Популярные группы

РЕЛИГИОЗНАЯ ВЕРА: ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Семинар в христианском культурно-просветительском центре «АГОРА»

о. Игорь Поляков (свщенник, психотерапевт) : Что такое вера вообще? Это бездоказательное принятие какого-либо утверждения. Я говорю о вере вообще. Ну, скажем, мы верим в то, что дважды два – четыре, это можно легко проверить, но мы не проверяем. Пятью шесть – какая-то уже другая цифра, тридцать. Мы в это верим, мы это уже выучили, нам это сказали. То, что Волга впадает в Каспийское море, мы тоже не проверяем, но мы в это верим, потому что у нас есть некое доверие к источнику этой информации, это является для нас очевидным. И так принято в той системе координат или среде общения, в которой мы находимся, - верить, что Волга впадает в Каспийское море. Так удобнее нам быть в той среде, в которой мы находимся. Но что касается религиозной веры… Религиозная вера существенно отличается от веры вообще, от веры в нечто, в какое-либо бездоказательное утверждение. В Священном Писании есть единственное определение веры, оно почему-то в богословской и религиозно-философской литературе, не очень обсуждается, его стараются не замечать. Говорится, что это больше определение надежды, чем веры. Мне же кажется, что это очень глубокое, точное и совершенно поразительное выражение, объяснение того, что же является религиозной верой. Это известное место из Посл. к Евреям 11глава, 1 стих: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом». Вот такое определение веры. Хотелось бы остановится на нем подробнее и обсудить. «Уверенность в невидимом,» - мы не видим Бога, но мы уверены, что Он есть. И второй момент, второй посыл этого определения - о том, что «вера – осуществление желаемого». Если есть религиозная вера, человек верит в Бога, и он верит в то, что Бог ему дает то, что Он у Него просит или то, что Ему нужно от Бога. То есть сама по себе вера в Бога означает непосредственное присутствие Бога в жизни человека. Если мы с верой что-то просим у Бога, значит, мы должны представлять, что это реально уже существует, или оно уже осуществляется с того самого момента, как мы это попросили у Бога. Это существенное, с моей точки зрения, отличие веры религиозной от веры вообще. Тут мне хотелось, поскольку наша встреча предполагает некую дискуссию, получить обратную связь. Если вы не против, можно обсудить это положение – насколько это совпадает с вашим опытом, религиозным опытом – то, что «вера есть осуществление ожидаемого», и если нет этого осуществление ожидаемого, значит, нет веры, религиозной веры.

Слушатель 1: Да, вот это очень тонкое место, потому что, мне кажется, что ведь предполагается, что не все желаемое будет осуществляться, а какое-то совершенное узкое поле желания.

о. Игорь: Да. Религиозно одобренное желание. Если мы говорим о том, что я прошу у Бога выздоровления и …

Слушатель 1: полагается априори, что это будет…

о. Игорь: … что это будет, когда я это попросил. Если я в это не верю, то это уже отсутствие веры. Часто люди говорят: «Ну, Господи, дай мне…» и проводят несколько часов в молитве. А если этого не происходит, то заранее готов ответ: «Ну, на все воля Божья» или «Он не дает по грехам нашим». Это вот и есть как бы уничтожение, аннигиляция самой по себе веры – той веры, определение которой дается у апостола Павла – «осуществление ожидаемого». То есть, если мы верим, мы начинаем осуществлять ожидаемое.

Слушатель 2: По-видимому, не всякое желание является благочестивым. Сужу по собственному опыту. Вот значит, ты попросил у Бога квартиру - ты ее получаешь, как не удивительно.

о. Игорь: Да.

Слушатель 2: Ну, а если просишь… я не знаю… стать царем. По логике вещей, «с какой стати?» - ответит тебе Бог.

о. Игорь: Если Вы хотите стать царем, то, пожалуйста, можно просить об этом. Это действительно так. Если человек чувствует, что о должен стать царем, и он в этом уверен, в этом состоит его религиозная вера, так он и должен просить. И становиться этим царем. Вот и все. А не «давай-ка я на всякий случай попрошу стать царем. А может мне обломится». Это не является религиозной верой. Вера – это уже осуществляющееся желание в жизни. Это зависит от внутреннего состояния человека, его готовности принимать просимое и готовности по-настоящему желать.

Модератор: Но на практике это не всегда работает. Ну, не знаю… - ребенок умирает у матери; и вера ее велика, ей терять нечего, только уповать. И все равно ребенок умирает. Что? Как тогда?

о. Игорь: Вы знаете, в чем дело… Я думаю, что здесь еще важно учитывать то, что хочет ребенок. Ребенок это тоже живая душа, и что хочет душа этого ребенка – может быть, душа ребенка захотела умереть и уйти из этого мира. Вот так.

Модератор: Ну, а матери-то что… Мы о вере матери говорим.

о. Игорь: Вера матери должна учитывать и желание ребенка.

Слушатель 3: Как сравнивать два желания противоположных? Ребенка и матери? Как Он определяет, чье желание лучше?

о. Игорь: Кто?

Слушатель 3: Существо Высшее.

о. Игорь: Это другой вопрос. Мы говорим о вере, что такое вера. Но, видимо, «Существо Высшее» определяет то, что соответствует большей вере… и, может быть, жизненной необходимости. Хорошо. Давайте дальше. Мы говорим о том, что вера, с точки зрения психологии, это религиозный опыт. Мы дали определение веры, установили, что это такое – религиозная вера. И вот, как раз то, о чем вы говорите, это как раз и есть – опыт. Вера, как опыт. Что значит опыт? Мы можем говорить, что у нас есть вера, что мы верующие, религиозные люди, если у нас есть переживание этого состояния, этого опыта. Чем религиозный опыт отличается от, скажем, обычного знания? Как мы получаем представление об опыте? Мы, прежде всего, задействуем наши чувства. Опыт это, прежде всего, наша сенсорика, наши ощущения, это могут быть звуковые колебания, которые мы воспринимаем или тактильный, осязательный опыт. Часто мы не можем дифференцировать, в чем состоит этот чувственный опыт; но мы можем просто сказать, что это - есть. То же самое и в религии. Мы знаем, что у нас есть какой-то опыт, мы его получили, не в виде знаний, утверждений логических, а в ощущении нашего непосредственного переживания. Причем переживание это может быть глубинное, внутреннее, оно не поддается никакому описанию. То, что мы переживаем веру как религиозную реальность, характеризуется как раз такими параметрами. Эта некая трансцендентность. То, что является предметом нашего религиозного опыта – это нечто выходящее за пределы нашего личного, повседневного, за способность быть описанным известными, привычными словами. Характеристики, которыми мы наделяем этот опыт, например, «святость» – нечто тоже совершенно отдельное от нашего повседневного представления. Наше отношение к этому предмету переживания связано с благоговением, с почтением… и что еще мы чувствуем?

Слушатель 2: Чувство страха.

о. Игорь: Страха – благоговения, не животного страха. Ближе к слову «благоговение», нежели страх. Ощущение, что это нечто Единое, Вечное, какая-то непостижимость. Какая-то тайна стоит за этим переживанием. Каждый может вспомнить что-то свое, особенное. Это вполне нормально и естественно для человека – такие переживания не имеют непосредственного, скажем так, «сенсорного» выражения. Например, известный случай, наши эстетические или нравственные переживания. Мы говорим, что этот поступок – нравственный. Как мы делаем эту оценку? Мы внутри себя что-то находим, у нас есть какое-то нравственное чутье, оно соглашается с тем, что мы видим, оцениваем и говорим, что это – правильно. Или эстетические переживания или этические…. Внутри себя, внутри своей души, мы получаем этот опыт. Это нормально. Далее. Опыт – он объективный или субъективный? Обычно, объективным считается то, что находится во внешнем мире, и это можно восстановить и проверить с помощью опыта других людей. Но религиозный опыт мы полагаем внутри своей души, своей психики. Как мы его можем оценить, обозначить? Как объективный или субъективный? … Ну, я думаю, что как объективно-субъективный. То, что мы переживаем, мы можем этим как-то делиться, передать эти ощущения другим людям, как-то калибровать, оценивать по реакциям, сопоставлять с опытом других людей. Скажем, в той или иной степени, он присущ многим людям и одинаково ими описывается. Поэтому этот опыт универсален, и можно сказать, он объективно присущ этому миру, и присущ нам, как части этого мира.

Что еще важно… Особенно это касается христианства. Этот религиозный опыт наряду с теми характеристиками, о которых мы уже сказали, имеет существенную, глубинную характеристику. В сердцевине этого опыта лежит ощущение личного Бога. То самое трансцендентное начало, о котором мы говорили и которое переживаем в религиозном опыте, оно имеет характеристики личности. Это Бог личный. С личным Богом мы можем входить в общение, можем обращаться к Нему с молитвой, можем как-то получать от Него обратную связь, можем чувствовать то, что отвечает нам Бог на наши запросы. Строить личное общение. То есть Я и Ты. С Богом можно общаться в нашем религиозном опыте.

Еще важная характеристика религиозного опыта для христианства – личность Бога связана с тем, что мы называем Царство Божие. Эта реальность, о которой мы сейчас говорим, в Св. Писании именуется Царством Божиим. Это некая среда. Можно чувствовать эту среду. Чувствовать некие законы, закономерности, которые в ней действуют. Можем эти закономерности воспринимать и как-то их транслировать, и строить свою земную жизнь на основании этих закономерностей.

И еще, последнее, что я хотел сказать в описательной части: религиозный опыт и Церковь, догматы веры, религиозный авторитет, откровение. Что первично для человека – это его религиозный опыт. И, теперь, как связать религиозный опыт с догматами веры? Какие догматы веры? Например, Богочеловечность Иисуса Христа, то есть то, что человеческая и божественная природа неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно соединены в Господе Иисусе Христе. Эти догматы веры – как они связаны с религиозным опытом? Я думаю, это следующая ступень в рефлексии, в выражении этого религиозного опыта. Первичен религиозный опыт. Но дальше человеческое сознание пытается этот опыт как-то выразить в привычных для себя понятиях. Как-то его структурировать. И это структурирование выражается в догматах веры. Опять же – насколько догматы веры соответствуют религиозному опыту? Думаю, что здесь намечается некое нарушение, удаление от непосредственности переживаний. У нас есть непосредственные переживания, и когда мы пытаемся их рационально, с помощью нашего мышления выразить, то, конечно, возможны какие-то искажения, неточности в передаче непосредственного религиозного опыта. Но, я думаю, догматы – самое лучшее описание религиозного опыта, которое есть в сфере рационального знания. То есть богословие, догматы – это развертывание непосредственного религиозного опыта, его выражение и описание. В данном случае это важно, ибо дает некий путь к формированию своего религиозного опыта. Большую помощь в этом смысле оказывает Божественное Откровение. Напомню, что такое Божественное Откровение – это действие Духа Божиего на душу избранного для этого человека, пророка. Этот пророк-посредник, выражает действие Духа Божиего в каком-либо виде, допустим, письменном, или в виде пересказа. Но это уже вторичный религиозный опыт.

Теперь о христианстве непосредственно. Мы знаем, что Бог есть Любовь. И что такое любовь? Это очень важно, очень интересно поговорить о том, какие у вас есть представления о любви?

Модератор: В психологическом аспекте?

о. Игорь: В психологическом, в жизненном…

Слушатель 3: Лучше всего сказал Павел – «любовь нелицемерна…не требует своего…»

о. Игорь: Но как проявляется любовь? Что же все-таки такое любовь? Это, наверное, все-таки, чувство. Разве любовь – это знание? Нет, это чувство. У человека есть несколько психологических функций. Прежде всего, базовая функция в нашей культуре – это мышление. Потом чувство, потом ощущение и интуиция. Что же делает чувство? Чувство позволяет человеку определить свое отношение к чему-либо. Хорошее это или плохое; подходит или не подходит мне. Но без проведения тех мыслительных операций, которые характерны для мышления. Чувство определяет отношение – полезность того или иного. Очень важная психологическая функция. С точки зрения полезности для меня.

Слушатель 1: Обобщенная оценка позиционирования субъекта, да?

о. Игорь: Любовь – это чувство, которое оценивает данный объект как наиболее ценный, наиболее важный. Если я люблю этого человека, значит, он представляет для меня высочайшую ценность. Я к нему так расположен. С точки зрения ценности для меня, важности для меня.

Слушатель 3: Слишком утилитарно…

о. Игорь: Да, но это так и есть на самом деле. Любовь-чувство это оценка.

Слушатель 4: Но есть любовь, а есть влюбленность. Я вспоминаю Татьяну Ларину из «Евгения Онегина». «Что с тобою, Таня, происходит?» «Я не могу выразить словами». Это истинная любовь.

о. Игорь: Если спросить у Татьяны, как ты относишься к Евгению Онегину?

Слушатель 1: «Хорошо отношусь!» (Смех в зале).

о. Игорь: … Она сказала бы, что для нее это высшая ценность. То есть «я к нему больше, чем хорошо отношусь. Он мне нужен». Это я с точки зрения психологии говорю. Чувство оценивает данный объект по отношению к себе. Любовь – это предание объекту высшей ценности. «Это смысл жизни для меня». Как говорят, «я его люблю больше жизни». Этот объект дороже собственной жизни, дороже самого себя. Мы говорим, что Бог есть любовь. Действительно, сейчас становится все понятно. Если Бог есть любовь, значит, человек считает Бога высшей ценностью. И сама по себе высшая ценность для человека – это Бог. И если говорить о любви, то любовь – божественна, потому что это высшее качество, ценность для меня. И если я испытываю это высшее переживание, кого-то считаю Высшим… в человеческом представлении – это Бог, Трансцендентное, запредельное. И проявление таких высочайших чувств – само по себе божественно, трансцендентно, выходит за пределы нашего обычного, повседневного опыта. Утверждение, что Бог есть Любовь, – естественно, как высочайшее проявление любви. Бог как высочайшее качество или состояние души человека.

Это очень важно для христианства: личные отношения с Богом, отношения любви к Богу.

Теперь о соотношении морального компонента и непосредственно религиозного. Что важнее в христианстве – непосредственные религиозные переживания близости людей к Богу или моральные установления? Вспомним евангельское высказывание о том, что «не человек для субботы, а суббота для человека». Не хочу сейчас подробно на этом останавливаться. В притчах о потерянной драхме, о пастыре, который оставляет стадо и идет искать одну потерянную овцу, говорится, что непосредственное переживание близости Бога в христианстве выше, чем моральные установления, чем моральные качества. Чем формальная религия. Это небольшое примечание. И еще очень важный момент, который нам понадобится в дальнейшем. Это то, что христианство – это религия бого-человеческая. Утверждается, что Иисус Христос – это Богочеловек, Человек и Бог. Тем самым человек воздвигается на необычайный пьедестал Божественного достоинства. То есть говорится, что человек способен переживать эту божественную любовь, божественное состояние, это божественное качество. И это является его основным, его базовым предназначением в этой жизни – быть подобным Богу, прежде всего, в любви. Это очень важное утверждение, о котором мы сейчас поговорим более подробно. Я строю свое выступление так, чтобы поговорить о практическом осуществлении нашей веры. Открыть для себя новые аспекты и поделиться с вами, услышать ваше мнение по этому поводу. Мы с вами сказали, что назначение человека – это любить, человек богоподобен, то есть основное предназначение – быть в любви, быть в этом возвышенном состоянии.

Теперь вернемся к психологии. В нашей психике существуют два основных чувства, две основные эмоции: это чувство любви, и второй полюс – чувство страха. [Рисует]. И весь спектр человеческих переживаний находится между двумя этими полюсами. Это полюс любви, когда человек в Боге, когда он полноценен, когда ему хорошо, когда он счастлив. Это предназначение человека, для которого он создан. Но существует противоположное чувство – чувство страха. Когда мы переживаем страх, мы все знаем, что это такое, мы пытается от чувства страха уйти, избежать его. Оно может порождаться тем, что нас напугали. Может создаваться многими факторами, даже культурой, в которой мы находимся. Допустим, принято в культуре все время бояться, например, тоталитарное общество заинтересовано в том, чтобы люди все время чего-то боялись. Может быть в семье – принято, чтобы дети боялись отца, родителей. Это выгодно. И в социуме выгоден человек, который все время боится. Им легче управлять; он податлив, ему много не надо – если его просто не бить, ему будет уже хорошо, можно об этом человеке не думать, не заботиться. Выгодно, чтобы человек боялся. Если у нас есть чувство страха, мы пытаемся от него уйти или объяснить себе его происхождение. Когда мы объясняем себе происхождение страха, нам становится легче.

Если в человека внедрить это ощущение страха, тотального страха, оно будет жить в нем. Человека можно настроить, как камертон настраивает оркестр, на эту тональность. И тональность страха будет все время присутствовать в его жизни. Человек будет пытаться избавиться от этого чувства страха, но чтобы избавиться, нужно найти причину, объяснить себе происхождение своего страха. И у человека возникает, как объяснение чувства страха – ощущение вины. Это понятно. Если я чего-то боюсь, значит, я в чем-то виноват. Значит, я что-то сделал плохое, чем-то плох, чем-то нехорош. И за это я и жду наказания, потому и боюсь. Такое объяснение.

Если есть чувство вины – хочется от него избавиться. Мы устроены так, что чувство вины снимается наказанием. Если мы получаем наказание, то становится легче, уменьшается чувство вины и чувство страха – на некоторое время. Это постоянный опыт каждого из нас. Особых доказательств не надо.

Я имею в виду чувство страха, которое постоянно присутствует в душе человека. С ним можно жить. Есть люди, которые постоянно чего-то боятся. Если ребенка все время наказывать, например, бить два раза в неделю, то он привыкнет все время бояться. Между порками будет пребывать в постоянном страхе. Так его воспитали, так он привык, так настроена его психика на это. Поэтому я говорю о стабильном базовом чувстве страха, с которым живет человек. Чувство страха – это удаленность от Бога. Есть у нас второе состояние – желательное, желаемое – это чувство любви и чувство Бога, а противоположное – чувство страха.

Так сложилась жизнь человека, что у него постоянно есть чувство страха. Например, ребенок сильно испугался собаки. С этим чувством он не справился, а родители не утешили, не успокоили. И вот он с этим базовым чувством страха живет все время. С ощущением, что рядом есть неожиданная опасность, она может выскочить, сделать больно. Человек пытается избавиться от чувства страха, объяснить себе его происхождение и создает чувство вины. И уже чувство вины снимает путем наказания. Как можно себя наказывать? По-разному. Если есть внутренняя потребность избавиться от чувства вины, то человек начнет искать разные тяжелые обстоятельства, которые он воспринимает как наказание. И эти наказания облегчают его чувство вины, снимают его страх. Вот психологическое наблюдение. Видели, наверное, люди до крови кусают себе ногти, делают себе больно. Разговариваешь с таким человеком и видишь, что он постоянно носит в себе чувство вины. И эта боль позитивна для него, она освобождает его от вины, снимает страх. Постулат психосоматики, раздела психологии, который занимается соматическими заболеваниями, говорит о том, что большинство болезней создаются психологической потребностью самого человека. То есть потребностью своей болезнью выразить чувство, прежде всего страха. Болея, человек снимает чувство вины, которое постоянно присутствует. И, к слову, если помочь такому человеку выразить чувство вины как-то иначе, не в виде болезни, то возможно исцеление.

Теперь вернемся к нашей схеме. Мы знаем, что Иисус Христос это наш Спаситель. Он дал нам спасение. Что значит спасение, как мы это понимаем? Спасение – это уход от страха, в религиозной терминологии от греха, от непонимания самого себя, и переход из этого полюса страха – вот сюда: в состояние любви, в переживание близости и реальности Бога.

Возникает такой вопрос - как Господь Иисус Христос своим крестным страданием, своим распятием на Голгофе дал человеку возможность человеку перейти из этого постоянного состояния отчуждения и страха, нелюбви, в состояние любви? Перейти на этот полюс? Как вы думаете?

Я хочу привести слова из Евангелия от Матфея 26:26-28. Господь говорит: « … примите … сие есть Тело Мое … и … Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов». Стоит поразмыслить над этой фразой. Это крестное страдание, которое претерпел Иисус Христос на Голгофе… Кровь, пролитая на Голгофе, освобождает человека от греха, от страха, вины. Если это сделать предметом своего религиозного опыта, пережить реальность этого события – то, что Христос на кресте избавил меня от греха, страха, вины, то это переживание действительно спасает и преображает человека ….

Можно найти и показать путь к пониманию нашего спасения и непосредственного его переживания. Для меня это действительно так, если я признаю, что Иисус Христос Своим крестным страданием, Своей кровью избавил меня от этого страха, от греха, то это для меня исполнение Божественной любви. Если это я принимаю, и это становится моим внутренним опытом, трансперсональным опытом, то страха уже нет. И страх, и грех уже уничтожен, изъят из меня Голгофским страданием, Голгофской жертвой. И я автоматически, неизбежно, начинаю двигаться к полюсу Богочеловеческого переживания, близости Богу. Все настоящее - очень просто. Не должно быть заумных и хитрых вещей. Ну, вот, все, что я хотел сказать по поводу психологической сути Голгофского Искупления совершенного нашим Спасителем.

Модератор: Можно вопрос? В Вашей церковной жизни много ли Вы видели людей -верующих, церковных, у которых отсутствовали всяческие фобии, и которые были людьми бесстрашными – бесстрашных людей, которые настолько ориентированы на Бога?

о. Игорь: Хороший вопрос.

Реплика из зала: Замечательный вопрос!

о. Игорь: Много ли людей в Церкви, которые бесстрашны? Как раз – нет. В этом отношении показателен фильм «Остров». Вот что здесь мне не понравилось: этот человек, главный герой, отец Анатолий, он не совершил по сути дела, преступления, он не убил своего сослуживца. Ему показалось. И вот Анатолий в течение 30 лет находится в жутком страхе. Он лишил себя жизни, он медленно себя убивает. Он наказывает себя сам страхом в течение 30 лет. Смотрите, что получается. В этой ситуации – каков Бог? Его нет в виде персонажа в этом фильме, но что можно сказать об этом Боге? Что же Бог молчал в течение 30 лет, не сказал этому человеку, что ты не виноват в этом убийстве. Какова же характеристика Бога – из этого фильма? Бог равнодушно смотрел, как этот человек мучается, страдает, находится в перманентном состоянии наказания себя и замаливания греха, которого не совершал.

Реплика из зала: Может быть, это не тот Бог?

о. Игорь: Да, получается, что он не увидел Бога, милостивого Бога, который спасает, который дает спасение. Чем занимается Анатолий? Он все время ковыряет черный уголь, как символ своего ада, ковыряет теневой аспект своей души, свой поступок. Он его ковыряет, возит как раб в эту топку, возит, сжигает… А по сути-то дела он не виноват, он же не совершил убийства. О чем этот фильм? О человеческой трусости. Из-за трусости Анатолий совершил этот поступок. Потом он всю жизнь боялся в этом покаяться, снять чувство вины. Можно было… пойти в трибунал, понести наказание и снять это чувство вины. А он снимал чувство вины постоянно себя мучая в течение 30 лет. Так вот, Ваш вопрос, много ли я видел людей, которые без страха? Нет.

К чему я затеял весь этот разговор? Хотелось предложить об этом подумать, может быть, что-то изменить в нашем отношении к Богу. Почему? Потому что Бог есть Любовь. Бог есть радость, Бог для человека в полноценном проживании жизни. Но тем не менее, очень много людей в Церкви, которые не находятся в этом богообщении, в состоянии любви к самому себе, к ближнему. Какое-то унылое самонаказание, мучение. Люди находятся на этом полюсе страха, греха и вины. Но вот – принять то Спасение, которое дал Господь Иисус Христос и перейти из страха, самобичевания, унижения и плохой жизни к другому полюсу – для этого не хватает той самой веры, о которой мы говорили. То есть принять, что Господь вступил в Новый завет с человеком. Своей кровью Он искупил его от греха, избавил от страха, дал возможность жить полноценной, такой божественной жизнью. Само в себе переживание реальности этого Спасения, реальности Нового Завета – дает человеку новую жизнь.

Модератор: Эти люди в Церкви – находятся под прессом Ветхого Завета?

о. Игорь: Может быть, и находятся под прессом… Они так привыкли жить, так удобно, привычно. Тем не менее люди страдают, мучаются. Нет радости, хотя Спаситель-то это дал: возьмите, даром, присоединяйтесь! Я вас избавил от этого страха, от этого греха. И почему этого не происходит?

Слушатель 3: Каждый человек должен сам этот шаг сделать или все-таки Церковь…?

о. Игорь: Да, я думаю, это должен быть наставник, это должен быть священник. Церковь должна этим заниматься, Церковь должна показать ему эту возможность.

Слушатель 3: Но, к сожалению, Церковь заинтересована, прежде всего, в материальной стороне, в новых верующих…

о. Игорь: Церкви, любому обществу, выгодно, чтобы человек был подавлен страхом, он легко управляем, он манипулируем. Человек может 30 лет ходить в Церковь, все время себя мучить постами, тяжелыми молитвами… Но чтобы снять чувство вины, чувство страха, полностью перейти в богообщение, в ощущение радости, для этого нужно понять и принять, что человек спасен Христом. Еще такое замечание. Есть заповедь – «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим … и ближнего твоего, как самого себя». Если мы говорим о любви, о Боге, то возникает вопрос – как же тогда любить Бога, если мы не знаем, как любить самого себя? Вот эту тему тоже хотелось бы обсудить, в дополнение к сегодняшнему разговору. Религиозный опыт, опыт общения с Богом, предполагает любовь к самому себе. Любовь к самому себе дает основание для правильных отношений с Богом и правильной любви к Нему. Что значит – любить самого себя, это тоже вопрос очень важный, как вы думаете?

Модератор: По-разному может быть. Можно любить за какие-то качества. А можно так, спасительно, думать иногда, что, если сказано, что Господь любит меня, и Господь везде, и Господь во мне, и если Господь любит меня, то я-то что? Идти против Бога что ли? Значит, тоже надо любить. Что же я тогда - буду не любить?

о. Игорь: Хорошо. Это мысль. А Вы любите себя? (Смех).

Слушатель 2 (возмущенно): Новая тенденция – люби себя!

о. Игорь: А Вы против? Это же Евангельская заповедь. Если мы не умеем любить себя, мы не умеем любить Бога и ближнего, вот в чем дело. А Вы любите Бога? Бог-то хочет, чтобы мы Его любили. А любить мы Его можем только, когда любим себя.

Слушатель 4: Я хотел бы прокомментировать. Зачем любить самого себя? Эта схема, два полюса, она не такая простая. Тут могут быть некие фазы, в том числе – пофигизм (уйти от страха, прийти в пофигизм без всякой любви).

о. Игорь: Посередине где-то?

Слушатель 4: Любовь должна быть воспитана. Она должна быть взращена, тогда пофигизм можно миновать.

о. Игорь: Можно быть в стабильном состоянии, в динамичном равновесии. Обычные люди, наверное, могут реализовать свою жизнь где-то посередине, иметь стабильность, хорошее качество жизни, а могут и скатываться куда-либо. Но верующему предлагается полностью отказаться от этого полюса невротического страха. Такой максимум предлагает Христос, наш Спаситель. И Он указывает путь – к состоянию любви, к отказу от страха. Предполагается Богочеловеческая жизнь, все время быть в любви, в радости, а не по середине. Господь вступил с нами в Новый завет, он избавил нас от страха Своей крестной смертью. И предлагается ряд технических приемов – научись любить самого себя, и будешь тоже эффективен здесь, в любви к Богу. Требуется усилие быть хорошим верующим, это все равно, что быть хорошим музыкантом, хорошим писателем… Считается, что очень легко быть верующим человеком – ходи, ставь свечки, молись и все. Много писателей, музыкантов, врачей…. Но быть хорошим врачом… таких единицы. Требуется труд, талант, какое-то вдохновение. Хороший, «добротный», верующий человек все время находится в этом, или близко к нему, к этому полюсу. Он излучает радость, он светит, он – в любви, из него любовь вываливается кусками. И люди ее просто подбирают, и питаются ею. И вот вопрос: как все-таки полюбить самого себя? Психологическая интерпретация этого вопроса состоит в том, как нам надо двигаться к этому состоянию, что нам надо делать, чтобы быстрее, лучше, придти к этому полюсу. Если мы, конечно, хотим этого. Итак, «…возлюби … как самого себя». То есть любовь к Богу ставится в зависимость к любви к самому себе. Что значит любить самого себя? Когда я задаю этот вопрос, люди начинают недоумевать и говорят: «А как же так, Вы предлагаете мне любить самого себя, а я такой плохой, такой грешный… я вот должен быть все время… я должен потерпеть наказание, я должен себя смирять постом…как же мне можно любить себя?» Такой человек испытывает, прежде всего, отвращение к самому себе. А Господь говорит: а ты люби себя, если ты любишь себя, то будешь любить и Меня.

Слушатель 2: Скажите, пожалуйста, это нам навязывается – что я такой плохой. Поэтому это переходит в комплекс, и там и живет? Окружение имеет значение, информация, которую мы получаем, человеку навязывается. Так и мы себя не любим.

о. Игорь: Я согласен. Это человеку навязывается, но у него есть вера. С чего мы начали – у него есть непосредственное переживание близости Бога, действие Бога в его душе. Если человек так вот принимает слово Божие, так его слышит, то действительно может принять себя со своим грехом, со своим внутренним негативом, и любить себя таким, каков он есть на самом деле. Как Господь своей любовью победил грех, Он показал преимущество любви перед грехом, точно также, следуя этому примеру, мы можем победить грех внутри себя любовью.

Здесь есть выход на обычную психологию. Если мы знаем, что мы грешны, что есть какие-то комплексы, знаем какие-то теневые аспекты, и если их принимаем: «они у меня есть, я готов это в себе принять, я от этого не отказываюсь, принимаю как свое, как часть самого себя» – то действует закон нашей психики: это растворяется. Это перестает человека угнетать, перестает быть чуждым, перестает быть тем самым грехом, который не позволяет человеку любить самого себя. Нам мешает себя любить то, что мы считаем в себе плохими, нехорошими, грешными. Есть какая-то часть внутри меня, которую я отчуждаю от себя. Я считаю, что все плохое – это не мое, но оно все равно остается во мне и не позволяет любить себя. Я это пытаюсь вытеснить из себя. Объясняю происхождение «плохого» в мне влиянием социума, плохим воспитанием, какой-то болезнью, наследственностью и т.д. Это защитная реакция. И это не позволяет мне любить самого себя и заставляет постоянно бороться с собой. Христианство предлагает совершенно парадоксальное решение: принять и полюбить себя таким, каков есть на самом деле. Повторюсь, как Христос полюбил грешное человечество.

Есть некие утверждения, которые к нам приходят из социума. Ну, к примеру, первое, что пришло мне в голову, это не так важно, но допустим – «сексуальность это плохо». У человека есть сексуальность, и никуда от этого не деться. И если он берет это утверждение, этот посыл, что сексуальность – это плохо, он начинает думать, что я – очень плохой, и уже не может себя любить. Это пример того, что человек не может себя любить, потому что в нем есть очень большая плохая часть.

Слушатель 1: Немузыкальность, например.

о. Игорь: Немузыкальность, да. Допустим, например, что в семье так воспитали, что быть немузыкальным – это плохо. Значит, я отвратительный, я ужасен, я не люблю себя, потому что у меня нет музыкального слуха. Что предлагается сделать? Предлагается полюбить себя даже не музыкального: «Я – человек, я творенье Божие, я могу принять себя даже не музыкального».

Модератор: С немузыкальностью что станет, она останется?

о. Игорь: Появится любовь к самому себе, и появится любовь к Богу.

Модератор: При этом все, чего недостает – оно останется с тобой, оно никуда не денется? Например, немузыкальность или первый Ваш пример. Например: «Ах, у меня семь жен, наверное, я плохой». Но он принял себя и остается у него семь жен…

о. Игорь: Да, и ему становится хорошо. И женам хорошо! Семь счастливых женщин, представляете? А до этого им было плохо, потому что человек не принимал себя. Он своих жен возлюбил как самого себя, он стал считать их ближними своими…

Модератор: Это идеальный расклад. Обычно в жизни бывает как-то не так…. Ну, например: у меня было семь жен, я всех бросил, у них у всех дети, какой я плохой.

о. Игорь: Так, хорошо… Если человек считает, что я их бросил, я плохой. Он не помогает детям, не общается с этими женщинами… Если он признается себе, что бросил семь жен и попытается любить себя таким, какой он есть, у него появляется любовь внутри себя. И этой любовью он захочет поделиться – со своими бывшими женами, со своими детьми. Вот такой механизм. Человек приходит в состояние любви и начинает совершать какие-то поступки, наполненные любовью. Начинает жить в состоянии любви.