Глава 2

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОНСТРУКТОР

Эпизод 7

    От Варвы Валентин ехал уже по дороге. Миновал Прилуки, а за деревней Рудовка его остановил милиционер с жезлом в руке.

– Впереди ремонт дороги, – сказал он, козырнув,  – поезжайте в объезд. Здесь недалеко, всего пять километров.

   Кононенко чертыхнулся про себя, но свернул, куда было указано. Дорога без покрытия шла параллельно лесопосадке. Километра через три ему опять пре­градили дорогу. На этот раз перед ним был парень лет тридцати, огромный как платяной шкаф с бычьей шеей и малопривлекательным лицом. Одет он был так, как одеваются охранники - в черных брюках, черной куртке, черном берете. На ногах высокие ботинки, на поясе болтаются две пары наручников. На левой стороне дороги стояли «Жигули» девятой модели, справа на обочине джип. Дверцы «Жигулей» были открыты, внутри никого не было. Джип на обочине видимо принадлежал этому «шкафу». Окно машины Кононенко справа было откры­то, и ему послышался женский крик за посадкой. Похоже, женщина звала на помощь.

– Это мне не нравится, – тихо сказал Валентин, взял лежавший на сиденье кейс «дипломат» и вышел из машины.

– В чем дело?

– Здесь дорога платная, – начальственным тоном заявил «шкаф».

– Да? А сколько платить? – вежливо осведомился Кононенко.

– Сто баксов, – оглядев его с ног до головы, нагло осклабился здоровяк.

– «Уже второй раз меня пытаются ограбить на дороге, – подумал Кононенко. – Сначала в Бразилии, а теперь дома. Это уж слишком», – А вслух он сказал:

– Ни фига себе! А где сказано, что дорога платная?

– Это я тебе говорю! – угрожающе ответил верзила.

– А что там за крики? – задал очередной вопрос Кононенко.

– А там наказывают тех, кто не хочет платить, – получил он «исчерпыва­ющий» ответ.

– А кто тут старший? Я хочу поговорить со старшим. – С этими словами Валентин направился к посадке.

 С точки зрения «шкафа», этот чудик был настоящим хлюпиком. И такая «букашка» еще права качает.

– Эй ты, а ну иди сюда! – грозно крикнул верзила и, видя, что его не слу­шают, догнал Валентина и схватил как щенка за шиворот.

И тут… видимо с перепугу, «чудик» так неуклюже взмахнул руками, что (и надо же было такому случиться!), попал торцом «дипломата» прямо «шкафу» в висок. Белый свет померк у бедняги в глазах, и он рухнул на землю как мешок.

– Знепритомнiв бiдолага! – переходя на ридну мову, сокрушенно произнес Кононенко. При этом в его глазах запрыгали озорные чертики. – Хоча б не вмер. Цього менi ще бракувало, – добавил он, берясь двумя руками за куртку и начи­ная тащить за собой многопудовое тело. С трудом, дотащив до джипа, он снял с пояса своей жертвы наручники. Одну пару сунул в карман своего пиджака, а другую, продев цепочку под одну из хромированных бамперных труб джипа, име­нуемых дугами, закрепил на запястьях еще не пришедшего в себя «сборщика на­логов». Этот теперь на якоре. Хоть он и здоровый, но джип, стоящий на тор­мозе, вряд ли потянет за собой.

 Когда Валентин пересек посадку, его взору открылась следующая картина:

    Здесь стояла еще одна машина, кажется, «Вольво». На траве лежал лицом вниз че­ловек в офицерской форме, а на нем верхом сидели два здоровых амбала, одетые так же как и тот на дороге, с наручниками и резиновыми дубинками на широ­ких кожаных поясах. Третий стоял в нескольких шагах от них прижав к себе спиной молодую заплаканную женщину, и нахально ощупывал ее груди. Похоже, стоящая здесь машина, как и тот джип, принадлежали этой четверке, а «Жигули» были остановлены ими с целью сбора «добровольных пожертвований». Под но­гой Кононенко хрустнула ветка. Амбалы повернули головы на звук и увидели молодого человека интеллигентной внешности, который вежливо осведомился:

– Извините, кому тут платить?

В одной руке этот чудак держал чемоданчик  «дипломат», в другой болтался на шнурке автоматический фотоаппарат Кодак, именуемый в народе «мыльницей».

– Платить там, на дороге, – крикнул один из амбалов, удивленный его глу­постью.

– Там ваш товарищ, кажется, заболел. Он почему-то лежит возле машины, – сказал интеллигент и поднял к глазам свою «мыльницу».

    Щелкнул затвор, раздалось характерное жужжание моторчика протягивающего фотопленку. На лицах амбалов возникло трудно описуемое выра­жение –  смесь удивления и ярости.

– Ты, козел!… –  крикнул один из сидевших на офицере, и видимо от воз­мущения, не найдя больше слов, вскочил и пошел на фотографа-самоубийцу тяжелыми шагами пушкинского каменного гостя. Но «козел», похоже, был еще и фокус­ником. За какие-то секунды у него в руках вместо автомата фирмы Кодак поя­вился автомат не менее известной фирмы Калашникова. Только фокусники обычно достают различные вещи из цилиндра, а этот вынул укороченный автомат для ближнего боя из своего «дипломата».

   Отрывисто и пугающе реально прозвучала короткая очередь. Амбал, намере­вавшийся пришибить этого больного на голову интеллигента, остановился как вкопанный, будто наткнулся на взлетевшие перед ним комья земли и травы, вырванные пулями.

– Вы, трое, на землю лицом вниз и быстро! – так же сухо и отчетливо, как автоматная очередь, прозвучала команда из уст «интеллигента».

  Первый из амбалов продолжал стоять на месте, растерянно глядя на «козла» с автоматом в руках. Его напарник начал медленно  подниматься со спины офицера. Третий перестал тискать груди женщины.

–  Повторяю для тупых. Лечь на землю рылом вниз! Второй раз повторять не буду.

    Автомат, в руках говорившего, вздрогнул, и пули засвистели у самых ушей «сборщиков налога». Видимо этот свист был очень убедительным, т. к. все трое плюхнулись на траву.

– Лечь всем рядом, – последовал приказ, и трое в черной униформе, сполз­лись в одно место.

Офицер поднялся с земли. На нем была форма летчика с погонами капита­на.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Валентин.

– Кажется, более или менее, нормально, – ответил офицер. Он потер заплывший синяком глаз и пощупал челюсть.

– Сможете надеть на них наручники?

–  С большим удовольствием.

–  Всем руки за спину. Ноги раздвинуть!

Капитан проворно снял наручники с поясов троицы и защелкнул на их ру­ках за спинами.

– Они у вас деньги отобрали?

–  Сто сорок гривен.

– Обыщите их, заберите свои деньги, если найдете, достаньте документы. Про­верьте, нет ли у них оружия.

Оружия у задержанных не оказалось. Капитан подал Валентину два удостоверения работников охранного агентства и забрал свои деньги.

– Проще всего пустить им по пуле в затылок и дело с концом, – как бы в раздумье проговорил Кононенко. – Надоели жутко всякие бандиты. Никого нет. Пристрелим их и уедем. Как ваше мнение?

– Как хотите, – ответил капитан.

Он не понимал кто этот человек, выручивший его с женой, но был зол и настроен решительно.

– Мне тоже вся эта нечисть надоела, – согласился он.

– Ладно, сделаем иначе, – предложил Валентин. – Сейчас я приведу сюда четвертого, а потом мы их пристроим.

– Он достал из кармана пиджака своего «Макарова».

– Держите пистолет. Там полная обойма. Если начнут вставать, стреляйте. Первый выстрел по ногам, второй на поражение. Ответственность беру на себя, как старший по званию.

    Он привел под дулом автомата того шкафообразного, который уже окле­мался. Вместе с капитаном отвели четверых в посадку, каждого заставили обнять дерево и замкнули наручники.

– Пока постойте, – угрожающе сказал капитан, – а я за вами приеду.

 Отведя Валентина в сторону, он спросил:

– Скажите хоть кто вы такой? 

 Кононенко подал ему свое офицерское удостоверение и сказал:

– На автомат и пистолет имею разрешение. А вас сюда тоже милицио­нер направил?

– Нет, мы с женой просто ехали от тещи из деревни. Моя часть находится в Прилуках.

– Надо бы их как-то в милицию сдать, да я в Киев тороплюсь, – сказал Валентин.

– Они напали на офицера, – с ударением произнес капитан. – Я позвоню из Рудовки и вызову комендантский взвод. Приедут ребята и отвезут их в милицию

– Не сбежали бы до того, – проговорил Кононенко.

– Без посторонней помощи им не освободиться. С дороги их не видно. Ездят здесь редко…

– А чтобы ездили еще реже, надо взять того «милиционера» на трассе, кото­рый направил меня сюда, – перебил его Валентин. – Уверен, что это их сообщ­ник и никакого ремонта  дороги там нет и в помине. Надо загнать сюда джип, тогда с дороги вообще не заметно будет ничего подозрительного.

    Джип загнали за посадку, после чего Кононенко достал свой любимый нож и проткнул все шины на джипе и на «Вольво». Капитан обнял свою жену,  которая уже оправилась от испуга и стояла в стороне, наблюдая за действиями муж­чин, и все пошли к своим машинам. Валентин спрятал пистолет в карман, автомат в чемоданчик и сказал капитану:

– В Киеве я проявлю пленку, напечатаю фотографии и передам в Министер­ство Внутренних Дел. Пусть спустят их сюда в Прилуки, и возьмут дело под контроль. Запишите мой телефон в Харькове, и дайте мне свой. Я провожу вас до Рудовки, а по дороге возьмем того псевдо милиционера.

«Милиционер» все еще стоял на перекрестке, выбирая подходящую машину, что бы направить в руки своих сообщников. Когда, с двух сторон от него, резко  затормозили два автомобиля, он почуял недоброе, и бросился за посадку. Тут его и догнали. Как и предполагал Кононенко, милицейского удостоверения у него не оказалось. Когда «Мерседес» и «девятка» отъехали, он остался в посад­ке, обнимая березу. В Рудовке капитан созвонился с дежурным по части, объя­снил обстановку и, выслушав ответ, сказал:

– Через полчаса ребята из комендантского взвода будут здесь на крытой машине.

    Валентин попрощался, пожелал успехов и направился в сторону столицы. Ос­таток пути не принес больше никаких неожиданностей. Устроившись в спец. гостинице он до наступления темноты уже бродил по своим любимым местам над Днепром. За время его скитаний по разным странам, в Украине произошло мно­го изменений, как хороших, так и плохих. К хорошим можно было отнести появ­ление развитой сети центров по обслуживанию фотолюбителей. На второй день, в промежутке между двумя совещаниями, он проявил пленку и получил несколько экземпляров своей единственной фотографии. Она вышла отлично. Четко видны лица троих в черной униформе, и их можно опознать. Валентин рассказал о про­исшествии на дороге офицеру СБУ и передал ему несколько Фотографий. Тот обещал немедленно передать это в Министерство Внутренних Дел и посоветовал Кононенко при поездках брать с собой охрану.

    Несмотря на содействие президента и на соответствующие указы, вопросы поставок материалов, комплектующих, оборудования, приборов и, особенно финан­сирования, решались крайне медленно. Все от кого это зависело, были воспитаны прежней экономической и политической системой. Никто не хотел брать на себя ответственность, никто не собирался проявлять инициативу, никто из них никуда не спешил. Кононенко понимал, что переход на новую систему хозяйствования,  на новый стиль руководства, и на новый уровень исполнительской дисциплины, потребует многих лет, и существенных перемен в кадровой политике. Но у него не было желания ждать так долго. Он метался из одного министерства в другое, из одного управления в следующее. Просил, требовал, угрожал. Бюрократическая машина работала медленно, с пробуксовкой и остановками. Пришлось провести в Киеве субботу и воскресенье. Во вторник, в шестнад­цать часов он, наконец, закончил все дела, а в семнадцать взял курс на Харь­ков. Может быть, разумнее было выехать утром, но дома его ждали Солнышко и Звездочка, по которым он давно соскучился. Ему не терпелось их обнять, при­жать к себе тепленьких, гибких, ласковых, увидеть, как сияют радостью и искрятся голубыми искорками любимые глаза.

    Валентин прикрутил спец номер, чтобы его не останавливали за превышение скорости и, выехав за город, понесся так, что обгоняемые машины со свистом проносились назад, не говоря уж о встречных. И, вдруг, впереди какое-то скоп­ление транспорта. Он снижает скорость и вскоре останавливается в конце длинной колонны автомобилей. Никто ничего не знает. То ли впереди авария, то ли ремонт дороги. За ним уже выстраиваются машины ехавшие сзади. Между асфаль­товым покрытием дороги  и полем с правой стороны, идет широкая полоса зем­ли, покрытая травой. Если бы не сильный дождь, прошедший два часа назад, по ней можно было бы проехать вперед и узнать в чем дело, но после дождя никто не решается съехать с асфальта на мягкую землю. Кононенко оказывается самым смелым. Он разворачивается и съезжает на обочину. Опытные водители с презрительной улыбкой взирают на глупца, сидящего в шикарном  «Мерсе», и решают,  что это какой-нибудь новый русский, купивший водительские права за деньги. Ну, сейчас он узнает почем фунт лиха! Каково же было всеобщее удивление, когда черный «Мерседес», съехав на траву, не забуксовал, а устремился вперед с такой скоростью, будто ехал по ровному асфальту. Прямо не легковая машина, а вездеход какой-то! Валентин летел и летел вперед, а автомобильной очереди не видно было конца. Но вот впереди мост через реку Трубеж, что километрах в двадцати пяти за Борисполем. Он останавливает  машину рядом с «Волгой» и спрашивает водителя, в чем дело. Оказывается, на мосту разошлись швы между плитами. Один пролет может не выдержать нагрузки и рухнуть. ГАИ перекрыло путь. Вызван вертолет с громкоговорителем. Работники ГАИ говорят, что в четырех километрах отсюда, в сторону Борисполя, есть дорога, по которой можно объехать черз Переяслав-Хмельницкий, но как туда вернуться, когда сзади все забито машинами.

– Те, кому тут недалеко, пошли пешком. Пешеходов пропускают, – сказал во­дитель «Волги», – а нам в Харьков. Пешком не пойдешь.

– Да, если бы и близко, куда вы машину денете, – сказал Валентин.

– Мне-то в Харьков не надо. Я бы назад поехал. Это мои пассажиры туда спешат, – ответил водитель.

На заднем сиденье «Волги» сидели трое – мужчина, женщина и девочка лет пятнадцати – шестнадцати. Девочка плакала.

– Кто обидел такую красавицу? – спросил Кононенко.

– У нас целая трагедия, – ответила женщина. – Мы сами из Харькова. Мужа недавно в Киев перевели, ну и мы с ним. Семьи военных всегда так. А там, в Харькове, у дочери любимый мальчик. Дружба еще с первого класса. Сегодня он с родителями уезжает на постоянное место жительства в Германию. Она хотела его проводить. Вот сослуживец мужа любезно согласился отвезти нас на своей машине, а тут…Теперь мы, уж точно, опоздаем.

 Слезы по лицу девчонки полились еще обильнее.

 – Когда они уезжают? – спросил Валентин.

– Поезд, в двадцать три десять, с Южного вокзала.

– Ну, тогда вашему горю можно помочь. Пересаживайтесь в мою машину, и я вас доставлю... – он немного помедлил, и сказал решительно, - в двадцать один час. Гарантирую. У вашей дочери будет в запасе целых два часа. – Обратившись к девочке, которая внимательно слушала,  сказал: – Не плач детка, все будет хорошо. Я не могу видеть, как плачут девчонки.

– А ваша машина умеет летать? – иронически спросил папа девушки.

– Умеет, – серьезно ответил Кононенко, – но мне не хочется удивлять пуб­лику. Если мы полетим, это вызовет лишние разговоры. Однажды я уже летал в Париже. Правда, не на этой машине, а на «Жигулях». Телевидение потом несколько дней показывало, а мне пришлось долго прятаться. Я предлагаю просто переплыть речку. Это будет выглядеть все-таки не так странно, как полет на автомобиле,  Ну, подумаешь, плавающая машина. Что тут такого?

– Вы, я вижу, остроумный человек, но нам не до шуток, – укоризненно произ­несла мама девочки.

– Ясно. Вы мне не верите, – улыбаясь, сказал Кононенко. – Давайте сделаем так. Следите за мной и когда убедитесь, что моя машина действительно плы­вет, быстренько переходите мост. Я буду вас ждать на той стороне. Платы не возьму. Я же все равно еду в Харьков. С вами мне будет веселее. Да… я забыл представиться: подполковник Кононенко, – и он протянул мужу женщины свое удо­стоверение. Получив назад документ, напомнил: – Я жду вас на той стороне. Если вы действительно хотите, чтобы ваша дочь увиделась с мальчиком, поспешите.

–  Вы такой молодой и уже подполковник! – удивилась женщина.

– А я, вообще, вундеркинд. С детства подавал большие надежды, – со смехом ответил ей Валентин.

     Он сел в машину и спустился с крутого предмостного откоса к воде. Оба берега здесь были пологими. Через минуту не только родители девочки, но де­сятки людей с удивлением следили за тем, как черный «Мерседес», поднимая коле­сами, фонтаны брызг, пересекает реку. Машина выехала на противоположный берег и поднялась на насыпь за мостом. С этой стороны тоже стояла длинная автомобильная очередь,  но Кононенко все-таки втиснулся между машинами, чтобы не заставлять своих будущих пассажиров спускаться с насыпи вниз. Вскоре, запыхавшись, прибежала девочка, а за ней родители.

– Ну, как, поверили? – улыбаясь, спросил Валентин, когда они уселись.

– Это невероятно! – сказал папа.

– Как вы это сделали? – удивилась мама.

– Мы, правда, будем в Харькове в девять вечера? –  спросила девочка.

– Будем, если поспешим.

    Кононенко, съехал с насыпи, и помчался по траве и глине рядом с дорогой, заставляя скучающих водителей и пассажиров открывать рты от удивления. Нако­нец автомобильная пробка кончилась. Выехали на трассу. Теперь на дороге были только встречные машины. Со стороны Киева они ехали одни. До Пирятина пронеслись со скоростью около ста пятидесяти километров в час. Дальше движение стало более интенсивным, но ниже ста километров опускались редко. В дороге познакомились. Мужчина оказался полковником. Его звали  Станислав Евдокимович Петренко. Маму девочки звали Галиной Григорьевной, а девочку Тамара.

– У вас не совсем обычное управление. Какие-то кнопки, вариаторы, рыча­ги. . . – сказал папа девочки, который , как выяснилось, служил в военной ака­демии. – Почему-то два спидометра.

– Да, у меня модернизированная машина, – неопределенно произнес Валентин. – Один спидометр для обычного режима, а второй, для форсированного.

– Но  на шкале цифры до пятисот километров в час! Разве машина может развивать такую скорость? – с удивлением спросил полковник.

– Пятьсот пока не знаю, но четыреста пятьдесят может, – ответил Валентин.

– Это невероятно. А как она может плавать? Она же не герметизирована, не имеет винта…

– Не забивайте себе голову всякой ерундой, – посоветовал Кононенко. – Ну, плавает и плавает, какая разница.

– А кто эти красавицы? – спросила Тамара, имея в виду фотографию Ниды и Илы прикрепленную к лобовому стеклу. На фото они стояли, обнявшись, и улы­бались. Ветерок очень эффектно взметнул их золотые волосы и Валентин гор­дился тем, что сумел поймать это мгновение.

– Наверное, актрисы, – предположила мама.

– Это мои жены, – повернувшись на секунду к пассажирам лицом и улыбаясь, пояснил Валентин. – Простые деревенские девушки Нида и Ила. Они сестрички.

– Как это жены? Одна бывшая,  а вторая настоящая? – спросила Галина Гри­горьевна.

– Нет. Обе настоящие. Так получилось. Младшая не согласилась выходить за меня без сестры. Пришлось жениться на обеих, тем более что их мама тоже на этом настаивала.

– Да… у вас не только машина необычная, вы и сами очень необычный человек – сказал полковник.

– Никогда не слышала, чтобы две девушки выходили замуж за одного мужчи­ну, – сказала девочка.

– Я и сам раньше не слышал, – смеясь, согласился с ней Валентин.

– А дети у вас есть?

– Пока нет. Они сами еще дети. Одной восемнадцать, другой двадцать. Им еще учиться надо.

Так, разговаривая, они мчались на восток, а солнце уходило все дальше на за­пад. Когда оно приблизилось к горизонту, впереди показались трубы и дома Ха­рькова.

– Где живут ваши знакомые? – спросил Валентин.

– Улица Еленинская на Холодной горе.

Это было  по пути, и он подвез своих пассажиров прямо к дому. Часы показы­вали двадцать пятьдесят. Валентин вышел из машины вместе со всеми.

– Вы просто волшебник. Вы сделали невозможное! – Воскликнула Галина Григорьевна.

Девочка, которая не могла стоять на месте от нетерпения и радости, реши­ла поддержать маму:

– Вы… вы – начала она, но не найдя слов выпалила: – Можно я вас поце­лую?

– Ну… если мама не возражает… – улыбаясь, ответил Валентин.

– Да за то, что вы для нас сделали, я и сама бы вас расцеловала, если бы не муж, – заявила мама.

– Целуйте, он заслужил, – разрешил папа, и мама с дочкой чмокнули Кононенко в обе щеки.

– Будете в Киеве, милости просим к нам вместе с женами, – пригласил полковник.

    Валентин поблагодарил, записал адрес и, попрощавшись, уехал. Дома при его появлении девчонки как всегда подняли такой радостный визг, что слышно, навер­ное,  было во всем квартале. Он прижимал их к себе, таких тепленьких, таких любимых, гладил волосы и целовал. Целовал щечки, губки, шейки, за ушками - все, что было поблизости. Не видя Тауни, спросил:

– А где мама?

– Ее увез к себе Марк Аронович еще часов в пять вечера. Обещал скоро привезти.

     Жены стали кормить Валентина и наперебой рассказывать накопившиеся новости, а минут через сорок, в сопровождении Макароныча, появилась сияющая,  счастливая Тауни. Провожая Гольдберга к машине, Валентин спросил, не собира­ется ли он уезжать из страны.

– Ну, уж теперь-то тем более не собираюсь, – ответил тот, и не объяснив, что значит тем более, сел в свою машину.

    Но Валентин понял и без объяснений. Утром на работе он собрал ведущих специалистов и рассказал о том, чего удалось достичь в результате поезд­ки в столицу. После совещания, обошел участки, и зашел в инструментальную кладовую. Там его ждали два письма. Одно от муллы Фарида Рустаму, судя по штемпелю пришедшее через Иран, второе от Рустама. Первое Кононенко попросил вернуть Евгении Ивановне для отправки Бурханову, а второе открыл, вернув­шись к себе в кабинет. Бурханов подробно описывал жизнь на острове. Там все было спокойно. Индейцы не мешали и никто из чужих не появлялся. Это ус­покоило Валентина. Он закрыл глаза и постарался представить в своем воображении деревню ацлан, храм Бога Ра, хранителя знаний, воинов охраняющих пер­вую стену. Будни древнего народа. Будни острова. Как далеко теперь все это.