Ранним майским утром 1978 года Тенгиз Абуладзе выехал в Тбилиси из Еревана, где накануне состоялся торжественный показ «Древа желания». Неподалеку от Абовяна в его машину на полной скорости врезался грузовик с пьяным шофёром. Водитель Тенгиза Евгеньевича погиб на месте – его выбросило на дорогу через стекло. Абуладзе чудом остался жить. Неделю был без сознания, а потом еще месяц находился на гране жизни и смерти.
Когда его приехали навестить друзья, первое, что он сказал: «Не показывайте больше мой фильм в этом зале – там ужасная проекция». – «Как ты, Тенгиз?!» – «Как мешок с костями, плавающими в воде». Позже он признался родным, что остался для того, чтобы снять один очень важный фильм.
"Представь, что завтра ты должен умереть. Наверняка ты иначе взглянешь на пройденную жизнь и предъявишь себе иные требования. Возможно, ты вдруг окажешься в тупике и поймешь, что вся твоя жизнь была бессмыслицей и подобна бегу плененной белки в колесе. Если представишь, что через две-три минуты тебя уже не будет, каким кладом окажется для тебя каждый миг из будущего, какими счастливыми глупцами покажутся люди, у которых впереди – целая жизнь, но они ее не ценят!? С каким почтением, с какой бережностью относился бы ты к жизни каждого человека. Как же нам не хватает сил, чтобы любить друг друга. Может, фильм плачет о мире без любви. Идея фильма – люди проснитесь!" - Тенгиз Абуладзе, из рабочих тетрадей фильма «Древо желания»
Он написал это за каких-то пару лет до аварии. Вторую идею «Древа» Тенгиз Евгеньевич тогда сформулировал так: «Пресечь ту смертоносную волну, которая устроилась на верхушке власти, прикрывается маской благоразумия, возложила на себя святую миссию и, подобно инквизиции, истребляет, на корню пресекает полет души человека только потому, что сама не достигает тех вершин и хочет всех подогнать под свой рост». Теперь он думал над тем, как пресечь фарисейство.
"Идея «Покаяния» возникла давно, когда оказалась доступной информация, рассказанная реабилитированными, неверно осужденными, уцелевшими людьми. Эти рассказы потрясли меня. Тогда я поставил «Мольбу». Когда в обществе тонет высшее (а под высшим я подразумеваю духовную высоту, ибо все остальные высоты – показные) и торжествует низменное – это предвестник катастрофы!" - Тенгиз Абуладзе
Выйдя из больницы, он снова стал упорно собирать воспоминания, и вот однажды знакомый рассказал ему прямо на улице удивительную историю, которая произошла в Мингрелии. В 1937 году один чекист решил заполучить себе в наложницы жену местного бухгалтера. Он отправил мужа и всю его семью в лагерь, а ее сделал любовницей. Когда этот «деятель» умер, кто-то выкопал из могилы труп только что захороненного покойника и поставил к воротам дома, где жили его родственники. Как выяснилось позднее, это был сын бухгалтера.
Завязка была найдена, и работа над сценарием стала двигаться довольно быстро – в Грузии ведь нет семьи, которая бы не пострадала. Но чем яснее проявлялись очертания картины, тем отчетливее становилась мысль, что снять ее никто не даст. И тогда Тенгиз Евгеньевич решился на отчаянный шаг – подготовил синопсис, эпиграф взял из Брежнева, назвавшего как-то репрессии «пережитком сталинской эпохи», и отнес все это Шеварднадзе.
Ожидание длилось несколько месяцев и было невыносимо долгим. Эдуард Амвросиевич умел ценить настоящее искусство и нередко помогал художникам. И «Древо» он прикрыл своим положением, но сейчас, должно быть, и первому секретарю задача была не по силам. Решив, что он ставит человека в неловкое положение, Абуладзе не выдержал и попросил передать, что, если нет возможности ставить фильм, он возьмется за другое дело. Ответ пришел сразу.
Встреча состоялась в Боржоми. Шеварднадзе сказал, что плакал, читая сценарий, что рыдала его жена, у которой в 1937-м был расстрелян отец, и что фильм надо снимать.
– Как снимать?!
– Тенгиз, ты будешь преступником, если не сделаешь это кино!
Оказалось, что все это время Эдуард Амвросиевич искал возможность запустить картину. И такая возможность была найдена. У грузинского телевидения было два часа эфирного времени в год, на которые можно было попросить деньги у Москвы, без особо сложного отчета. Используя свои связи, Шеварднадзе сумел договориться с Гостелерадио так, что Абуладзе дали девятьсот тысяч рублей на фильм, и никто не попросил прислать сценарий.
"Наверх сообщили, что снимается историческое полотно на морально-этическую тему. Где происходит действие? Нигде. Никогда и всегда. Зло, пришедшее к власти, – это тупик. Время Варлама Аравидзе (одного из героев филмьа "Покаяние") настолько абсурдно, что передать ее можно лишь с помощью абсурдных же средств. О такой жестокой реальности говорит Микеланджело: «Отрадно спать, Отрадней камнем быть, Нет, в этот век, Преступный и постыдный, Не жить, не чувствовать – Удел завидный. Не тронь меня! Не смей меня будить!» Абсурд того времени предает мне решимости сегодня", - Тенгиз Абуладзе.
Иероним Босх – один из любимейших художников Абуладзе, а мир Босха – это антиутопия, апокалипсическое царство зла, начавшее прокладывать себе дорогу ещё с грехопадения – с момента добровольного отказа человека от Бога. По первому замыслу, в зале суда находились Адам и Ева. «Их присутствие, - говорил Тенгиз Евгеньевич, - должно было подчеркнуть, что драмы и трагедии, которые разворачиваются в фильме, извечны. Только непомерный хронометраж картины заставил их вырезать».
Фамилии «Аравидзе» в Грузии не существует. Она происходит от слова «аравин», то есть «никто». Варлам Никто. Начиная с Нерона, все диктаторы могут претендовать на это имя. Природа их власти всегда одинакова – дьявол абсолютно бездарен. Он начисто лишен способности созидать, творить, поэтому ему необходим тот, в ком светится Божья искра.
Фрагмент из фильма с Варламом Аравидзе: Сейчас именно такие художники, как вы, должны быть рядом с нами, а не бездушные ремесленники. На нас возложена великая миссия: мы должны просветить народ, поднять его культурный уровень.
- Уважаемый Варлам! Разве я своими картинами, или вы своими стараниями сможем просветить, создавший «Витязя в тигровой шкуре». Народ просветит только его духовный пастырь, нравственный герой.
- Скромность украшает человека! Но потерпите немного... Героя время родит! Возможно, очень скоро наступит пора испытаний – и для вас и для меня.
КГБ начал с мелких пакостей. Весь отснятый материал, который отправлялся на проявку, неизменно оказывался с браком. Пока Тенгиз Евгеньевич сам не поехал разбираться в Тбилиси, лаборатория погубила в общей сложности пять тысяч метров!
Потом пришла другая беда. Группа молодых людей, справлявших свадьбу, захватила самолет и попыталась угнать его в Турцию. Был штурм. Были жертвы. Оставшихся в живых террористов арестовали. И вот одним из них оказался актёр, который играл Торнике, внука Варлама. Все сцены с его участием автоматически стали бесполезными. Мало того, при обыске в его доме был найден сценарий, который, по сути, «компетентные органы» видели впервые. В ЦК сразу отправилась служебная записка: «Абуладзе снимает антисоветский фильм; необходимо, чтобы сценарий был уничтожен, а весь отснятый материал – сожжен».
В страданиях присутствует надежда спасения. Боль вызывает сострадание, рождается религия, вместе с ней рождается желание спастись, выжить, воскреснуть. Бога нельзя любить немного. Нелюбовь твердит: «Господи! Господи! За что Ты меня наказываешь?» А Любовь: «Господи, за что Ты меня милуешь?» - из дневника Тенгиза Абуладзе
Для семьи Тенгиза Евгеньевича это были страшные времена. Он стал потихоньку выносить книги из дома и прятать у родственников. Каждую ночь ждали ареста. В фильме снималась его жена, Мзия; она сыграла эту гениальную сцену с брёвнами. Дочка, Кетеван, была в главной роли Нино Баратели. Невестка, Нана, – соавтор сценария. Даже внук исполнил мальчика, зовущего Нино на станцию. И вот им всем Господь словно дал реальную возможность пожить в том времени, которое им надо было до нас донести.
Фрагмент из фильма "Покаяние": За что пытали Христа? В чем Он провинился? – Ни в чем. За правду пытали. Но ты не бойся. Христос не умер. Он воскрес и, как птичка, улетел в небо. Там только добрые люди. Злой туда попасть не может. – Почему? – Злой тяжелый. – Отчего тяжелый? – От грехов. А добрый – это чистая душа. А душа легкая, как птичка. Ей не трудно летать.
Наступило 31 января 1984 года – шестидесятилетие мастера. Газеты пестрели поздравлениями, и это вселяло некоторую надежду. На день рождения к ним пришло полгорода, и это тоже было актом солидарности, потому все знали, что происходит, и не очень-то верили, что Шеварднадзе сможет одолеть КГБ. И вот в разгар торжества приходит телеграмма от Эдуарда Амвросиевича с пожеланиями успехов в работе. Это был зеленый свет. Поговаривали, что Москва задавала очень серьезные вопросы, но в ЦК Грузии ответили: «Не волнуйтесь, Абуладзе – настоящий коммунист!»
Фрагмент из фильма "Покаяние": Господи! – В чем дело, сын мой? – Исповедаться пришел, святой отец! Грешен я. Раздвоена душа моя... - Человек раздвоен с той поры, как отведал запретного плода и познал добро и зло. Это небольшой грех. – Нет, я о другом раздвоении говорю: сознание мое раздвоилось, сознание... Проповедую атеизм, а сам крест ношу. Может, поэтому и запуталась моя жизнь... Я уже не вижу разницы между добром и злом. Веру потерял, веру!
"Я считаю, что Авель страшен. Он даже опаснее Варлама, потому что поступки того всегда дьявольские, и поэтому их можно хоть иногда предвидеть. А с Авелем ничего наперед знать нельзя. Его ничто не волнует. Такие люди – питательный бульон для будущих Варламов. Они не сдаются, потому что думают: «после нас хоть потоп»", - Тенгиз Абуладзе.
Тенгиз Евгеньевич не проповедовал атеизм. Он вступил в КПСС как бы случайно. Его пригласили выступить на собрании, а он, никогда не любивший выступлений, стал объяснять свой отказ тем, что он не член партии. Тут его быстренько и оформили. Но всё равно это была раздвоенность.
В рабочем варианте фильм назывался сначала «Гиеной», потом «Памятью», и только уже во время съёмок друзья обратили внимание на то, что после «Мольбы» и «Древа желания» не может заглавие третьей части быть, мягко говоря, ни к чему не обязывающим. Тогда появилось «Покаяние». И в этих поисках художник поменялся сам.
В декабре 1984-го фильм был окончен, и в малом зале киностудии «Грузия-фильм» состоялся его показ для членов политбюро ЦК республики. Смотрели молча. Напряженно. Когда зажгли свет, в зале воцарилась гробовая тишина. Потупив взоры, все ждали, что скажет Шеварднадзе. Тенгизу Евгеньевичу показалось, что прошла целая вечность. Наконец, Эдуард Амвросиевич встал и произнёс: «Это очень нужный фильм. Я потрясен».
Несмотря на это, органы продолжали держать создателей картины в страхе, до тех пор, пока Горбачёв и Лигачёв, у которого жена тоже была дочерью врага народа, лично не распорядились судьбой «Покаяния».
Триумф Абуладзе встретил спокойно. Фильм собрал массу призов, какое-то астрономическое число зрителей, практически поменял строй в Советском Союзе, но... не был понят. «Что за страна? – удивлялся Тенгиз Евгеньевич, - Я выбросил Ленина из могилы, а мне дали ленинскую премию!» «Я призывал свой народ к Храму, а он выбрал дорогу к бункеру».
И все-таки он был счастлив. Пусть в малой степени, но он все же смог ощутить себя предтечей. Хоть, может, и не до конца осознанно (коммунистическую партию он покинул только в 1990 году), но он делал то, что было в человеческих силах – готовил людей к встрече и принятию Христа, вернуться к Которому без покаяния невозможно.
А ещё Тенгиз Евгеньевич был рад, что в его творении осталась тайна – значит, он вырвался за рамки времени, сохранив при этом в секрете труд и стенания своей души.
Будучи уже тяжело больным, Абуладзе продолжал напряженно работать. Сохранился листок, сверху донизу исписанный его уже непослушной рукой. Одна фраза: «Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй меня грешного».
