Приглашение в Путешествие. Выпуск 5.
Вы - участник рассылки-дискуссии "Свое дело: живи и радуйся!", поэтому получаете все письма из данной рассылки - от автора или от подписчиков рассылки. И можете сами сюда писать.
С вами Марина Жебрякова, автор рассылки.
Сегодня я продолжаю печатать Сергея Килина. Этот детектив я читала и не
смогла остановиться, пока не дочитала до конца. Завораживающий и
неожиданный, далеко не бесспорный, но оставляющийся в памяти. Сегодня только
первая часть. Объем текста в рассылке, к сожалению, ограничен.
Автор ждет ваших комментариев. Пишите.
Сон (Детектив)
Он видел один и тот же сон. Почти каждую ночь. И почти каждую ночь в
этом сне добавлялись какие-то новые детали. Маленькие детали, но
запоминающиеся.
У него было ощущение, что кто-то управляет его снами. Точнее сном,
потому, что это был один и тот же сон, хотя и с разными сюжетами.
Сон этот начал ему сниться несколько месяцев назад после одного случая.
Он увидел ситуацию очень похожую на ту, которая произошла десять лет назад.
Тогда, десять лет назад, он стал случайным свидетелем и участником
трагедии. На его глазах произошла катастрофа, о которой потом писали все
газеты, как о самой загадочной катастрофе века.
Тогда ему было пятнадцать лет, сейчас ему двадцать пять.
Он стоял на балконе третьего этажа многоэтажного здания, почти на самом
углу перекрёстка. Точнее над ним, и от нечего делать глядел вниз, на
проходящих по тротуару людей и проезжающие по улице машины и ждал, когда его
отец наговориться со своим приятелем в огромном кабинете, из которого был
выход на этот балкон. Ему не были интересны эти скучные взрослые разговоры.
Пятнадцать лет. Воскресный день.
Ему хотелось поскорей в игровой центр, куда его и вёз отец. По дороге в
игровой центр отец заскочил к своему приятелю, переговорить о чём-то не
терпящем отлагательства.
Сначала он смотрел на перекрёсток, затем повернулся и стал смотреть
назад в начало улицы. Он сразу заметил эту машину, которая ехала не так как
все, выпадая из общей гармонии улицы. Огромный, чёрный мерседес шёл по
чёткой синусоиде с одинаковыми интервалами между едва заметными поворотами,
как будто им управляли не изнутри автомобиля, а извне, при помощи пульта
дистанционного управления. Автомобиль проскочил перекрёсток на красный свет,
чуть не сбив какого-то пешехода, и не снижая и не наращивая скорости,
продолжал движение к какой-то одному ему известной цели неотвратимо, как
сама смерть. Автомобиль прошёл под балконом, на котором стоял он,
пятнадцатилетний мальчик. Мерседес приблизился к тому перекрестку, над
которым стоял он, и замер. Большой громадиной своего корпуса он перекрыл
почти всё движение на перекрёстке. Образовалась пробка.
Он смотрел на столпотворение в центре города и своим периферическим
зрением фиксировал всё, что происходит вокруг. Вернее это сейчас он понял,
что тогда он успел зафиксировать всё, сам того не подозревая. Его детская
память автоматически запоминала все мельчайшие детали этого действа. Вот
эти-то мелкие, но очень важные детали и всплывали в его снах каждую ночь
спустя десять лет. И картина катастрофы начинала складываться в единое
целое, которое казалось фантастикой ни чего общего не имеющей с
реальностью.
Вокруг автомобиля уже собралось много народа. Несколько полицейских
ходили вокруг автомобиля и не могли ни чего сделать. Они пытались открыть
дверцы, но те не открывались. Заглядывая в окна автомобиля, они просто
пожимали плечами. Там, внутри, кажется, ни кого не было. Но это он понял
только сейчас, много лет спустя. Тогда он просто смотрел, и его подсознание
автоматически фиксировало всё, что происходило вокруг. И не только на
перекрёстке, но и на балконах всех четырех домов, которые окружали этот
перекрёсток. И даже, как казалось ему, в помещениях, внутреннее пространство
которых он не мог видеть. И слышал он не уличный шум, а звуки, которые он не
понимал. Не понимал тогда, но хорошо запомнил.
Сегодня ночью, во сне, он опять стоял на том балконе и смотрел на этот
чёрный автомобиль.
И сегодня он опять видел и слышал всё, что твориться на балконе дома
напротив, и внутри помещения, из которого был выход на балкон. На балконе
стояли двое мужчин. Их одежда ни чем не отличалась от одежды людей
работающих в этих многоэтажных зданиях. Тёмные деловые костюмы, светлые
рубашки, галстуки. Но лица их отличались не только своей принадлежностью к
восточной, одной из арабских наций. Они были заросшие бородами до самых
глаз. Один из мужчин держал в руках пульт дистанционного управления, антенна
которого была направлена на чёрный автомобиль. Второй мужчина тоже держал
в руках какой-то пульт. Они не смотрели на перекрёсток, они смотрели на
противоположную улицу, по которой шли люди.
Он точно знал, что он не смотрел на этих мужчин тогда, десять лет
назад. Так почему же сейчас он видит их в своём сне, и всё то, что они
делали, и слышит всё, что они говорили, и даже то, что они думали. Да,
именно, думали! Он знал о том, что думали полицейские, заглядывающие в этот
автомобиль, о чём думали некоторые зеваки столпившиеся на перекрёстке. Он
слышал их мысли. Он слышал и видел всё, даже когда всё это рвалось в клочья
и горело. Он видел, как осколки от взрыва пролетали вблизи его головы, чудом
не задев его. Он их видел, эти летящие осколки! Хотя, как он мог видеть
куски железа, летящие с бешеной скоростью в его сторону?
Взрывная волна подняла его вверх и, стукнув об косяк балконной двери,
закинула в помещение. Отец, сидевший лицом к окну, и его приятель с ног до
головы были иссечены осколками стекла. Отец просто истёк кровью и умер через
несколько минут после взрыва. Врачи уже не смогли ни чего сделать.
Друг его отца тоже истекал кровью, но выжил, и то, только благодаря
тому, что в него попало мало осколков, так как его спину защитила спинка
кресла, и ещё потому, что в момент взрыва он нагнулся для того, чтобы
поставить пустой бокал на маленький чайный столик, за которым они сидели.
Когда впервые, десять лет спустя, он вдруг увидел во сне повторение
этого ужаса, он подумал, что этого он больше ни когда не увидит. Кошмары,
подобные этому можно увидеть только тогда, когда ты на ночь съешь слишком
много мяса. Или, когда твоя нервная система перегружена какими-нибудь
сильными переживаниями, переутомлена, или ты получил днём сильный
эмоциональный стресс. Он же не был утомлён, он только увидел перекрёсток на
какой-то улице и пробку созданную чёрной машиной. Может быть это была машина
совсем другой марки, не мерседес, но ситуация очень походила на ту
ситуацию, десятилетней давности.
И когда, во вторую ночь, и затем, на третью ночь, он опять увидел тот
же сон, да ещё и с очень подробными деталями, ему сразу стало понятно, что
он попал под влияние своей же, дремавшей глубоко в подсознании, способности
запоминать раз и на всегда всё, что он когда-нибудь видел однажды, в
необычных условиях или то, что его потрясло. Кроме того, он понял свою
беспомощность перед этой своей особенностью. И он просто отдался во власть
этой болезни, не в силах бороться с ней. Он просто встал в позицию
стороннего наблюдателя, с любопытством созерцающего развитие событий. Это
был единственный выход. Днём он тщательно анализировал свои сны и отмечал
добавившиеся детали.
Сегодня, он увидел и понял то, для чего была организована эта жестокая
мясорубка. Он увидел человека с большим кожаным портфелем в правой руке,
приближающегося к перекрёстку. И именно на него смотрели эти двое. И он
понял, что это именно тот, кого хотели уничтожить этим взрывом. Но самое
удивительное, он знал этого человека. Он познакомился с ним гораздо позже
этой катастрофы. По чистой случайности, это был единственный человек, из
находящихся в эпицентре взрыва, который выжил в этом кошмаре. В момент
взрыва он неожиданно для тех, кто хотел его уничтожить, и для себя самого
свернул в табачную лавку, и находился в дверном проёме за толстенной стеной.
Он и сейчас не мог вспомнить, зачем он зашёл в табачную лавку. Он ни когда
не курил. Может быть он хотел купить газету, или журнал. Какая мысль
мелькнула в его голове в тот момент, когда он вдруг решил зайти в эту лавку?
Он оглох после этого и пользовался очень дорогим слуховым аппаратом,
электроды которого были вживлены ему прямо в мозг. Ожог на его теле составил
почти двадцать процентов от всей поверхности кожного покрова. Этим
человеком был профессор университета. И у этого профессора он учился пять
лет.
Надо было быть в хороших отношениях с профессором, чтобы понять, что за
человек был этот профессор. И он был с профессором в этих хороших
отношениях. Они искренне симпатизировали друг другу и не раз встречались в
неофициальной обстановке. Они часто беседовали на интересующие их обоих
темы, высказывая свои мнения и с интересом выслушивая мнение собеседника.
Профессор был грандиозной, не ординарной личностью, живший предвидением,
гениальным просчётом и предсказанием социальных ситуаций, тонких
межнациональных отношений в обществе. Чем он мог помешать международному
террористическому движению, или какой-то отдельной террористической группе?
И почему они выбрали именно этот изуверский метод уничтожения одного
единственного человека? Если для того, чтобы скрыть свои истинные намерения,
то это им удалось. Полиция пошла по ложному следу.
Преступники совершили одну единственную ошибку. Когда они включили
взрывное устройство с задержкой в пять секунд, чтобы успеть самим выйти из
опасной зоны, они упустили из виду объект, ради которого всё и затеяли.
Но почему он решил, что именно профессор был их целью? Ведь следствие,
отчёты которого были опубликованы через год, пришло к двум основным выводам:
1. Это был акт устрашения со стороны какой-то международной
террористической организации.
2. Это было плохо организованное покушение на главу корпорации "Нефтяной
дом", который должен был проехать через этот перекрёсток в это же время, но
неожиданно изменил свой маршрут.
Но он знал точно, что покушение было задумано и проведено очень хорошо.
Но исход его оказался во власти господина случая. Организаторы покушения
просчитали ежедневный маршрут профессора, рассчитали силу взрыва, в котором
не мог выжить ни кто из находящихся на этом перекрёстке. Волю провидения они
просчитать не могли.
Пять секунд. Четыре из которых, профессор шёл на встречу смерти.
И одна секунда, которая спасла профессору жизнь, когда он неожиданно
для преступников и для самого себя свернул в табачную лавку.
Почему всё-таки он решил, что целью взрыва должен был стать профессор?
Разве сон это доказательство?
Чтобы хоть как-то сопоставить действительность со сном, и подкрепить
свою уверенность фактами он стал систематизировать всё, что он уже увидел и
услышал во сне. Всё!
Он завёл большую тетрадь, где описал всё виденное во сне и по каждому
пункту задал себе множество вопросов, на которые надо было ответить. Для
этого он должен был побывать во всех помещениях, которые он видел во сне, и
представить произошедшее тогда.
Для чего он это всё делал? В память о погибшем отце? Для того, чтобы
избавиться от этого изматывающего своей реальностью сна? Для того, чтобы
найти и наказать преступников?
Скорее всего, для всего этого в комплексе. Он надеялся на избавление от
этого сна, и в память об отце, и в надежде на ответ - кто это сделал?
Прежде всего, надо было разобраться с причастностью профессора к этому
делу.
Он подготовил целую систему вопросов, которая давала возможность
выяснить то, что он хочет и не вызвать подозрения у профессора относительно
цели его визита. Он записался на приём к нему и тот, не отказал ему, во
встрече, как бывшему своему ученику и человеку, которому искренне
симпатизировал.
- Здравствуйте, профессор!
- Здравствуй, мой милый мальчик! Больше года не видел тебя.
- Я так давно хотел увидеться с вами, но всё дела, текучка и суета.
Необходимое и вечное всё откладываем на потом.
- Ты прав, малыш, радость общения - вот что необходимо человеку. Я
тоже эту роскошь позволяю себе не так уж и часто. Особенно общение с теми,
кто мне необходим, а не с теми, кто мне его навязывает. Рад, очень рад тебя
видеть! Как твои дела? Это не ритуальный вопрос. Я справлялся о твоих делах,
есть у меня такая возможность, но мне важна твоя оценка твоих собственных
успехов.
- После окончания университета я попал в хороший коллектив и, благодаря
этому, значительно расширил свои знания. Теперь работаю над очень
интересной темой. Если вы в курсе моих дел, то и наверняка знаете
направление моих исследований.
- Да, ты вырос в прямом и переносном смысле. И тема твоя интересна,
даже мне.
- Спасибо, профессор. Я рассчитываю закончить этот проект, примерно,
лет через десять. Как вы думаете, будет ли это актуально через десять лет?
- Знаешь, а исследователь не должен задавать ни себе не другим этот
вопрос. Он, исследователь, должен жить наукой. Не наука существует для таких
как мы, а мы существуем для науки. Мы и есть наука. Мы её эссенция! В
течение десяти лет ты и сам поймешь, туда ли ты идёшь. Ты очень талантлив,
мой мальчик. И не огорчайся, если уже через два года, ты поймёшь, что ты
ошибся в выбранном направлении. Ты приобретёшь, может быть, самый ценный
опыт, опыт большой ошибки, и благодаря этому, дальше, всегда будешь идти,
правильно рассчитывая дорогу. Ты не из тех, кто два раза наступает на одни и
те же грабли.
- Интересно, профессор, а чем вы занимались, к примеру, те же самые
десять лет назад?
- Десять лет назад. Как же, я всё отлично помню! Это были исследования
в области национальной безопасности. Очень интересные исследования. Но я их
не закончил...
- Почему?!
- Ты же помнишь, тот ужасный взрыв? Тогда я чуть не погиб. Тогда погиб
твой отец и чуть было не погиб ты сам.
- Да. Извините, я забыл.
- Нет, это ты меня извини. Не надо было мне напоминать тебе об этом.
Извини.
- Ничего, я был тогда ещё маленьким, а в детстве трагедии не так остры,
как в зрелом возрасте.
- Да, ты прав.
- Да... И всё-таки, почему вы тогда не закончили свои исследования?
Ведь вы же сами сказали, что тема очень интересная. Может быть, вам
запретили заниматься ею?
- Кто бы мог запретить мне, заниматься ею? Нет, мой мальчик, я сам
бросил её.
- Но почему?
- Ну, во-первых, в том взрыве погиб весь мой материал, который я с
огромным трудом собирал в течение двух лет. Я, как последний дурак, в тот
день положил в свой портфель весь материал включая секретные материалы,
позаимствованные в министерстве обороны, министерстве информации, институте
общественных исследований и многое другое. Я даже черновики и свои заметки
положил в этот несчастный портфель. А портфель тот сгорел весь. Ни чего не
осталось. Во-вторых, восстанавливать его я не захотел, потому, что меня
долго трясли по поводу того, куда я дел те самые секретные материалы, те
самые оригиналы документов. А что я мог поделать? Доказать-то ни чего
нельзя. Чтоб не вызывать новой волны вопросов, я прекратил эти
исследования.
- То есть, ради собственного спокойствия вы зачеркнули два года своей
работы, своей жизни?
- Выходит так. Не осуждай меня, мой мальчик. Да, мои исследования были
направлены на благо нашего государства и обещали породить маленькую
сенсацию. Но государство меня не много обидело своими подозрениями. А я
очень обидчивый, что тут поделаешь.
- А что являлось предметом исследований, и в чём был смысл той самой
маленькой сенсации?
- На первый взгляд, ни чего интересного - обобщение и систематизация
материалов по деятельности правительственных и неправительственных
организации на Ближнем Востоке, в Североафриканских арабских странах,
вообще вся работа этих организаций с арабскими странами, с мусульманским
миром. А сенсация только намечалась. Собственно это не сенсация, так как
все знают наши интересы к этому региону, скорее всего, необычность в том,
что наша внешняя и внутренняя политика сама порождает терроризм со стороны
этих стран, а наша экономика полностью его финансирует. Но ведь об этом если
и не знает большинство наших граждан, то образованное меньшинство наверняка
догадывается. Неожиданность заключалась в цифрах. Размах, объём вкладываемых
средств, число терактов, о которых все знают и о которых знают только
немногие. Главное, это количество средств отвлекаемых на всё это безумие.
- Понятно. Это действительно интересно. И, я думаю, актуальность этого
процесса не снижается, а наоборот растёт.
- Ты даже не представляешь, мой мальчик, в какой ужасающей прогрессии
растут финансовые вложения в этот бизнес. Это ведь бизнес и бизнес
дьявольский, основанный на крови. Кто греет на этом руки? Куда может
завести нашу страну развитие этого бизнеса, знает только Бог, или его
оппонент, а они последние две тысячи лет не делятся с нами грешниками ни
какой информацией.
В ночь после разговора с профессором он видел тот же сон, но в этом сне
он стоял уже на другом балконе, и он был уже не мальчиком, а взрослой
женщиной, стоящей на балконе пятого этажа дома расположенного по диагонали
от дома, на балконе которого тогда стоял он сам. Он был высокой стройной
женщиной с восточным разрезом глаз, черные густые волосы были собраны в
тугой жгут и подняты вверх. Этот тугой жгут удерживался двумя длинными
заколками из слоновой кости. Длинная черная челка закрывала брови и касалась
длинных густых ресниц. Одета она была в серое длинное платье с длинными
рукавами, подол которого спускался ниже колен. Платье обтягивало ее большую
грудь и широкие бедра. Ее тонкая талия, скрытая этим платьем, была заметна
только при движениях ее тела. Не смотря на явную дороговизну платья, оно
смотрелось довольно обычно. Это платье само по себе, как бы кричало, о том,
что этой женщине чужды привычки и традиции окружающего ее мира. Оно говорило
о том, что эта женщина здесь лишняя или, по крайней мере, очень временная.
Об этом же говорило и выражение ее лица.
И он видел себя, то есть женщину, которой он стал, как бы со стороны.
Хоть он и не слышал ее мыслей, но он ощущал, что она чувствовала в этот
момент. Она тоже смотрела вниз на перекрёсток и мысли её были о профессоре
и о тех двух мужчинах, что стояли напротив пятнадцатилетнего мальчика, то
есть напротив его. Ее чувства выражались волнительным нетерпением, ожиданием
чего-то грандиозного и ужасного. Но страха, как такового, не было, так как
она знала, что произойдет, и что нужно сделать, чтобы не попасть в этот
ужас.
Когда профессору осталось всего несколько шагов до табачной лавки,
женщина быстро вошла в комнату с балкона, бегом пересекла ее и, выйдя в
коридор, сделала широкий шаг влево. И тут же, закрыла уши руками...
На взрыве он всегда просыпался.
В последующие две ночи он ничего не видел. Снов вообще не было. Было
просто погружение в какую-то глубокую яму вечером и всплытие из этой
глубокой ямы утром. Было такое впечатление, что он просто иссяк, как
источник воды знойным летом, как глубокий колодец в пустыне. Иссяк душевно.
Не так-то просто жить с постоянно повторяющимся ночным кошмаром. Это
постоянно давит твою психику, заставляет обращаться к этому кошмару даже
днем. И не уйти, не уехать от этого не возможно.
На третий день он решил побывать на том балконе, где стояла
черноволосая женщина.
Апартаменты, куда он стремился попасть, принадлежали очень дорогой
гостинице "Принц Чарльз" и стоили не малых денег.
Одеваться дорого и со вкусом он умел всегда - его покойные родители
привили ему вкус с раннего детства. Поэтому, когда он вошел в холл
гостиницы, его сразу же приняли за потенциального клиента.
- Господи хотел бы снять номер? - Спросил его клерк, занимающийся
приемом клиентов.
- Вы правы, любезный, - ответил он с видом завсегдатая дорогих отелей.
- Номер для одного?
- Да. Какими номерами вы располагаете?
- Есть номера на первом, пятом, шестом и двенадцатом этажах.
- Я думаю, пятый этаж подойдет. Я уже бывал в вашем заведении много лет
назад еще со своими родителями. Мне тогда помню, понравился угловой номер с
прекрасным видом на перекресток. Мне нравилось разглядывать прохожих и
автомобили с балкона. Воспоминания детства - это, как хороший фильм, хочется
посмотреть еще раз.
- К сожалению, этот номер занят, - с искренней досадой на лице сказал
клерк, - я могу вам предложить соседний номер он не хуже этого, тоже класса
"люкс", и вид с балкона мало чем отличается.
- Да, но я бы хотел именно угловой номер. Вы не могли бы посмотреть,
когда он освобождается?
Клерк быстро пощелкал клавиатурой компьютера, сверяя записи и, с
выражением крайней радости на лице, объявил, что номер освобождается именно
сегодня вечером.
- Оформите, пожалуйста, его на меня с сегодняшнего вечера, - попросил
он.
- С огромным удовольствием. Я понимаю, что такое детские воспоминания -
это прекрасно! На какой срок вы бы хотели снять номер?
- Оформите на три дня. Когда я могу занять его?
- В восемь часов вечера номер будет готов. Ваша фамилия господин?
- Суэньо, Патрик Суэньо. Спасибо, я приеду ровно в восемь часов вечера.
Всего хорошего.
- Всего хорошего господин Суэньо, мы вас ждем.
Он стоял на балконе пятого этажа гостиницы, смотрел вниз на перекресток
и думал о той женщине в сером платье с восточным лицом.
Неужели эта женщина была организатором этого кошмара? Она без сомнения
была в курсе того, что должно было произойти на перекрестке. Кем она была в
этой истории - автором - разработчицей, наблюдателем - контролером, или
просто одной из тех, кто затаив злобу на весь христианский мир желал
посмотреть собственными глазами, как этот чуждый ей по духу мир горит и
мучается в агонии пусть маленькой но конкретной мести этому миру лжи и
разврата.
Она сама не нажимала кнопки, но была одной из них, без сомнения.
Надо найти ее следы. Если человек существует, значит, он оставляет
после себя массу следов. Во время взрыва больше всего пострадали нижние
этажи. Там сгорело и разлетелось в клочья все, что могло и даже не могло
гореть. Погиб и весь обслуживающий персонал и посетители, находившиеся на
первом этаже. По-видимому, на это и рассчитывали террористы. В полицейских
отчетах по этому делу упоминается об утрате книги регистрации постояльцев,
а компьютеры тогда еще не приспособили для этого дела.
Год спустя после взрыва были опубликованы все материалы полицейского
расследования, которое сделало выводы не удовлетворившие никого. Но полиция
сделала все, что было в ее силах. Выше себя они прыгнуть не могли.
У него был один экземпляр опубликованного отдельной книгой полицейского
отчета, который он прочитал от корки до корки много раз и многое из него
знал по памяти. Он даже помнил все имена и фамилии следователей и оставшихся
в живых свидетелей. Некоторые протоколы допросов он мог цитировать наизусть.
Эта женщина в отчете не фигурировала не в качестве жертвы, не в качестве
свидетеля. Но она существовала. Он это знал точно. Вернее чувствовал,
доверяя своему сну.
Напрашивалось множество вопросов.
Если эта женщина въехала в гостиницу без багажа, то ее должен был
запомнить кто-нибудь из слуг, зарабатывающих чаевые на доставке багажа в
номер. Ведь женщина без багажа - это неправильно, это заметно. И кто-то из
этих слуг, возможно, остался жив и запомнил эту маленькую неправильность.
Если же она въехала хотя бы с одним чемоданом, она должна была его
прихватить с собой, и после взрыва она должна была вернуться к себе в номер
за чемоданом. Затем с ним спуститься на первый полностью разрушенный,
горящий этаж и очень быстро покинуть место происшествия.
- Как тебя зовут уважаемый? - Спросил он вызванного им официанта, для
того чтобы заказать себе ужин в номер.
- Меня зовут Стив, сэр, - ответил аккуратный с неторопливыми движениями
мужчина лет тридцати пяти, - я принес заказанное вами вино. Вам налить его в
бокал?
- Не надо, оставь бутылку на столике.
- Что вы предпочитаете на ужин, сэр?
- Рыбное блюдо с овощами и соевым соусом на ваш выбор и через час кофе
- я хочу поработать немного ночью. У меня иногда ночью бывает прилив
работоспособности.
- Хорошо. Что-нибудь еще, сэр? - Стив, очевидно, всю свою жизнь
проработал официантом в этом отеле и хорошо чувствовал настроение клиента.
Для него не составляло труда понять, что его хотят спросить еще о чем-то.
- Да. Присядь, пожалуйста, я бы хотел тебя расспросить кое о чем.
- Спасибо, сэр, я привык разговаривать стоя.
- Ну, хорошо. Скажи мне, пожалуйста, Стив, давно ли ты работаешь в этом
отеле?
- Да, сэр, почти пятнадцать лет.
- Тогда ты должен помнить тот ужасный взрыв десять лет назад?
- Да, сэр, я работал в тот день, и мне повезло больше, чем моим
коллегам. Почти все они погибли. Я во время взрыва находился в винном
погребе.
- Я подробно читал полицейские отчеты. Полиция так и не нашла
виновников того взрыва.
- Виновниками их не как нельзя назвать, сэр, это слово не подходит для
этих негодяев.
- Ты, безусловно, прав, Стив. Мне кажется, ты потерял в этом взрыве
кого-то из близких друзей.
- Да сэр, в этом взрыве погибла моя невеста.
- Мне очень жаль, Стив.
- Спасибо, сэр.
- Если тебе не трудно говорить об этом взрыве, то я бы хотел задать
тебе еще несколько вопросов.
- Прошло достаточно много времени. Боль притупилась. Задавайте ваши
вопросы, сэр.
- Хорошо ли ты помнишь все, что случилось в тот день в отеле? Меня
интересуют предыдущие взрыву сутки.
- Да, сэр. После взрыва я сидел в подвале без света. Дверь в подвал
сильно завалило, и меня достали оттуда только на утро следующего дня. Я
сидел в абсолютной темноте и думал о Мери. Она работала за стойкой
администратора. Я не знал, жива - ли она. Потом я уговорил себя, что с ней
все в порядке и начал обдумывать сложившуюся ситуацию. Я понимал, что
произошло что-то ужасное и наверняка придет полиция и буде задавать много
вопросов. Я стал вспоминать все, что произошло накануне, вспоминать всех
постояльцев, старался вспомнить какие-то подробности, странности в
поведении постояльцев. Я и сейчас иногда стараюсь вспомнить, что-нибудь из
того дня и мне кажется, что я кое-что упустил, не все рассказал полиции.
Нас всех много раз допрашивали и тогда, я рассказал все, что только мог
вспомнить, но те мелочи, которые я, будучи в состоянии нервного
расстройства, не мог вспомнить, они всплыли потом, позже, но рассказать мне
их уже было некому. Они никому уже не нужны.
- Послушай, Стив, я даже и представить себе не мог, что могу встретить
кого-то из свидетелей той трагедии! Это просто чудо! Я хотел бы с тобой
подробно поговорить об этом, если ты найдешь для меня время. Я хочу
пригласить тебя в ресторан на обед, если ты не возражаешь?
- Я не против, сэр. Завтра я не работаю. Мы могли бы с вами встретиться
около двух часов.
- Прекрасно! Завтра в два часа в "Савойе".
- Я приду, сэр. А сейчас позвольте мне вернуться к выполнению своих
обязанностей.
- Я благодарю вас Стив, за то, что вы приняли мое приглашение.
- Не стоит благодарности, сэр. И разговаривайте со мной по прежнему на
ты, мне так удобней. Я привык. Давай для начала, познакомимся. Мы ничего не
знаем, друг о друге, это ставит нас в не совсем удобную ситуацию. Ты,
например, знаешь обо мне только то, что я работаю официантом в отеле, а я о
тебе вообще ничего не знаю.
- Согласен. Начну я, так как, это была моя просьба о встрече. Имя ты
мое знаешь из записи в отеле. Я могу еще сообщить тебе о том, что я
математик, вернее не совсем математик, так как занимаюсь статистикой, одним
из разделов математики. Тебе, я думаю, будет не интересно, если я начну
объяснять, что она из себя представляет.
- Напрасно ты так обо мне думаешь. Если я работаю официантом, то это не
значит, что я необразован. У меня экономическое образование. Я работаю
официантом потому, что мне нравиться эта работа, хотя это не единственная
причина. Много раз меня пытались повысить в должности, или перевести на
административную работу, но мне нравиться работать с людьми, общаться с
ними, кормить их, помогать в разрешении их маленьких проблем. Работа
спокойная, приятная.
- Но ведь вам, наверное, очень мало платят?
- Не в зарплате дело. Я достаточно богатый человек. В этот отель я
поступил работать из-за Мери. Мы с ней познакомились совершенно случайно, и
она сказала, что работает администратором в отеле. Для того, чтобы покорить
сердце этой девушки я купил место официанта в отеле и стал видеться с Мери
почти каждый день. Через год я добился ее благорасположения, а еще через год
мы обручились. А через несколько месяцев она погибла от взрыва возле отеля.
Это произошло десять лет назад.
- Мне очень жаль Стив. В этом взрыве погиб мой отец, а я сам только
чудом остался жив. Именно по этому я и интересуюсь этим делом.
- Ах, вот в чем дело. Тогда все очень просто объясняется. Мне понятен
твой интерес. Я сам довольно часто в мыслях возвращаюсь в тот день.
- Во время взрыва я находился на балконе третьего этажа дома, что стоит
по диагонали по отношению к отелю, в котором ты работаешь. Это очень
невероятный случай, но я был отброшен взрывной волной вглубь комнаты и
потерял сознание. Мой детский организм, очевидно, просто отключился,
защищаясь от сверх перегрузок, поэтому я и остался жив. Моего отца всего
изрезало осколками стекла, и он умер от потери крови.
- Да, я читал об этом случаи в полицейском отчете. Так значит, это были
вы?
- Да, это был я и мой отец.
- Мне очень жаль.
- Спасибо Стив. А давайте-ка, закажем чего-нибудь - мы ведь в
ресторане.
- Если ты не возражаешь, я сделаю заказ для нас двоих - я ведь
профессионал?
- Я весь в твоей власти, Стив.
Они не плохо поели, выпили хорошего вина, поболтали о том - о сем.
Наконец настал момент серьезного разговора.
- Итак, как я понял, ты решил покопаться в прошлом. Но ради чего?
- Знаешь, Стив, я тебе расскажу правду, но только ты не воспринимай
это, как кратковременное помешательство, или юношескую фантазию. Все гораздо
сложнее. Я не знаю природы этого чисто психологического явления, но оно
имеет место быть, и мне с этим нужно разобраться. Дело в том, что я с
некоторых пор стал видеть странные сны, в которых я вновь и вновь переживаю
тот день. Я, как бы, со стороны вижу все события того страшного дня. И
каждый раз я нахожусь в другом месте, но не далеко от этого места и вижу то,
что не мог видеть. Это очень странно. Но, идя на поводу у этих сновидений, я
начал свое расследование и уже знаю то, что не смогли узнать полицейские в
своем расследовании, так как изначально взяли за основу не те версии. Но они
не виноваты, у них не было ни одной зацепки.
- Ты хочешь сказать, что у тебя есть еще одна версия?
- Да. И она, как мне кажется, может привести меня к исполнителям
взрыва.
- Ты можешь мне сказать свою версию?
- Могу. Но мне нужно твое слово, что это будет наша с тобой тайна.
Иначе могут пострадать невинные люди.
- Если даже твоя версия не верна, но она даст мне возможность хоть
что-то новое узнать об этом взрыве, то я весь в твоем распоряжении, и я даю
тебе слово, что все, что ты мне сейчас расскажешь, я никому не расскажу даже
под присягой.
- Я верю твоему слову. Слушай.
Разъехались они только в полночь, договорившись о встрече в понедельник
вечером.
Проснувшись утром, он долго лежал в постели и думал о том, что он
увидел этой ночью. Рассказ Стива, по-видимому, всколыхнул в нем новые
переживания, вскрыл новый пласт подсознания и то, что он увидел этой ночью,
не совсем вписывалось в привычную схему его предыдущих сновидений. Что же
было не обычное в сегодняшнем сне? Ну, во-первых, место действия сна
началось не в районе площади. А во-вторых, он закончился не взрывом, как
обычно. Сегодняшний сон начался после того, как этот взрыв прогремел. Но
это был именно тот сон, который заставил изменить его свою жизнь. Только эти
сны, или лучше сказать, этот сон, снившийся ему, как бы, отдельными
эпизодами, дополняющими друг друга, но, несомненно, повествующими об одном и
том же трагическом событии, были настолько яркие и запоминающиеся.
Обычные сны, которые он видел, не только не имели какой-то определенной
окраски, но их даже не возможно было вспомнить, проснувшись, не говоря уж о
каких-то деталях. Порой он даже, не мог вспомнить, с кем разговаривал в
этих снах. Так, чей-то смутный собирательный образ. В обычных снах его
действия были трансформированы, скорее всего, в желания, которые он всю ночь
пытаешься осуществить, и не как не мог этого сделать. Обычные его сны, как
правило, ни чем не заканчивались или обрывались на самом интересном месте, а
этот сон всегда был иным, он был конкретен в происходивших действиях,
последователен и логичен. Но вот куда вела его эта логика, чего от него
добивалось его подсознание?
Он, ученый математик - прикладник в бога не верил, хотя и не исключал
абсолютно возможности его существования, но с момента появления в его жизни
этого странного сна он начинал допускать мысль о существовании каких-то
сверхъестественных сил. По крайней мере, это было единственным, хотя и не
совсем разумным, объяснением этого не совсем ординарного сновидения.
Он встал, принял душ и спустился в ресторан отеля на завтрак. В
вестибюле отеля он увидел Стива, шедшего с чьими-то чемоданами в руках. Он,
выполняя их уговор, просто кивнул Стиву и прошел в ресторан. После завтрака
он поднялся к себе в номер и открыл свой дневник.
Как только прогремел взрыв, женщина бросилась бежать по коридору в
сторону противоположную центральному выходу. Она, не спеша, но и не
задерживаясь ни где, спустилась на шесть этажей ниже по служебной лестнице,
и устремилась к служебному выходу. И вот тут ей преградил путь охранник, о
котором упоминалось в полицейском отчете. Охранник был убит острым колющим
предметом в шею. Это было одно из многочисленных темных мест в
расследовании. Охранник не мог стать жертвой взрыва, его защищал от взрыва
огромный корпус отеля с большим количеством стен и разнообразной мебели.
Этот острый предмет, которым был убит охранник, никак не мог прилететь с
другой стороны здания. Значит охранник, услышав взрыв, пытался не выпускать
из здания кого-то подозрительного, кто пытался пробраться к выходу. Он
просто пытался выполнять свои обязанности. И хотя, женщина, пытающаяся бегом
покинуть место взрыва это само по себе не криминал, то хотя бы пару вопросов
охранник был обязан задать этой женщине. Но вот женщина, видать, очень
торопилась. Но то, что это была женщина, и как она выглядела в реальности,
знали только два человека, и один из них уже был мертв.
Женщина уже подходила к охраннику, когда тот встал из-за стойки и
преградил ей путь.
- Мэм, вы не знаете, что за чертовщина произошла там? Бабахнуло так,
что :
Он не успел договорить. Женщина быстрым движением достала обе заколки
из своей прически, от чего волна длинных волос упала ей на плечи и, даже не
глядя на охранника, воткнула одну из них ему точно в сонную артерию. Удар
был настолько быстрый и сильный, что охранник отшатнулся от женщины и та,
сделав еще четыре шага мимо него, остановилась. Охранник схватился за горло,
пытаясь остановить фонтан крови, брызнувший из раны. На его лице сначала
появилось удивление, затем удивление сменилось ненавистью, затем глаза его
закатились, и он упал к ногам женщины, которая стояла спиной к нему. Руки
охранника, пытавшиеся заткнуть фонтан крови на своей шее, ослабли, и лужа
крови уже достигла дорогих туфель женщины. Но она, еще недавно так
торопившаяся, обернулась на агонизирующее тело охранника, и на ее лице
появилось выражение презрения смешанного с торжеством.
Женщина спрятала заколки в длинные рукава и вышла через двери
служебного выхода. В десяти шагах от выхода ее ждал мотоциклист. Она не
спеша, подошла к нему, надела мотоциклетный шлем и, сев боком на заднее
сидение мотоцикла, обвила шею водителя руками и прижалась к его спине своей
большой грудью.
На этом сон заканчивался, и начинались сплошные вопросы.
Удачи Вам, Марина Жебрякова,
"Школа бизнеса Марины Жебряковой", г.Пермь
тел. 342-2-769-079, <http://www.bishkola.ru> www.bishkola.ru
ВАШЕ мнения для меня очень важно. Поделитесь им. Пишите. Жду.
Если вы хотите, чтобы ваше письмо прочитали все подписчики - пишите по адресу 'comp.personal.bishkola-list@subscribe.ru', если только мне, то выполните действие - ответить.
Если вы думаете, что это будет интересно вашим друзьям, перешлите им!
Подписаться на рассылку можно на сайте www.bishkola.ru
