комедии ошибок» Шекспира (предположительно) в переводе Марины Бородицкой. Кроме того, публикуется неизвестное доселе стихотворение Николая Заболоцкого «Дума» (1926) с послесловием Игоря Лощилова и Ильдара Галеева. В «Знамени» (№ 7, 2013) — новые стихи Михаила Айзенберга: «На глазах зеленый луг / поминальным станет залом, / где кузнечика паук / заворачивает в саван. // Кто остался, кто исчез, / сообщит лесная почта, / кто на лестнице существ / поминается заочно. // Только мертвые зачем нам? / Отпусти ее одну / по дороге с белым щебнем — / непонятную вину. // Так вздыхает, не таясь, / так заламывает руки, / словно детская боязнь / снова просится во внуки. // И виднеется пока / у забора за сиренью // тень умершего зверька, не подверженная тленью».

В критической части Галина Ермошина рецензирует книгу прозы поэта Шамшада Абдуллаева: «Абдуллаев говорит даже не о самом предмете, а о связях конкретных предметов друг с другом, отслеживая их соприкосновения с помощью общего воздуха, продлевая их краткость практически до вечности. Все самое важное происходит в отсутствие свидетелей. Поэтому взгляд наблюдающего и даже просто смотрящего должен быть размытым и почти отсутствующим, чтобы позволить событию состояться». Александр Уланов здесь же знакомит читателей «Знамени» с альманахом «Транслит»: «Альманах исследует пределы, блуждает порой в логических тупиках, упирается в продолжения, доведенные до абсурда. Но это поиск, который значительно привлекательнее мертвого равновесия». И далее: «“Транслит” еще раз подтверждает, что поэзия обращена к индивидуальности, политика — предмет коллективного действия. Поэтому поэзия, при попытке прямой корреляции с политикой, перестает быть собой и попадает в область в худшем случае — массовой культуры, в лучшем — политической публицистики. Но, развивая личность, поэзия способствует и ее политической активности. Непрямая связь поэтики и политики существует на уровне мировоззрения. Видимо, последовательная ориентация человека на свободу, на индивидуальность предполагает и его ориентацию на индивидуализированную по языку поэзию, а уступки тем или иным образом усредненной речи позволяют предположить, что и с пониманием свободы здесь не слишком благополучно. Поскольку недекларативная поэзия меняет мировоззрение (индивидуальную этику, речь) глубже и точнее, то можно сказать, что, например, Е. Суслова — гораздо более политический поэт, чем А. Очиров. Остается пожелать “Транслиту” продолжения поисков в направлении поэзии и политики. “Если язык утратил способность освобождаться от национального и коммуникативного использования, вам уже не открыть нового измерения” (Дж. Агамбен)».

∙ Дальше — с миру по нитке. В «Иностранной литературе» (№ 5, 2013) Вера Калмыкова пишет о трехтомнике переводов Рильке. Марианна Ионова в «Октябре» (№ 6, 2013) несколько туманно размышляет о стихотворных книгах Марии Степановой, Екатерины Перченковой и Владимира Беляева. «Звезда» (№ 7, 2013) публикует текст Омри Ронена «Набоков и Гете». В «Урале» (№ 6, 2013) — интервью, взятое Наталией Санниковой у Екатерины Симоновой. Даже от журнала «Нева» (№ 7, 2013) раз в год бывает польза — в виде небезынтересной статьи архимандрита Августина (Никитина) «Голландская духовная поэзия в России».

∙ Нитки кончились быстро, но в запасе у нас еще целый номер «Нового литературного обозрения» (№ 3 (121), 2013). В рубрике «Новая социальная поэзия» опубликован цикл Ниджата Мамедова «Непрерывность»: «Потом другое/другие. Листья хартута, / скорбноволосые девушки (они в сговоре с собственной / смуглостью?). / Облака и безразличие, хотя Оно / распахивает внезапно объятия, / и индевеет лицо, будто прикасаешься к собственной слабости, / оставаясь при этом суровым. / Почему-то строки из письма: “с завтрашнего дня объявлена / забастовка почтовых служащих”. / Облака, вероятно, чтоб избегать симметрии, но / обретать ноль, жаждущий принять разные оттенки. / Шорох листвы; словно слышится твой чаемый голос: все эти деревья, / эти страшные черты подобны птичьим следам в южном небе, / когда вслушиваешься ртом в раковину молчания. / (Имя — место очередного схождения.) / За нашими реками одно сплошное море, / внутри которого море / внутри моря». Здесь же — «Ода Шарлю Фурье» Андре Бретона в переводе К. Адибекова с предисловием Александра Скидана и послесловием переводчика: «Поэма Бретона, являющаяся современным поэтическим комментарием к сочинениям Фурье, требует дополнительного комментария. Не только в темных местах, что вполне привычно для текстов Бретона, но и там, где, казалось бы, смысл понятен и без прочтения Фурье. Помимо восстановления контекста, примечания дают слово самому Шарлю Фурье, не переиздававшемуся на русском языке почти шестьдесят лет». В критической части Виктор Иванов пишет о книге Михаила Соковнина, а Валерий Шубинский — о сборнике Аллы Горбуновой.

Отдельный блок посвящен памяти Аркадия Драгомощенко. О нем пишут Лин Хеджинян, Михаил Ямпольский, Елена Петровская, Шамшад Абдуллаев, Владимир Аристов, Анна Глазова, Александр Скидан и Сергей Фокин. Здесь же — текст Драгомощенко «Ответы», о котором сам он пишет следующее: «13 ноября 2009 года в рамках программы AAASS в Бостоне проходил “круглый стол” “From Underground Magazines to Cross-Cultural Poetics and Media Art: Arkadii Dragomoshchenko and Alternate Routes in Contemporary Russian Literature”. Некоторые из участников “круглого стола” попросили меня ответить на несколько вопросов. В силу собственной лени и неорганизованности в тот раз я обошелся видеозапиской с поспешными, как того требовали сроки, ответами. Такова вкратце предыстория нижеследующих замечаний, соединивших в себе те же, но более внятные, как мне думается, ответы с некоторыми комментариями, без которых, полагаю, кое-что может остаться чересчур многозначительным или, напротив, неясным». Кроме того, вниманию читателей предложена небольшая подборка стихотворений 2008—2012 гг.: «Когда сыну было столько, сколько воды в ладони. / Он показал на облака, те двигались, иногда / Плыли, если вспомнить литературу, но никто / Никогда не вспомнит места, где я увиделся с сыном. / И был несчастен, как каждый, знающий, что / Бессмертье идет тем же путем, что снег, ветер».

∙ Вышел в свет очередной номер «Двоеточия» (№ 21, 2013). Имеют место, среди прочего, стихи Екатерины Симоновой, Михаила Бараша, Станислава Бельского, Натальи Азаровой и Лены Рут Юкельсон: «балансируя на грани терпимого и невыносимого / в поисках правды / соскоблил алюминиевое / покрытие с пластмассовых вилок / и ты был обнажен в окошке, господи / и бурлаки вдоль иордана тянули танк / а помнишь / ехали / кормили мертвых с рук / на площади давидки / налегке». Здесь же — «Каменные скрижали (блокнот 195(?) года)» Савелия Гринберга, prose poetry Александра Щербы и (в том же жанре) Деннис Силк в переводе Некода Зингера (раз и два). Кроме того, опубликованы такая, что ли, мини-антология каталанской поэзии в переводе Андрея Сен-Сенькова и его же переводы с эстонского — из Хассо Круля и Маарьи Кангро: «В городке, затерянном в итальянских Альпах, / медсестра-украинка / стоит в саду под магнолиями. / Сейчас зима и старая, лохматая, / белая собака дергает поводок, / когда с оглушительным лязгом / начинает звонить церковный колокол. / Белая собачонка / начинает отчаянно / лаять, сбивая себе дыхание. / Сердечный приступ носится в воздухе. / Колокол не умолкает, / собака тоже. / Ужас становится громче. / Соперничая, / животное и колокол / сбиваются с сердечных ритмов./ И никто не обращает внимания / на то, что в саду, под магнолиями. / Там, там, там, там, там, там, там, там».

∙ На «Полутонах» за отчетный период появились тексты Бориса Херсонского (раз, два) и Юлии Стениловской: «Лисенок вгрызается в живот Маленькому принцу, / а тот молчит. / Не жалуется, не кричит. / Прячет, укутывает покрепче его плащом. / Не думает вообще ни о чем». Здесь же — цикл Юрия Соломко, стихи Андрея Самохоткина, Игоря Бобырева, prose poetry Анны Вяземской, переводы Алексея Порвина из Брюса Бонда, подборки Аси Энгеле (раз, два) и Егора Мирного: «искрят клеммы — повторила катя / голыми не было никого / у любви золотые объятья / всего // в голосе волосы неумелые / переламывается — на вид / возле дыхания тянется белое / до крови // чисто идут оброненные часики / катя запаздывает — поди / перебирает свое участие / в забытьи // так же и время когда оно вспомнится / будет сжиматься в ручных головах / прежде чем образует солнечный / провал». Кроме того, имеется текст Петра Разумова «Дух есть кость: предисловие для несостоявшейся книги стихов Галины Рымбу».

∙ Еще какое-то количество разного. Новое стихотворение Ольги Мартыновой — в блоге Олега Юрьева. В журнале Homo Legens (№ 6, 2013) — Наталья Горбаневская, Григорий Стариковский, Фаина Гримберг и Дмитрий Строцев: «невинно осужденных нет / когда-то говорил Гаазу / митрополит Филарет Московский // невиновных не бывает / почти дословно повторит Сталин / отправляя на дно баржу / со священнослужителями // христиан тут нет / закругляет разговор сегодня / тюремный отец Василий / одни преступники». Процитированное стихотворение называется «Обратная перспектива». Здесь же — prose poetry Олега Юрьева из книги «Обстоятельства времен. Поэма». В «Литера_Dnepr» (№ 2, 2013) — стихи Сергея Жадана в переводе Станислава Бельского: «Глубоко в этих помещениях, / в старых конторах и офисах, / где-то они должны быть — / комнаты, / увешанные амулетами, куриными / лапами, жестяными иконками, / где дверные ручки и медные / крепления на оконных рамах / вымазаны голубой глиной и / черной птичьей кровью, // где полы расписаны предостережениями / из библии и конституции, / и страх упакован в коробки / из-под бумаги для ксерокса».

∙ Левада-центр публикует результаты опроса «Главные поэты XX века». Первые три места: Есенин, Маяковский, Высоцкий. Сразу за ними следуют Ахматова, Цветаева и Блок. Мандельштам — на двадцать первой позиции, сразу за ним — Галич и Бродский. Михаил Айзенберг в The New Times пишет о своем круге чтения: «С чтением у меня некоторая проблема: при общем скорочтении я продолжаю читать медленно, внутренне проговаривая текст. (Читателя, шевелящего губами, Набоков просил не беспокоиться. Но он же утверждал, что читать надо не черепом, а позвоночником.) Поэтому на столе (на тахте, если честно) лежат разные книги, новые и не очень, читаемые постепенно и одновременно». Как выясняется впоследствии, это (в частности) Введенский, Сатуновский и Юрьев. «Коммерсантъ-Weekend» публикует статью Александра Скидана «Поэзия прогона» (к столетию пьесы «Трагедия “Владимир Маяковский”»).

Наконец, у Дмитрия Волчека на «Радио Свобода» — разговор об «уцелевшем обэриуте» Игоре Бахтереве, авторе таких, например, стихов: «Тихо в комнату мою двери отворяются / Тихо в комнату мою старички являются. / У раскрытого окошка ветерки колышутся / Управдомов голоса за окошком слышатся. / И крадутся старички к этому окошечку / Из кармана достают небольшие ложечки / А на ложечках сидят воробейки птички / Длинные хвосты у них и смешные личики. / Стал летать один из них ровными кругами / И летая говорил птичьими словами: / Наши берди не для вас / Ваши тверди не для нас / Мы ритать хотим как вым / Крылетать вам не дадим».

А вы говорите — «с гандикапом». Как послезавтра написано.

***

Сергей Шулаков «Кувалдой по паровозофобии. Анна Каренина наносит ответный удар – по читательским стереотипам»

В магазине-клубе «Гиперион» харьковчанин Александр Золотько представил свою книгу «Анна Каренина-2». Книга вовсе не является вульгарным сиквелом вроде беспрецедентного по дерзости произведения «Пьер и Наташа», это скорее расширительное толкование образа Анны. Во время пресс-конференции Александр Золотько попытался сразу отмести упреки в надуманности. То, что на первый взгляд кажется нелепой выдумкой, очень часто оказывается истиной. Он напомнил, что в фильме «Обитаемый остров» по книге братьев Стругацких многих смутил танк розового цвета – сколько смеха было в блогах! Но известен факт: во время Второй мировой англичане установили, что максимально незаметная в пустыне окраска техники – розовая. Сухопутные генералы и флот отказались, а силы специального назначения, коммандос, эффективно действовали на джипах, окрашенных этаким полупристойным образом. «Все, что пишет ответственный фантаст, – обоснованно», – сказал автор.

«При чем тут танк?!» – скажете вы. Между тем этот образ не так уж и далек от содержания книги Александра Золотько. «Анна Каренина-2», конечно, не является фантастикой, в ней налицо отображение интертекстуальности классического постмодернизма. В начале повествования один из героев, «встав в драматическую позу, цитирует первые строки «Анны Карениной» Толстого: «Все счастливые семьи похожи друг на друга…» Другой герой подхватывает, выдавая вторую часть изречения о том, что несчастны – каждая по-свойму. У Льва Толстого, впрочем, есть моменты, которые могут подтолкнуть на такого рода восприятие и даже цитирование, вспомним сон Стивы Облонского из первой же главы: обед в Дармштадте, и при этом в Америке, поющие стеклянные столы, графинчики, оборачивающиеся маленькими женщинами…

Новая Анна Александра Золотько словно сама ведет автора, заставляя его взаимодействовать с героями Достоевского, например, с «Питерским дровосеком», – «отпущенный с каторги за примерное поведение, Родион Романович Раскольников приехал в Симбирск, обнаружив, что… благодаря книге господина Достоевского пользуется слишком уж большой популярностью». А еще с Шерлоком Холмсом и непременным доктором Ватсоном и много с кем еще. Лев Толстой говорит у него с вымышленным читателем, Каренин предстает в мистическом аспекте… Особую атмосферу придают книге изысканное оформление и стильный дизайн Рихарда Остроумова. Он тоже присутствовал на встрече с читателями.

Анна-2 – дочь Анны Карениной, известным образом погибшей на железнодорожном полотне. Внезапно открывшийся позор влечет ее прочь из дома Карениных, где она воспитывалась, и Анна Вторая пускается в приключения по важным событиям Российской истории. Что же до технических средств, то однажды Анне-2 предлагают нанести тому самому локомотиву, который невольно погубил Анну Каренину – и регистрационные номера совпадают – столько ударов кувалдой, насколько хватит сил, и тем избавиться от паровозофобии. Дело автора – отзываться о классических героях с иронией  или нет. Однако ожившие классики Золотого века и их персонажи слишком самостоятельны, а в случае с Достоевским, если вспомнить Бахтина, так и почти абсолютно. Пытаясь поймать экзистенцию, словно бы парящую над текстом, возможно создать отдельный, элитарный мир, автор такого рода текстов все равно находится внутри матрицы. Пребывание в этих двух взаимоискривленных пространствах не является для Александра Золотько мучительным – письмо его гармонично, порой стилистически отточено.

Для автора важно восприятие не критиков, а некоего идеального читателя. «Мне бы хотелось лично пообщаться с ответственным, вдумчивым читателем», – сказал Александр Золотько.

А кому б не хотелось?

***

Анна Шафран «Царь Сергей»

Даже если бы книга голландского историка искусства состояла только из фотографий, впечатляющих отрывков из вековой давности писем, цветных вкладок-репродукций и рисунков лучших художников Серебряного века, биография Сергея Дягилева все равно вышла бы у Схейена подробной и «многоуровневой». Великий русский импресарио, организатор громких выставок, искусствовед, издатель, далеко обогнавший свое время, Дягилев предстает в разных ипостасях и порой полярных оценках выдающихся людей эпохи. Одних только рисованных портретов, сохраняющих сходство с оригиналом, но таких непохожих, здесь полдюжины: работы Бенуа, Бакста, Шаляпина, Добужинского, Ларионова, шарж-фантазия Серова. Тон задан сразу: книгу предваряют самые крайние отзывы вроде «Дьявол во плоти — вот кто такой Дягилев» (Ж. Кокто) и «Итак, Дягилев — великий человек…» (К. Дебюсси). В дальнейшем у читателя будет достаточно возможностей сделать свой собственный вывод, узнавая о триумфах и провалах неоднозначного героя.

История о том, как выходец из «пермских Афин» — так называли дом Дягилевых в их родном городе — свел знакомство с титанами (Толстой, Чехов); работал с гениями (Стравинский, которого Дягилев же и открыл, Прокофьев); растил таланты (Серж Лифарь, Вацлав Нижинский); покорил, представляя русское искусство, страны и народы, захватывает. Захватывает, даже несмотря на не самый легкий слог и перевод и не слишком удобный, но совершенно необходимый при такой «густонаселенности» справочный аппарат. Главный же секрет притягательности книги в том, что до нее у нас не было столь полной, да еще с авантюрными сюжетами, биографии Царя Сергея — единственной, по словам Прокофьева, фигуры, «размеры которой увеличиваются по мере того, как она удаляется».

Схейен Шенг. Дягилев. «Русские сезоны» навсегда / Пер. с нидерландского Н. Возненко и С. Князьковой. — М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2013. — 608 с. Доп. тираж 3000 экз.

***

«Условие сопричастности» (Сергей Ходнев об иллюминированных манускриптах в нью-йоркской библиотеке Моргана)

Когда начинаются разговоры о том, как в наших православных храмах все непонятно и недружелюбно, все время хочется ответить: это вы не видели, как обстояли дела в храмах на средневековом Западе. Вот представьте себе среднестатистический средневековый храм, скажем, готический. Он, конечно, может быть очень красив и очень вместителен, и сейчас кажется, что богослужение в такой церкви тоже всегда было каким-то грандиозным, великолепным и, самое главное, очень открытым в зрелищном смысле действом — куда нам с нашими иконостасами. Ничего подобного. На самом деле к позднему Средневековью не только большие городские и монастырские соборы, но и скромные приходские церкви на Западе были тоже перегорожены специальной преградой: знай, мирянин, свое место. В больших храмах эта сегрегация была еще более наглядной, даже, пожалуй, подавляющей. Вот представьте себе: простым прихожанам отведена где-то половина церкви — естественно, та, что подальше от главного алтаря. Дальше — преграда. За ней — так называемый хор, специальная выгородка, внутри которой во время службы размещались монахи, каноники или просто хористы. И вот за всеми этими множащимися рубежами, где-то далеко-далеко у главного престола, можно во время службы, если очень повезет, увидеть (и услышать) священника, совершающего что-то возвышенное и непонятное. В небольших храмах, положим, было попроще, однако ощущение дистанции все равно было отчаянное. Во-первых, малопонятный язык: ладно итальянцы, но попробуйте вообразить, насколько богослужебная латынь была удобоварима для какого-нибудь норвежского поселянина. Во-вторых, старая, дореформенная католическая месса вообще устроена так, что простые молящиеся, строго говоря, едва принимаются во внимание: что есть они, что их нет — неважно. На торжественных мессах службу сопровождал хор, но чаще всего патеру вполголоса отвечал служка, а могло быть и без него, в совсем полном молчании. Прихожане же в это время были вольны делать все, что им заблагорассудится. Следить по молитвеннику за ходом службы (таких, понятно, было ничтожное меньшинство), читать собственные молитвы по четкам, петь что-нибудь свое, предаваться благочестивым размышлениям, просто молча глазеть.

Кажется, что чувства общинности, сопричастности в таких условиях у этих людей совсем не могло возникать. Первохристианское "лобзание мира", всеобщий обмен братскими приветствиями, давно заменили формальным жестом: по рядам передавали специальную металлическую иконку, целуя ее при этом. Регулярно причащаться было не принято — причащались один, самое большее — три-четыре раза в год. Но парадоксальным образом главной вещью во всей церковной жизни все равно оставалась Евхаристия, христианское таинство, которое как раз с общинностью и чувством сопричастности связано самым непосредственным и глубоким образом.

Схоласты изощрялись в попытках объяснить, как именно так происходит, что хлеб и вино превращаются в тело и кровь Бога, ставшего человеком. Среднему мирянину все эти разговоры про субстанции и акциденции вряд ли были понятны, но на эмоциональном уровне он явно как-то выделял тот факт, что ему во время мессы предлагают нечто по-особому загадочное, великое, страшное и притом физически воспринимаемое. Впрочем, что там месса. Евхаристия в Средние века была явлением, вокруг которого много чего строилось отнюдь не только в богослужебной жизни. Гостию (освященную облатку, круглый пресный хлебец) могли использовать в колдовстве, знахарстве, ей пытались отгонять чуму, непогоду и демонов, благословляли домашних животных, несли ее впереди войск, чтобы обеспечить победу, хоронили на всякий случай вместе с умершими в надежде обеспечить им вечное спасение, приносили на ней присягу. Наряду с самыми грубыми и наивными суевериями ходили разнообразные житийные легенды, подтверждающие присутствие Христа в святых дарах: такая-то святая десятки лет жила, питаясь одним только причастием, такая-то регулярно видела во время мессы Иисуса, показывающего ей раны от гвоздей.

Материализм и одновременно символичность, суеверия и тончайшие теологические доктрины, отвлеченная мистика и страстное желание получить "пищу спасения" — в средневековом культе Евхаристии сходилось все. Он мог приобретать пугающе горячечный характер, провоцируя эпидемию видений, чудесных исцелений и несанкционированных массовых акций благочестия, а мог становиться подспорьем в хладных политических материях: Габсбурги, например, с определенного момента уверяли и были уверены, что их династическое преуспеяние связано исключительно с евхаристическим благочестием, которое, дескать, издревле было свойственно их роду.

Но интересно, что главным измерением этого культа в любом случае была визуальность. Все эти аскеты, мистики, властители и простые души стремились не столько "вкушать Бога", сколько "видеть Бога". Иные ученые говорят даже, что это могло быть обусловлено средневековыми представлениями о зрении и оптике: многие вплоть до ньютоновских времен действительно были уверены, что мы видим любой предмет в силу того, что он посылает непосредственно нам в глаза некие материальные частицы, и тогда выходило, что видеть святые дары — почти то же, что и принимать их устами. Когда какой-нибудь город оказывался под папским интердиктом (то есть в храмах в порядке дисциплинарной меры запрещалось совершать какие бы то ни было богослужения), люди подчас приходили заглядывать в храмовые окна или даже замочные скважины — если нельзя побывать на мессе, то надо хотя бы издалека посмотреть на дарохранительницу. Именно поэтому появились прозрачные дароносицы, позволяющие видеть евхаристический хлеб через стекло, ритуалы поклонения святым дарам и торжественные процессии с ними — например, во время праздника Тела Христова, который возник в XIII веке.

Неудивительно, что и в изобразительном искусстве позднего Средневековья евхаристические темы тоже были чрезвычайно распространены. Выставка в нью-йоркской библиотеке Моргана напоминает об этом на материале произведений камерных, но по-особому роскошных — иллюминированных рукописей XII-XVI веков. В основном это, естественно, либо миссалы — книги, по которым служится месса, либо часословы и молитвенники, книги для приватного употребления. Изысканные иллюстрации призваны были изображать не только ключевые моменты мессы, но и связанные с Евхаристией новозаветные сюжеты (Тайная вечеря, Голгофа) и ветхозаветные прообразы (жертвоприношение Авраама, сбор манны), символические композиции (ангелы, склоняющиеся перед дароносицей), житийные видения и чудеса. (Часто изображалась, например, облатка, на которой после освящения выступили кровавые пятна, убеждая сомневающихся в истинности пресуществления — такие чудеса, если верить источникам, вплоть до XVI века регулярно происходили по всей Европе.) Великолепие исполнения и редкие иконографические подробности — не единственное, что драгоценно в этих миниатюрах. Иногда это вдобавок важный источник, позволяющий разобраться в особенностях старинной литургической практики, а иногда даже и придворного церемониала. Хотя и помимо предложенной тематики возможность увидеть воочию хиты моргановского собрания манускриптов многого стоит, тем более что многие из них связаны с важными этапами европейской истории, и художественной, и гражданской. Среди экспонатов, например, есть молитвенник Анны Бретонской, супруги французских королей Карла VIII и Людовика XI, сказочно оформленный "Чин приготовления к мессе" — рукопись, выполненная по заказу папы Льва X, сына Лоренцо Медичи, и хранившаяся в Ватикане вплоть до наполеоновских войн, а также шедевр позднеренессансного искусства — бесценный "Часослов Фарнезе", на создание которого, если верить Джорджо Вазари, у художника Джулио Кловио ушло добрых девять лет.

"Illuminating Faith: The Eucharist In Medieval Life And Art", Библиотека и музей Моргана, Нью-Йорк, до 15 сентября

***

«Принцип Поллианны» (Лиза Биргер к столетию книги Элинор Портер)

За свою столетнюю историю "Поллианне" пришлось пережить не одно превращение. Элинор Портер писала ее как притчу для христианского журнала Christian Herald: роман с продолжением, классическая история о бедной сиротке, растопившая не одно черствое сердце. Но по канону и в соответствии со строгой протестантской моралью времени Поллианне полагалось демонстрировать послушание и смирение, а та, наоборот, хлопает себе дверьми, лазает по крышам и больше всего хочет "жить": "Когда я говорю "жить", тетя Полли, я имею в виду, что я могу делать то, что хочется. Ну, там, играть на улице, читать про себя, лазить по скалам, болтать с Нэнси или со старым мистером Томом в саду или узнавать все, что можно, о домах и обо всем другом на этих просто потрясающих улицах, по которым я вчера проехала. Вот, что я называю "жить", тетя Полли. А просто дышать, это совсем не то". Иными словами, несмотря на общую мелодраматичную схематичность сюжета, в котором все с готовностью перевоспитываются и падают друг другу в объятья, Поллианна — живая девочка. И ее нехитрая "игра в радость", согласно которой даже в самых печальных событиях можно найти повод для благодарности судьбе — следствие этого желания принять жизнь во всей ее полноте. Возможно, поэтому эта "игра" стала краеугольным камнем американской популярной философии ХХ века.

В принципе, "Поллианна" — наряду с "Таинственным садом" Фрэнсис Элизы Бернетт, "Хайди" Йоханны Спири и "Маленькими женщинами" Луизы Мэй Олкотт — принадлежит к тому разряду книг западного детского канона, в которых на разный лад разыгрывается ситуация божественного просветления и смирения. Дикарка Хайди открывает для себя Божье слово — и помогает инвалиду Кларе начать ходить. Злая маленькая Мэри в "Таинственном саде" находит свет и становится доброй, и все маленькие женщины, от скромной Маргарет до хулиганки Джо, буквально источают святость. Всех их объединяет протестантская идея смирения перед долгом. Смирение в протестантизме, как известно, возвращается монетой, и богатство становится признаком добродетели. Так и в "Поллианне" — нет сомнений в том, что и богатая тетя Полли, и мистер Пендлтон чрезвычайно добродетельны. Может быть, даже слишком. Если уж в книге и есть один недобродетельный персонаж, то это нищенка, очевидно, подрабатывающая проституцией. Но единственная сказанная Поллианной настоящая бестактность — это восклицание: "Тетя Полли, вы, наверное, ужасно рады, что вы так богаты!" Согласно этике протестантизма, богатым быть можно, а вот радоваться этому — нельзя. Так что поллианнину проповедь можно считать вполне революционной.

Вообще, трудно вспомнить детскую книгу, в такой невероятной степени обращенную к взрослым. Здесь ведь даже нет детей, кроме самой Поллианны и второстепенного мальчика-сироты, которого надо усыновить для завершения картины всеобщего просветления. Свой месседж Поллианна раз за разом доносит взрослым: своей милой, но слегка осухарившейся тете, непрестанно жалующейся на жизнь больной миссис Сноу, заблудшему пастору. Суть "игры в радость" в том, чтобы во всем видеть радостное для всех. Скажем, если тебе в подарок вместо куклы достались костыли, то можно радоваться, что они тебе не нужны, но нельзя — что они нужны кому-то другому. Оптимизм Поллианны осознанный и является — как и должно быть в христианстве — результатом тяжелой ежедневной работы. Но очень скоро взрослые все испортили, превратив ее в символ оптимизма бездумного.

Словарь Merriam-Webster определяет "поллианну" как нарицательное, "человека, которого отличают неумеренный оптимизм и вера в хорошее". "Я не Поллианна",— говорит Джон Маккейн прежде, чем нарисовать будущее Америки в черных красках. Уже через пару лет после выхода книги в The New Yorker появилась карикатура: сбитая автомобилем девочка восклицает: "Я так рада, что это лимузин!" В 1978 году психологи Матлин и Станг открыли "принцип Поллианны", согласно которому люди охотнее воспринимают приятную информацию, чем неприятную. Психологи выявляют целую группу людей, склонных к "поллианнизму" — той самой широкой улыбке американского пригорода, которая, оставаясь предметом издевательств, точно так же остается краеугольным камнем американского массового самосознания.

Тот самый принцип "позитивного отношения" и притягивания подобного, как в какой-нибудь "Тайне" Ронды Берн и миллионе подобных сэлф-хелпов, как раз впервые встречается в "Поллианне", где формула счастья выглядит так: "Ибо если вы во всем ищете зло и ждете его, будьте спокойны: вы его получите. Ожидая же и отыскивая добро, вы обретете его". В "Поллианне" эти слова после разговора с девочкой вычитывает в христианском журнале пастор, но уже в диснеевской экранизации 1960 года (режиссер Дэвид Свифт) их вложили в уста президенту Линкольну, и президентскую цитату Поллианна, не снимая, носит в доставшемся ей от отца медальоне. Интересно, что, хотя сам Дисней относился к книге с типичной для своего времени толикой презрения ("история про девочку, которая оптимистична до невыносимости"), именно в его студии впервые прочувствовали ее глубокую американскую природу. К христианской сказке здесь не просто приплели американских президентов — кульминацией истории становится почти языческий благотворительный базар, на котором Поллианна выходит завернутая в американский флаг и тоненьким голосочком вытягивает: "Америка, Америка".

И если уже в 60-е режиссер Свифт догадался вывести Поллианну за рамки христианского контекста и сделать символом всего американского, то сейчас она им является уже по праву. Без нее не было бы ни "Форреста Гампа" с его "мама всегда говорила мне, что жизнь — как коробка шоколадных конфет", ни позитивной психологии Михая Чиксентмихайи. Мы открываем интернет и видим сотни "Поллианн" — это имя выбирают себе благотворительные организации, психологические курсы и агентства по разводу, считающее, что "главное — это позитивное отношение". Сказать, что американская культура в полной мере ощущает родство, было бы все равно неверно — юбилей скромно отметили только в "родном" городе Поллианны Литтлтоне, где пестрая толпа, переодевшись в костюмы начала века, громко распевала радостную песню: "Как мы рады, как мы рады! Радуйтесь! Слышна ли наша радость в Массачусетсе? Радуйтесь!!! Давайте докричим это до Вашингтона! Радуйтесь!!! Вот теперь отлично".