Я вроде не в Тибете, а в дождливом Питере. Но – Боже мой! – сколько вокруг просветленных. Сколько вокруг людей, которые ничего не хотят. Ничего не желают, ни о чем не тоскуют, ни о чем не вздыхают. Вот только не так что-то с их просветленностью. Ведь их нехотение почему-то какое-то злое, унылое, поучающее. Оно обличает какое-то там потребительство. Оно задвигает что-то там про духовность. Оно бросается на всех, кто смеет о чем-то мечтать, кто дерзает называть мечты планами и – это совсем уж невыносимо! – что-то даже воплощает в жизнь.

А я из обличаемых и презираемых. Из низко мыслящих и узко летающих, из потребителей убогих. Ведь мне столько всего надо!

Сережки, в Приэльбрусье, написать красивое и умное про Лу Синя. Новые духи, краски и холсты, вырастить гранат. Книжный шкаф, чтоб в нем обязательно «золотая полка», на которой Чехов, Достоевский, Музиль, Платонов и Паскаль с Шопенгауэром. Позволить себе, наконец, завести кошку, чаще встречаться с друзьями, сделать суперпроект с учениками. В обсерваторию, красивое платье, в китайский ресторан. Понять теорию струн, ну или хотя бы постичь, что за дичь такая – отрицательная масса. Ладно, просто победить в квизе. Научиться готовить сложные десерты. Похудеть. Увидеть северное сияние. Еще духи, еще платье, еще сережки...

Статьи не хватит, чтобы все перечислить. Да и чревато. Я уже слышу, как часто задышал читатель, я вижу, как налились кровью его глаза, я чувствую, как подступила пена к его рту. Это что, она нам тут будет головы морочить своими хотелками? Корову бы ей! А лучше две. И на завод – впахивать!

А меж тем о «хотелках», как их пренебрежительно теперь называют, поговорить бывает очень даже интересно. И особенно об их отсутствии, в смысле об ангедонии. Ангедония – снижение или полная потеря способности радоваться, утрата интереса к удовольствиям, угасание всех желаний. Ангедония – младшая сестра депрессии. Это для тех, кому лень даже в Википедию.

Хорошо ли это – не хотеть? Если это симптом тяжелого заболевания? А депрессия – заболевание, безусловно, тяжелое, коварное и незаметное вначале, сложное в лечении в запущенной стадии, имеющее весьма и весьма грустные последствия. В определенных обстоятельствах, увы, особенно распространенных в наших широтах, депрессия на любой стадии может вообще оставаться без внимания и коррекции.

Отечественные психиатры не раз заявляли, что депрессия у нас официально диагностируется самое большее в половине, а то и в трети всех случаев. На число больных, не попадающих в поле зрения врачей, косвенно указывают результаты анонимных социологических опросов и анализа поисковых запросов в интернете, поведение людей в социальных сетях. За последние пять лет число реально страдающих от депрессивно-тревожных расстройств оценивалось в 12-20%. И в ситуации отрицания, при которой подавленность, апатию, тревожность и уныние пациент рационализирует как некую философскую отрешенность, при которой последним усилием воли он слабость превращает в силу и стойкость, проблемы, конечно, только нарастают. И уже непонятно, где эта исходная точка, с которой все началось, и где теперь разомкнуть заколдованный круг, и как бы так вернуть бедолаге права на вытесненные страсти, чтобы не убить его открывшимся знанием об истинной реальности.

Посудите сами. Живет себе человек. На работу ходит. Пять дней в неделю с девяти до шести. Потом подработка. Одна, другая. Потому что зарплата на основной работе – два МРОТа. Потому что кредиты и все дорожает. Три раза в неделю на человека орет начальник, два раза – прилетает от коллег. Окружающим тоже, знаете ли, трудно жить и надо выпускать пар. У человека гастрит, расстройство сна, невралгии. У человека ноябрь за окном, дожди, мрак. Из досуга он может позволить себе только соцсети и новости. Но новости такие, что хоть застрелись, а в соцсетях полыхает не меньше, чем на фронтах. Великая ли утрата на этом фоне – отсутствие желаний? Да это, может быть, благо. Когда эти желания осуществлять? С кем? На что? За счет чего? И какой в этом всем смысл?

Описанная реальность слишком грустная, чтобы ее принять. Человек и не принимает. Он убеждает себя, что он просто чего-то там выше. Что все суета сует и ловля ветра, что он ничем не очаровывается, чтобы не разочаровывается, что на самом деле для счастья нужно совсем немного, что большинство ценностей ложные, навязанные, пустые, что истинные ценности... Вот тут самое интересное. Если на словах человек еще противопоставляет пластмассовому миру что-то настоящее, материальному – извините за пафос, духовное, идеи какие-то, то на деле все оказывается обычно гораздо печальнее.

Спросите человека: какие книги он читает, кто его любимый философ, картины каких художников его восхищают, когда он последний раз был в музее, какие общественные идеи поддерживает, кому бескорыстно помогает. И вас поразит та ужасающая пустота, которой до отказа наполнено существование несчастного. Очень часто случается, что за проповедью скромности и аскетизма ничего нет, нет никакого «ради чего все это».

Человечество много раз имело возможность убедиться, что противопоставление грубой социально-экономической действительности миру идей, противопоставление земного и возвышенного – ложное и вредное. И, тем не менее, оно все еще многим кажется таким соблазнительным, настолько отвлекающим от некрасивого, несправедливого устройства мира, что люди вновь и вновь попадают в эту ловушку.

Известное дело. Помнится, к скромной жизни еще граф Толстой призывал. Жизнь у него была долгая, помотало классика из крайности в крайность знатно, а уж как почтенная публика его идеи опрощения упростила, этого и не передать. Иные благодарные читатели, если им что глянется, без раздумий примотают это к какой-нибудь палке-копалке и давай размахивать во все стороны. Так, например, случилось с «тремя аршинами земли». Много ли человеку нужно? Да три аршина! Чтоб его, дурака, закопать, да и с глаз долой. Тут ведь даже Лев Николаевич сложных философских построений городить не стал. Не в духе, наверное, был. Может, его Ванька какой разозлил или Игнат. Он его и похоронил за глупость несусветную. На трех аршинах. А псевдоинтеллигентная публика подхватила и все переиначила.

Хорошо, что Чехов пришел на помощь. Разъяснил дуракам, что к чему, напомнил, что три аршина нужны трупу, а не человеку, что истинно живущему нужны «весь земной шар, вся природа, где на просторе он мог бы проявить все свойства и особенности своего свободного духа».

Скажут: так и Антон Палыч же про дух, не про бренное. Так одно с другим связано неразрывно. Красивые души порывы и красивые вещи, высокие идеи и низкие истины, пространство и время. Попробуйте-ка покорить простор, если вы заперты сначала в офисе, в загончике два на три метра, а потом в 20-метровой студии с кроватью под потолком. Попробуйте охватить земной шар, если вам некогда и не на что даже в Сызрань смотаться на выходные (выгулять рыбу). Попробуйте-ка явить величие духа, когда в списке чтения у вас только квитанции за коммуналку и каталоги акций «пятерочек» и «ашанов». А получится у вас насладиться природой в ноябре в куртке на рыбьем меху (тьфу, опять рыба, вот ведь привязалась)? А хорошо ли думается об общественном благе, когда в боку колет, к врачу не записаться, а «частные клиники придумали, чтобы дурить население»?

И ведь не поспоришь. Население и правда опять надурили, внушив ему, что хотеть многого и разного – ересь и грех. Что желаний своих стоит бояться, что бездна эта ненасытимая. Хотя именно желания и мечты дают нам силы жить и наполняют эту жизнь хоть каким-то смыслом. Хотя, мечтая об установлении Царства Божьего на земле, можно одновременно желать и какой-нибудь легкомысленной ерунды.

Марина Ярдаева, журналист, педагог