Рассылка закрыта
Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.
| ← Ноябрь 2011 → | ||||||
|
1
|
2
|
4
|
5
|
6
|
||
|---|---|---|---|---|---|---|
|
7
|
8
|
9
|
10
|
12
|
13
|
|
|
14
|
15
|
16
|
17
|
18
|
19
|
20
|
|
21
|
22
|
23
|
24
|
25
|
26
|
27
|
|
28
|
29
|
30
|
||||
Статистика
0 за неделю
Умные мысли о кино
"Пина: Танец страсти в 3D" ("Пина, 2011")«Пина» Вима Вендерса так же не похожа на привычные для среднестатистического зрителя фильмы, как творчество Пины Бауш – на классический танец. Впечатление от картины (которая являет собою нарезку поставленных хореографом номеров в сочетании с отрывками из интервью Бауш и ее учеников) зависит от индивидуальных особенностей восприятия зрителя и его расположения духа во время просмотра. Включит ли он разум или чувства, логику или интуицию. Второй вариант предпочтительней, так как творчество Пины умом не понять – его нужно прочувствовать. Но в первую очередь полностью абстрагироваться от привычного представления о танце. Как пишет украинская художница и арт-критик Ута Кильтер: «В основе возникновения и успеха «Театра танца», родоначальником которого была великая (и хрупкая) Пина Бауш, немецкий хореограф, лежит идеология «Новой телесности». Принципиально иное отношение к стандартам красоты: не крайней худобы и кричащей накрашенности, но органичности самому себе. Пина Бауш вывела на сцену полных и невысоких людей, а свои хореографические экспериментальные спектакли строила на свойственной им органике». Пожалуй,
внешность танцоров – первое, что может шокировать неподготовленного
зрителя. И дело не столько в полноте или невысоком росте, а в отсутствии
пропорциональности и внешней гармоничности, что бросается в глаза с
самого первого номера. Группа полураздетых людей, мужчин и женщин,
предварительно вывалявшись в грязи, стремительно перемещаются по сцене.
Женщины по очереди берут в руки кусок красной ткани, трясясь от страха,
подбегают к угрожающего вида мужчине и тут же убегают, передавая
«эстафету» следующей «участнице». Пока наконец-то одна из них не
осмеливается облачиться в эту ткань, которая на поверку оказывается
подобием ночной рубашки. Какое впечатление производит это действо? Очень и очень странное. Полнейший хаос. Если не знаешь, к чему все это, в жизни не догадаешься. Остается только наблюдать за происходящим. Благодаря формату 3D зритель в некоторых моментах буквально переносится на сцену, в самую гущу событий, а главное – получает возможность в деталях рассмотреть мельчайшие изменения в мимике танцоров, настоящую актерскую игру, которая наверняка требует от исполнителей невероятных эмоциональных затрат. Остается только сожалеть, что в реальном театре даже из первого ряда всего этого не увидишь. «Пина Бауш создала танцевальный язык, свободный от театральных условностей и стилизации. Главные организующие приёмы её постановок — сопоставление дикого (природного) и культурного начала в человеке и мире» (УК). Описанный выше номер называется «Весна священная» и определенно является демонстрацией дикого природного начала или, пользуясь терминологией Фридриха Ницше, дионисийского. Дионисийское
первоначало можно определить как впадение в оргиестическое состояние
вследствие безудержных эмоций, опьянение, в котором «субъективное
исчезает до полного самозабвения» (см. упомянутые в одном из предыдущих постов
древнегреческие дионисии). Ассоциируется этот феномен с хаосом,
разрушением культуры и противопоставляется аполлоническому с его
стремлением к упорядочению и гармонизации. В каждую культурную эпоху,
начиная с античности и заканчивая постмодернизмом, доминировало одно из
двух начал. На наше посмодерное время пришелся период царствования
«окультуренного» аполлонического. «К чему это лирическое отступление?» – спросите вы. А к тому, что именно в этом несоответствии следует искать ключ к пониманию или причины непонимания творчества Пины Бауш. Не стоит воспринимать его как концепт, пытаться докопаться до заранее заложенной в номере идее, разобраться в сюжете или, боже упаси, пытаться разложить все по полочкам и найти логическое объяснение каждому движению или элементу постановки. Всего этого там, скорее всего, нет. А если и удастся придумать свою расшифровку, то вряд ли будет иметь что-то общее с тем, что задумывалось показать на самом деле. Вот, например, такая сцена (из спектакля «Кафе Мюллер»).
Мужчина и женщина стоят обнявшись. В дверь входит третий человек и
ставит их в другую позу. Герои пассивны, словно марионетки, и не
сопротивляются постороннему вмешательству. Но как только третий выходит,
принимают исходную позицию. Эта последовательность действий повторяется
несколько раз, и с каждым разом темп увеличивается. Потом третий уходит
совсем. Казалось бы, парочку оставили в покое: живите себе. Но нет, они
вновь начинают принимать то положение, которое было им навязано, а в
итоге все-таки возвращаются в свое. Моя трактовка выглядит примерно так. У двух любящих людей есть свое представление о том, какими должны быть их отношения, но вдруг кто-то (другие люди, общество) начинает в них вмешиваться, навязывать свои нормы и порядки. Сопротивляться непросто, а в определенный момент и вовсе желание пропадает – проще плыть по течению. И, тем не менее, не исключено, что в конце концов, они отважатся пойти своим путем. Пожалуй, это единственный эпизод, в котором мне удалось найти хоть какую-то сюжетность и связь с реальной жизнью. Но больше, чем уверена, задумывалось нечто совсем другое. Наверное, мозг лучше было просто отключить. «Телесность стала для Пины Бауш материалом исследований, но она заставила её и говорить. В постановках использовались торты, кремы, кетчупы; они могли проходить в воде или в воздухе, на природе» (УК). А в одном номере танцовщика засунула в пуанты кусок мяса и танцевала на фоне урбанистического пейзажа. Это и есть «сопоставление дикого (природного) и культурного начала в человеке и мире»: искусство танца VS господство
современных технологий. Визуально выглядит оригинально, а по сути – очень актуально для наших дней. И все-таки во многих аспектах, постановки Бауш кажутся направленными не на зрителя, а на самих исполнителей. «Её постановки — драма и предельный натурализм. Исполнители могут кричать, бриться, вскрикивать, орать, умываться, хлопать, топать, шуршать и совершать ежедневные (бытовые) действия… Характерное отличие — ансамбль, нет солистов и статистов, массовки; каждому дано слово, которое он способен выразить на своём (техническом) языке. Дэнсеры могут оглаживать, поглаживать друг друга или «поддавать пыткам», «третировать», «терроризировать» (УК). Со стороны это напоминает набор бесконечно повторяющихся судорожных движений. Зрелище не самое эстетичное (впрочем, как мы уже выяснили, творчество Бауш не вписывается в привычные понятия об эстетике). Видимо, во главу угла здесь поставлено самовыражение танцующих, а уж что подумают смотрящие – это дело десятое. Похоже, состояние, в которое они впадают, сродни трансу. Движения ведь влияют на эмоциональное состояние человека. Вот например, проснулся некто N в
плохом настроении, встал не с той ноги и свет ему не мил. А потом
включил музыку, сделал зарядку (да-да, обязательно под музыку) и вроде
бы не так уж все и плохо и жизненный тонус повысился:) Так что этот
танец можно воспринимать как своеобразную психотерапию, средство
избавления от комплексов и неврозов. Как же повезло участникам труппы Пины Бауш! Счастливые люди! Они нашли себя в танце (пусть он и непонятен широким массам) и живут им, любимым делом. У них есть возможность самовыражаться, да еще и зарабатывать этим на жизнь. Мечта! Счастливые люди! Это чувствуется по их интервью, по тому, с каким восхищением и благодарностью они говорят о своем учителе. Говорят каждый на своем языке: немецком, французском, английском, испанском, русском… Неважно на каком, ведь их объединяет один универсальный язык – язык танца. Очень хороший прием. Вердикт. Честно говоря, творчество Бауш лично мне не очень близко, но ознакомиться с ним было интересно и полезно. Смотреть фильм рекомендуется исключительно людям с широким кругозором. А о «Театре танца» лучше почитать заранее, это облегчит восприятие. |
| В избранное | ||
