Что такое миссия, говорилось в свое время много и подробно, но единого определения так и нет. Это значит приводить людей в церковь? Или приводить их к личной встрече со Христом? Или отстаивать свои ценности и идеалы? Или, может быть, занимать своим присутствием насколько можно большую часть публичного пространства? Разные есть толкования у этого слова.

Что такое агрессия, говорить можно бесконечно. Бывают, конечно, случаи явной и неспровоцированной агрессии, их принято осуждать. А если речь идет не о физическом действии, а лишь о словесном? А если о физическом, но слабом? А если другая сторона сама виновата? А если были иные веские причины?

Давайте для нашего разговора определим агрессию как непрошенное вторжение в чужое пространство со своими собственными стандартами.

Словом, ходить в чужой монастырь со своим уставом – уже разновидность агрессии, даже если твой устав намного лучше (ну, или тебе показалось так).

Агрессия, казалось бы, это не всегда плохо, во многих областях жизни без нее не обойтись. Агрессивным бывает маркетинг, агрессивной бывает реклама, агрессивным обязан быть политик, если хочет добиться успеха – а если не хочет, какой же он тогда политик? Пусть сидит дома и смотрит по телевизору, как политику делают другие, кто оказался поагрессивнее.

Все чаще приходится слышать, что православное миссионерство тоже должно быть агрессивным, и даже наблюдать подобные образцы. Давайте я сейчас не буду приводить конкретные примеры, они на слуху, и всегда можно каждый из них заболтать и оспорить: не так рассказали СМИ, не так поняли, и вы на тех, других-то посмотрите… Не в этих подробностях дело. Лозунг агрессивной миссии – «если вы еще не православные, тогда мы идем к вам».

Вижу в этом страшную ошибку, более того – подмену.

Когда миссия рифмуется с агрессией, она полагается на собственную силу, забыв о том, что сила Божья в немощи совершается. Она вступает в борьбу с князем мира сего на его поле и по его правилам. Он может, конечно, некоторое время поиграть в поддавки, но конечную победу он обязательно постарается оставить за собой, и у него для этого будут неплохие шансы.

Когда миссия рифмуется с агрессией, она действительно может привлечь тех, кто уважает силу, напористость, самоуверенность. Их легко будет сосчитать и полученным числом отчитаться. А что делать с теми, кого она оттолкнет, кто сочтет, что главное в православии – эта самая напористость? Или с теми, кого она сделает циниками, верящими только тогда, когда это выгодно и престижно?

Когда миссия рифмуется с агрессией, она будит в человеке худшее. Она не его зовет к евангельским высотам, она опускается на его уровень и говорит: ничего, что ты полон злобы и ненависти, мы покажем тебе, на кого их направить. Не нужно от зла избавляться, нужно правильно выбирать мишени.

Когда миссия рифмуется с агрессией, она лжет человеку о том, чего от него ждет Бог. Она учит его повторять «да будет воля моя, и поскорее». Она ведет не к обожению, а к расчеловечиванию.

Но даже не это самое худшее.

Когда миссия рифмуется с агрессией, она лжет человеку и о Самом Боге. Она изображает Его обидчивым, мстительным, мелочным – а иначе как же ей оправдать те же самые чувства в людях? Такая миссия творит идол по образу и подобию своему и ставит его на место Бога.

Когда миссия рифмуется с агрессией, она отворачивается от Голгофы. На Голгофе для нее умер не Спаситель, смиривший Себя ради спасения каждого из нас, а просто лузер, который не смог постоять за себя и всем доказать свою крутизну.

Голгофа мешает агрессивной миссии и потому легко выносится за скобки. Вместо нее речь идет о вещах пусть даже важных и хороших, но второстепенных: о культуре, политике, обрядах и пресловутых ценностях.

Но ведь сами по себе ценности – это что-то вроде счета в банке. На нем лежат деньги, они стоят много, на них многое можно сделать и приобрести, но сами по себе они не добро и не зло – а лишь возможность сделать одно или другое, потратить их по собственному выбору. Агрессивная миссия подталкивает к неверному выбору.

Когда миссия рифмуется с агрессией, она вместо Евангелия ведет к фанатизму.

Андрей Десницкий