«Спасательство – это не любовь» – получила я инсайт на одном интенсиве, где очень звучала эта тема. «И не терапия» – добавила знакомая терапевт, когда я поделилась с ней этой мыслью. Но что же тогда такое спасательство? И в чем его отличие от любви и от психотерапии?

Многие слышали про так называемый Треугольник Карпмана: «Преследователь – Жертва – Спасатель» и его модель действия. Я не буду излагать эту теорию, кому интересно, может почитать в Интернете. Я расскажу про свой опыт и свои размышления. То, что написано ниже, всего лишь мой субъективный взгляд. Конечно, он не про всех Спасателей, и не у каждого отзовется то, что я пишу. Но может быть, кому-то будет интересно, кто-то посмеется, кто-то задумается, а кому-то, возможно, мой текст поможет. Слышите? Это уже голос Спасателя..

Да, я принадлежу к ним, к Спасателям.

Ты помнишь, как все начиналось?

Как это происходит со мной? Я слушаю кого-то, кому плохо, кого обидели, несправедливо обошлись, чем-то обделили: например, вниманием, теплом, лаской. И во мне поднимается волна сочувствия, я так сопереживаю этому несчастному, он так одинок, беззащитен и горестен. Сердце кровью обливается смотреть на его страдания (или слушать о них). Это настолько невыносимо, что хочется немедленно наладить его жизнь: накормить, обогреть, выслушать, поддержать, помочь, утешить, или доказать, что не все в мире такие плохие, жестокие и ужасные, как он думает.

При этом на самом деле человек может вовсе не выглядеть таким уж обездоленным и беспомощным. Он вполне может быть довольным своей сложившейся ситуацией, ведь из нее можно извлечь немало выгоды. Особенно если он – Профессиональная Жертва. Но вдохновленный Спасатель во мне, уже воспаривший на крыльях добродетели, бескорыстия и благородства, не замечает хищного довольного блеска в глазах Жертвы. Блистающие слезинки еще не просохли на трепетных ресницах Жертвы, и за их сверканием Спасатель не видит их истинного значения. Меч правосудия засвистел в воздухе, шумно развернулись крылья – Спасатель во всеоружии, готов обрушиться на Преследователя, кто бы это ни был – судьба, обстоятельства, конкретные люди, обидевшие невинного, или, что часто встречается среди психологов, собственные комплексы Жертвы.

- Я ни на что не гожусь.. – плачется Жертва.

- Что ты! – пылко возражает Спасатель. – Ты ведь так талантлив, так умен, так образован, да ты можешь горы своротить, только попробуй! – услужливо протягивая кирку, и, как кстати, неподалеку виднеется гора вполне подходящего размера.

- Я боюсь.. – ноет Жертва, пальчиком брезгливо отпихивая грязную кирку подальше от себя. – У меня никогда ничего не получается, я – бездарность..

- Да кто тебе сказал такую глупость?! – возмущается Спасатель. – Это преступление, так подрывать веру человека в себя! Кто поступил так жестоко с тобой, мой бедный друг?

- Мои мама и папа.. – потупив глаза, шепчет Жертва, словно не в силах выговорить эти страшные слова вслух.

И разговор идет по кругу, меняются темы и слова, но общий тон и смена реплик остаются прежними. Солнце восходит на востоке, проходит за день все небо и скрывается на западе, а наши герои так и остаются на месте, не продвигаясь ни на миллиметр. Усталая понурая Жертва сидит, сгорбившись, свесив руки между колен, вся поза выражает смирение под невыносимой тяжестью рока, покорность злой судьбе, бессилие и уныние.

Спасателю не сидится на месте: он то вскакивает, воздымая руки к небу или грозно потрясая мечом, то бегает кругами вокруг Жертвы, яростно жестикулируя и извергая потоки слов, разбивающих всех обидчиков в пух и прах. А иногда он меняет тональность и начинает увещевать и уговаривать Жертву, пытаясь вселить той веру в себя. Его ведет тщетная надежда, что, получив некоторое количество поддержки и помощи, та, наконец, встанет на собственные тонкие ноги и пойдет, если не воротить гору, так, горку небольшую, но хотя бы куда-нибудь и попытается что-то сделать сама. Наивный!

Бедолаге и невдомек, что Жертву очень даже устраивает ее положение, это так удобно: столько сил и времени тратится на нее, столько энергии и поддержки ей оказывают, а в ответ и делать-то ничего не надо, только ныть и плакаться. Потухшие глаза, уставший голос, несчастное измученное лицо – делов-то, а сколько выгоды!

Иногда особо мощные Спасатели подключают своих собратьев, и вот они уже белой стайкой вьются вокруг Жертвы – предлагая и это, и то, и такой вариант решения ее проблем, и сякой, да все зря. Жертва только отвергает все предложения с кислой миной, типа: - И хороши же вы, такую чушь мне предлагать, что меня, совсем за дуру держите? Она даже может несколько разозлиться и начать уныло доказывать, почему она никак не может поступить так, выйти из ситуации сяк и т.д.

При любом развитии событий Жертва не сдвинется с места. Она скушает все, что предложат: советы, поддержку, внимание, силы и время Спасателя и потребует еще.

В конце концов, не получая в ответ почти ничего: ни благодарности, ни прогресса, как в черный бездонный колодец кидая свои усилия, Спасатель тоже устает. Он заражается у Жертвы пессимизмом и апатией и начинает думать: - Может, ну ее, эту Жертву, никакого с нее проку, от моих стараний никакого толка, пойти, что ли, еще кому-нибудь помочь?

Но Жертва, видя отвернувшуюся от нее решительную спину Спасателя, явно покидающего ее, издает жалобный горестный вопль и хватает его за край одеяния.

- Куда же ты?! Как же я без тебя?! Я же пропаду! Погибну! И это будет на твоей совести!

Спасатель в нерешительности останавливается. Его начинает мучить чувство вины.

- Да, и правда, ведь она такая беспомощная, и действительно ничего сама не может, ведь и впрямь пропадет, а виноват буду я..

Дальше есть два варианта развития событий. Спасатель, если его в детстве подсадили на чувство вины, может остаться, начиная потихоньку ненавидеть Жертву, глядя как с каждым днем все жиреет и раздувается ее морда, пока она питается его плотью и кровью, потому что сил у него уже нет, он практически полностью истощен, а она-то требует жрать постоянно.

Беда с Жертвой в том, что она никогда не наедается: ей всегда мало, вечный голод самонеудовлетворенности терзает ее, а зависимость от внешней поддержки или оценки никогда не дает насытиться до дна. Только научившись поддерживать себя самостоятельно, только сотворив внутри вечный родник веры в себя, может человек перестать голодать.

И тогда в итоге Спасатель, в свою очередь доведенный до полного отчаяния, может впасть в состояние аффекта (превратиться в Преследователя) и жестоко и изощренно убить Жертву, а потом еще поглумиться над ее могилой, потому что теперь немало времени и сил потребуется ему, чтобы выразить ярость, бушующую в душе. Ведь как все-таки несправедлив мир!

Если Спасателю хватит ума (или душевного здоровья) не доводить до Жертвоубийства, он уйдет раньше, может, помучавшись по пути чувством вины, а может, и нет. Но в любом случае, вряд ли его это спасет, ведь Жертв вокруг так много, травматичное детство было у каждого второго. Девять шансов из десяти, что не пройдет он и пяти шагов, как ему встретится новая Жертва, а может и не одна, выбирай, кто краше. Они же чувствуют друг друга, притягиваются как магнитом.

Иллюзии в спасательстве – или – Мы – птицы высокого полета.

У Жертвы может быть иллюзия, что она прекрасна в своих страданиях, этакая святая мученица. Спасателю до святого тоже рукой подать, крылья вон уже есть, дело за нимбом, но это надо дослужиться, после ста спасенных Жертв нимб обеспечен. Беда только в том, что Жертвы упорно не желают спасаться, им, видите ли, процесс куда приятнее результата.

А Спасатель так ослеплен своей благородной ролью и высокой миссией, что не обращает внимания на трудности, а героически их преодолевает, что добавляет ему блеска в перьях и белизны в одеянии.

У Спасателя может быть иллюзия, что он бескорыстен, но на самом деле это не так. У него всегда есть скрытая потребность или цель:

- обеспечить себе безопасность в пространстве,
- получить признание, хорошую оценку, иллюзию любви и своей нужности,
- почувствовать себя благородным, бескорыстным, ценным, лучше и выше других,
- почувствовать себя сильным, умным, продвинутым, крутым, и далее с вариациями.

Реально Жертва выглядит довольно отталкивающе, этакий мрачный вампир, приманивающий.. Спасателя, конечно. Хотя кто тут на самом деле жертва, а кто преследователь, еще большой вопрос. Потому что в моей истории уж очень Жертва смахивает на Преследователя, а Спасатель – на Жертву.

- Как же так?! – недоуменно спрашивает Спасатель. – Как это могло случиться? – пораженно разглядывая пятна крови на своем белом одеянии.

Как это могло случиться? – или – Ловушки для Спасателей:

- Лучше даже не подходить к Жертве, потому что стоит только ввязаться, выкарабкаться будет ой как трудно.

- Спасатель не может позволить себе быть слабым, маленьким, беззащитным, раненым, так как все это уже принадлежит Жертве.

А Спасатель должен быть всегда опорой и надеждой, оплотом всех и вся вокруг, всех вытаскивать, решать все проблемы и тащить на себе груз не только своих сложностей, но и всех окружающих.

Поверьте мне, быть Спасателем – нелегко и несладко. Это огромная тяжесть и ответственность.

- Спасатель не может позволить себе отдохнуть, взять передышку или, в свою очередь, пожаловаться на жизнь. Его очередь не наступает никогда. Все время и место безраздельно занимает Жертва. Все сочувствие и поддержка идут Жертве, ей положено по статусу.

- Спасатель не может позволить себе уйти. Он должен быть рядом всегда, ведь на него так рассчитывают, без него пропадут, погибнут, и это будет на его совести.

- Спасатель должен быть всегда неистощимым на разнообразные способы решить проблемы Жертвы, энергичным, активным, сильным, надежным, позитивным, сочувствующим, поддерживающим.

- Чаще всего, игра в Спасателя и Жертву рушит и уничтожает настоящие отношения между людьми, потому что это всего лишь роли, и ни одного из реальных людей в этой игре нет и в помине.

- Спасатель в ловушке, он не может выйти из игры и чувствует себя загнанным в угол. Выражать свою усталость, слабость и злость ему запрещено, а она накапливается, и он начинает тихо ненавидеть Жертву, да и всех вокруг заодно.

- В особо запущенных случаях у него может развиться паранойя, что все хотят его использовать, на нем ездить, ведь он такой поддерживающий и принимающий и безотказный.

- Стоит начать помогать, принимать и поддерживать Жертву, как у нее возникает ожидание, что Спасатель будет таким всегда (как хорошая мама или терапевт). И чем дольше Спасатель это делает, тем сильнее загоняет себя в угол. Тем сложнее ему начать ее останавливать, ограничивать или отвергать. Ведь, как ему кажется, она уже так рассчитывает на него, считает его таким хорошим. «Мы в ответе за тех, кого приручили.» – и все такое.

В чем отличие спасательства от любви?

Иллюзия Жертвы, что она симпатична Спасателю, что он может быть даже ее любит. Это глубокое заблуждение. Скажу из собственного опыта – Спасатели своих Жертв не любят. Они испытывают к ним смешанный коктейль из не самых приятных чувств: сначала сочувствие и сопереживание, потом жалость и легкое снисходительное презрение, а в конце злость, отвращение и ненависть. К этому могут добавляться ответственность, чувство долга, недоумение (как можно быть таким рохлей и размазней), чувство вины, в зависимости от личных травм Спасателя. Но любовью там точно не пахнет, ни в начале, ни в середине, ни в конце.

Иллюзия Спасателя, что он заслужит любовь Жертвы, отдавая ей столько сил и внимания. Он так надеется, что она оценит его усилия по достоинству, будет вечно признательна и благодарна. И как глубоко и сильно бывает его разочарование, когда Жертва обижается, корчит недовольную мину и начинает на него злиться, а то и ненавидеть, стоит ему перестать ей помогать (или уменьшить количество помощи).

- Как же так?! – возмущается Жертва. – Ты столько для меня делал, почему теперь перестал или делаешь меньше?

- Как же так?! – поражается Спасатель. – Я столько для тебя делал, не получая в ответ ни благодарности, ни любви, чего ради мне продолжать?

Я думаю, что самое важное отличие спасательства от любви – это равенство и взаимность в любви. Когда есть и сочувствие, и поддержка, и желание помочь другому, но взаимные. Когда оба человека в отношениях по очереди могут позволить себе быть слабыми и просить другого о помощи, быть не в ресурсе и нуждаться в поддержке. И еще важный момент. В любви могут придумываться способы решить проблемы и прикладываться совместные усилия, но они воспринимаются конструктивно, и приводят обычно к изменениям и хотя бы какому-то результату, а не тонут в пучине нытья и бездействия.

Отличие спасательства от терапии

Мне кажется, в терапии, во всяком случае, в экзистенциальном подходе, который я так люблю, работа терапевта направляется не на решение проблем клиента, а на его осознание: - Как он дошел до жизни такой и зачем ему это надо? Что это дает ему сейчас? Мешает или помогает? Стоит менять или оставить как есть? Как можно это же получать другими способами? Какой способ лучше?

Обычно попутно выясняется и то, как это произошло: чаще всего, причина в детских травмах и издержках родительского воспитания. И часто в процессе осознавания клиент либо решает проблемы, либо они видоизменяются, либо перестают его беспокоить.

В терапии не терапевт пашет как проклятый за клиента, пытаясь сподвигнуть его решить свои проблемы (а еще большой вопрос, хочет ли клиент этого), а клиент, если не в сильном сопротивлении, разбирается, что у него и как, и зачем, и что с этим дальше делать.

Спасательство и насилие

На том же интенсиве одна девчонка сказала, что обратная сторона спасательства – это насилие. И ведь действительно, часто тех, кого много насиловали в детстве, можно увидеть среди ринувшихся спасать весь белый свет. Причем неважно, какого рода было это насилие: физическое, сексуальное, эмоциональное или психологическое.

Мало того, парадокс в том, что Спасатель, всеми силами пытаясь защитить Жертву от насилия, не замечает, как сам проявляет его. Он пытается сделать за Жертву то, что ей и в голову бы не пришло затевать. Ведь ее цель вовсе не решить свои проблемы, а получить просто так максимум внимания, энергии и поддержки.

Видимо, спасательство сродни или еще хуже, чем принцип «догнать и причинить добро». Это уже попахивает насилием, и ведь правда, Спасатель же не спрашивает Жертву, а хочет ли она решить свои проблемы? Он решает это за нее и начинает разводить на этой почве всяческую активную деятельность. Он уговаривает ее изменить свой взгляд на себя и на жизнь, убеждает и аргументирует, пытаясь навязать свою точку зрения. Он берет на себя всю ответственность за то, чтобы решать, как Жертве жить, что делать, что правильно, а что нет, кто прав, а кто нет, что верно, а что нет. Практически Божественная роль. Соблазнительно?

Откуда ноги растут – или – Кто виноват и что делать?

Почему Спасатель так ведется на призывные стоны Жертвы, почему не может пройти мимо или уйти, почувствовав, что дело грозится затянуться на годы?

Я думаю, потому что внутри него плачет маленький ребенок, которого так же, как сейчас Жертву, обижали в детстве, так же обделяли вниманием и любовью, в которого так же не верили и затыкали, и далее по списку. А еще вменяли чувство вины за каждый шаг и убеждение, что думать о себе – плохо, а правильно и хорошо – заботиться о других.

Поэтому страшно Спасателю услышать своего внутреннего ребенка и позаботиться о нем, ведь его обвинят в эгоизме. И даже если никто не обвинит, уже выращен внутри грозный Родитель, который не преминет тут вставить свои пять копеек, а то и целый рубль. А вот позаботиться о других – благое дело, сразу лопатки чешутся, это крылья начинают прорастать.

Опять же, насколько легче сердиться и ругать чужих обидчиков, а злиться на своих родителей, или тех, кто обижал и обижает в жизни – трудно и рискованно, а ну как отвергнут и не будут больше любить? Как тогда жить?

Да ведь и раньше не особо-то любили. И любят не за что-то, а просто так. И любовь не заработаешь. Но это все просто мысли в голове, да еще не свои, а услышанные от терапевта. А страх – вот он, реальный и настоящий: живот сводит, коленки трясутся, а изо рта против воли вырываются слова: - Тебе помочь?

А когда Спасатель уже втянулся в беды и невзгоды очередной Жертвы – ему трудно уйти, все потому же: чувство вины, долга, ответственности, страх отвержения, потребность хотя бы в суррогате любви, восхищения и признания.

Кроме того, Спасатель воспроизводит свою детскую травму – голос вечно недовольного Родителя постоянно звучит в его сознании, не давая передышки: - Ты недостаточно хорош. Что бы ты ни делал, все мало, или не того качества. Тебе, что, не хватает мозгов придумать действительно работающий выход из ситуации?

Так что же все-таки делать?

Так что же все-таки делать, чтобы не терять людей и отношения с ними, не попадать в ловушки спасательства, а если попал, выбираться без особых потерь?

Мне кажется, понимать, что горячее желание помочь и спасти вызывает не личность Жертвы, а схожесть ее ситуации с собственной травмой Спасателя. Что на самом деле в Спасателе плачет и взывает о помощи его внутренний ребенок и именно его надо услышать, принять и успокоить.

Это сложно, ведь отлаженный годами механизм работает автоматически и запускается мгновенно. Но сначала можно хотя бы замечать, что это снова случилось, ловушка для Спасателя снова захлопнулась. И пусть он снова попал в нее, не стоит себя ругать. Ведь когда-то, в детстве, именно этот механизм помог ему выжить. Но теперь он скорее мешает, чем помогает, и стоит задуматься, как можно достичь того, что дает спасательство, другими способами.

Спасение Спасателя:

– Осознавать, что реле Спасателя включено всегда и реагирует на просьбы о помощи быстро и чутко.
– Быть внимательным к ситуациям-ловушкам.
– Если все-таки попал, заметить, что это случилось, и сказать себе:
- Понятно, почему это произошло, мое травматичное детство, и нет в этом моей вины.
- Но теперь, когда я это уже замечаю, можно исправить ситуацию.
- Это мой внутренний ребенок просит о помощи, а не Жертва.
- Именно его стоит услышать, понять и принять. И помочь.
- Я имею право не помогать другим бесконечно, не испытывая чувства вины.
- У меня есть право заботиться о себе, не считая это эгоизмом.
- А также право быть иногда слабым, беспомощным, самому нуждаться в помощи.
- И право попросить о помощи и получить ее, не считая себя за это должником навеки.

При этом, конечно, есть люди, просто помогающие друг другу и делающие это вполне бескорыстно. И иногда, правда, один может сильно помочь другому и даже спасти. Но важно, чтобы это не превращалось в стиль жизни, когда за махровым Спасателем тянутся легионы тех, кого он беспрестанно спасает, а вокруг вьются все новые и новые Жертвы. Когда он так увязает в этом сюжете, что уже света белого не видит. И когда он ни с кем и нигде не может показать себя слабым, печальным, беспомощным, нуждающимся в поддержке, помощи и просто любви.

Ведь Спасатели – те же люди, они не всесильные Боги и даже не особо сильнее Жертв. Просто они по-своему раненые, лишенные права отказать другому в помощи, попавшие в ловушку, обманутые родителями, что только такой стиль жизни принесет им любовь окружающих и в конечном итоге спасет их.

Все об одном

В целом, роли Спасателя и Жертвы, а также Преследователя очень смешаны и часто сменяются. Я бы даже сказала, что каждый из них одновременно является каждым из трех.

Спасатель – жертва своего детства и обстоятельств и преследователь, когда навязывает Жертве пути решения ее проблем. Жертва спасает Спасателя, предоставляя ему обширное поле для деятельности и самовыражения и преследует его, стоит ему перестать ей помогать.

А Преследователь спасает Жертву, давая ей поводы для жалоб и жизненной позиции и обычно преследует Жертву не просто так, а являясь, в свою очередь, жертвой своей жизненной истории (Он обычно переходит в свою роль или из Спасательской или из Жертвенной).

И, в конце концов, это всего лишь роли, которые так сильно сужают жизнь, если ограничиваться только одной или несколькими. Люди в этих ролях не видят друг друга и их отношения бедны и скудны.

А ведь жизнь может быть так прекрасна в своем разнообразии и богатстве отношений и переживаний!

Автор - Наоми Анаэль