Многолетние конфликты между родственниками, семейные проблемы... Порой мы платим долги наших предков, не зная этого. Наш корреспондент старалась найти ответы на свои вопросы с помощью метода семейных расстановок.

Мы прожили с мужем 26 лет. Нашему сыну сейчас 19, дочери 25 лет, а внучке – шесть. И все эти годы меня тревожит отсутствие взаимопонимания с моими детьми. Даже совсем маленькими они поступали в соответствии со своими представлениями о том, что правильно, а что нет. Их система ориентиров не совпадала с моей. А теперь дети выросли, и стало еще тяжелее. Сын заявил, что никогда не хотел учиться на экономиста, ушел из университета и два года осваивал игру на гитаре. Потом и это занятие забросил. Сейчас просто валяется на диване – ищет свой путь в жизни. А дочка строит карьеру, живет вместе с нами, родила ребенка и «повесила» его на нас с мужем. Она абсолютно уверена, что мы должны быть благодарны ей за такое доверие… Мне кажется, что последние 25 лет я живу не той жизнью, которой хотела. Домашние манипулируют мной, а я в свою очередь не приношу им радости, одну лишь усталость и раздражение. Мы все – родные и близкие люди – постоянно находимся «не в фазе». С надеждой разглядеть, почему это происходит, восстановить взаимопонимание между разными поколениями нашей семьи и найти выход из моего личностного кризиса я встретилась с психотерапевтом Альбиной Локтионовой.

Семейные системы

«История нашей семьи влияет на нас больше, чем мы думаем, – говорит Альбина Локтионова. – Каждый из нас – часть семейной системы (отношений с родителями, братьями и сестрами, дядями и тетями, бабушками и дедушками, мужьями и женами), и когда она нарушается (например, родственники «забывают» о ком-то из членов семьи или перестают с ним общаться), то нарушается и равновесие в отношениях. И этот сбой непроизвольно повторяют последующие поколения». Психотерапевт предлагает мне с помощью метода семейных расстановок определить те «забытые» эпизоды семейной истории, которые мешают членам моей семьи полно проживать жизнь. Выслушав меня, Альбина Локтионова резюмирует: «В вашей семье нарушены порядки любви. Порядок означает иерархию, соподчинение. В этой иерархии, например, родители всегда располагаются выше детей, потому что именно они создали семью. В вашей семье родительского главенства нет, роли перепутаны. Давайте сделаем расстановку, чтобы разобраться в этом «клубке» и понять, как вернуться к естественной иерархии отношений».

Обычно расстановочная психотерапия – это групповая работа. Один из участников рассказывает о своей ситуации, о том, что его беспокоит больше всего (позже наступит черед других участников группы делать свои расстановки). Затем он выбирает из присутствующих тех, кто в рамках терапии станет заместителем реальных людей из его жизни. Называет их имена и «роли» (мой сын, мама, школьная подруга…). И сам расставляет их в помещении, где идет психотерапевтическая сессия. Ведущий группы внимательно наблюдает за тем, насколько близко друг к другу окажутся участники расстановки, куда направлен их взгляд – смотрят ли они в одном направлении или как-то иначе. «Расстановка удивительным образом отражает и показывает тот порядок, который существует в семьях, и те переплетения, которые в ней присутствуют, – поясняет Альбина Локтионова. – Другими словами, она делает видимым невидимое и позволяет быстро найти нужный образ-решение».

Поскольку мое желание пройти семейные расстановки было спонтанным и стремительным, а группа начинала работу лишь после самого отпускного месяца – августа, мы работали вдвоем с психотерапевтом. А заместителями членов моей семьи стали разложенные на полу листки бумаги с начертанными на них фигурками-символами – кто есть кто. Эта работа стала бесценным опытом – болезненным и целительным одновременно, когда пришлось побывать в шкуре своих домочадцев и пропустить через себя их чувства и понять скрытые мотивы.

Я делаю расстановку

Я рисую геометрические фигуры, олицетворяющие меня, моего мужа, дочь и сына. Квадрат, прямоугольник, круг, овал, и на каждом галочкой указываю направление взгляда. Раскладываю листки на полу. «Посмотрите, – показывает Альбина Локтионова на расстановку, которая у меня получилась, – вы, ваш муж и дочь располагаетесь слишком близко. Вам тесно, вы словно толкаетесь, мешая друг другу. А сын находится отдельно от вас и повернут к вам спиной. Создается впечатление, что он опасается приблизиться к своей семье, как если бы ему было слишком горячо в вашем тесном кругу, или в нем ему просто нет места. А может быть, сама система, ваша семья, исключила его?»

Я в полном недоумении – о чем говорит психотерапевт? А она продолжает: «Возможно, в вашей семейной истории раньше был кто-то, кто сейчас незаслуженно забыт, и ваш сын бессознательно идентифицирует себя с этим человеком?» Все еще не понимая, что имеет в виду психотерапевт, я начинаю вспоминать и рассказываю о трех эпизодах, которые в нашей семье стараются забыть. Мой прадед (дед моего отца), раскулаченный в годы коллективизации и окончивший свои дни в сибирской ссылке. О нем никогда не говорила даже его дочь (моя бабушка), которая и спустя 50 лет считала, что эта семейная страница может быть губительной для карьеры ее детей и внуков. Второй эпизод связан с мамиными родителями. Они очень хотели, но не решились завести второго ребенка в сложное время – конец тридцатых и начало войны. И наконец, я знаю, что моя мама, заболев, была вынуждена сделать аборт через год или два после того, как родилась я. Получилось, что моя семья из поколения в поколение несет информацию о нерожденном втором ребенке и несправедливо забытом предке.

«В моем сознании эти события никогда не связывались между собой», – признаюсь я психотерапевту. «Не только вы, но и ваш сын неосознанно восприняли динамику системных переплетений и в каком-то смысле теперь бессознательно компенсируете чувство вины перед неродившимися вторыми детьми в семье ваших родственников или «забытом» прапрадеде. Дистанция, на которой находится ваш сын по отношению к другим членам семьи, – ее мы ясно увидели во время семейной расстановки – лишь подтверждает факт: в вашей семье для второго ребенка нет места, нет отработанной поколениями модели общения, отношений с ним». «Зато он с нежностью и любовью заботится о своей племяннице, которая с рождения растет без отца», – я горячо защищаю способность сына к родственным чувствам. «Так и должно быть, – отвечает Альбина Локтионова, – ведь его племянница в каком-то смысле – нежданный ребенок. И он бессознательно «реабилитирует» ее рождение, дает ей шанс на жизнь».

Я большая, а ты – маленькая

А что же моя дочь? Она активно делает карьеру и не хочет вступить в брак, создать собственную семью. А дочку включает в свои планы, только когда идет в гости и хочет похвастаться умным, красивым и веселым ребенком. «По-настоящему воспитанием внучки занимаются бабушка и дед, то есть я и мой муж. А дочь лишь управляет нами», – задаю я новую тему для развития расстановки.

Психотерапевт предлагает мне встать на стул, оставив листок с символом дочери на полу, и представить мою маму – где-то надо мной, высоко, на уровне потолка. Это упражнение помогает почувствовать собственное место в семейной системе, где всякое старшее поколение расположено выше последующего. «Представьте, что я ваша дочь, – продолжает Альбина Локтионова. – Спуститесь со стула, подойдите ко мне и скажите твердо: «Лена, я – большая, а ты – маленькая. Ты моя дочь, а я твоя мама. Ты не можешь командовать мной, а я не должна подчиняться…»

Я послушно повторяю эти слова, но ясно понимаю, что с моей реальной дочерью такой разговор вряд ли возможен. «Ваша дочь привыкла главенствовать, – поясняет Альбина Локтионова, – а для того чтобы восстановить правильную семейную иерархию, без которой невозможны гармоничные отношения в семье, необходимо вернуть как вертикаль, так и горизонталь: установить с дочерью контакт. Сядьте рядом друг с другом, расскажите о своих чувствах, а может быть, просто помолчите… Из такого молчаливого сопереживания нередко восстанавливается некогда утерянная близость с родными людьми. Граница, которую вам пора провести между собой и дочерью, не должна стать «Великой Китайской стеной». Напротив, точная дистанция поможет по-настоящему почувствовать близость и сопричастность друг другу».

Но тут мои тревоги о сыне и дочери сходятся в одной точке – второй ребенок! Ведь дочь, красивая молодая женщина, наверняка выйдет замуж и захочет родить второго ребенка. А он будет нести негативную информацию о нерожденных вторых детях в нескольких поколениях нашей семьи. «Вдруг он тоже станет чужим среди родных?» – делюсь я опасениями с Альбиной Локтионовой. «Эту роль в вашей семье уже «исполняет» ваш сын, – поясняет она. – Но теперь, понимая ситуацию, вы можете изменить ее. Проблема окончательно решается, когда родственники занимают верное место в иерархии семьи и готовы нести ответственность за свои действия. С этого момента можно не бояться возвращения прошлого».

Отпустить прошлое

Буквально за два часа семейных расстановок я открыла для себя скрытые мотивы, которые определяли много лет отношения среди моих родных. «Основатель метода семейных расстановок Берт Хеллингер говорит, что свободными нас делает принятие прошлого, – завершает встречу Альбина Локтионова. – Но подлинное принятие означает и принятие всех последствий многих лет молчания и скрытых семейных тайн. А это действительно непросто – примириться с тем, что в прошлом нашей семьи были утраты и потери, ошибки и разочарования». Принять свое прошлое трудно – для этого нужно пересмотреть многие свои привычные представления и идеалы. «Придется четко прояснить последствия – кто что выиграл и какую цену каждый из членов системы заплатил за это прошлое, а потом определить соотношение потерь и приобретений, – подводит итог психотерапевт. – Если не получается признать, то нужно хотя бы назвать прошлое – прошлым. И оно перестанет цеплять, и получится его отпустить. Тогда можно идти дальше».

Терапия семьи

«Возможно, чувство вины за ошибку, о которой люди уже не помнят, передается из поколения в поколение на протяжении веков», – об этом впервые написал в 1913 году Зигмунд Фрейд*. Спустя три года Карл Густав Юнг Зигмунд Фрейд , основатель аналитической психологии, предположил, что существует коллективное бессознательное, в том числе и семейное**. Впоследствии бессознательным развитием событий внутри семьи интересовались многие психологи и психоаналитики. Так, под влиянием психотерапевта Мюррея Боуэна (Murray Bowen) возникает системная семейная психотерапия, помогающая обозначить и изменить роль каждого члена семьи. Семейный психотерапевт Вирджиния Сатир (Virginia Satir) разработала метод семейной реконструкции, восстанавливающей связи и детали взаимодействия в нескольких поколениях семьи. Анн Анселин Шутценбергер (Anne Ancelin Schutzenberger) основала метод межпоколенческой психогенеалогии. Ей удалось проследить связь между событиями прошлого и сегодняшними трудностями в жизни человека. Исследуя «геносоциограмму», это своеобразное генеалогическое древо, психотерапевт распутывает клубки родственных связей, помогая пациенту освободиться от семейного «наследства» и стать самим собой. Аналогичный подход – терапия семейных расстановок – у психотерапевта Берта Хеллингера (Bert Hellinger). Он предложил разыгрывать семейные истории на сеансах групповой психотерапии с тем, чтобы обнаружить источник проблемы и прервать негативные повторяющиеся сценарии.

* З. Фрейд «Тотем и табу» (АСТ, 2009).

** См. К.-Г. Юнг «Очерки по психологии бессознательного» (Когито-Центр, 2010).

Автор: Наталья Гранберг