Зачем жизнь, если все равно есть смерть? Философ ответит иначе, чем биолог, психолог не согласится с богословом, а у художника и поэта будут свои мысли на этот счет. Вопрос поставлен так, будто именно наличие смерти проблематизирует жизнь. И если допустить отсутствие смерти, то всем и сразу стало бы очевидно зачем нужна жизнь. Но это же не так.

Здравствуй, моя смерть,

Я рад, что мы говорим на одном языке.

Мне часто нужен был кто-то, кому все равно, Кто я сейчас,

Кто знает меня и откроет мне двери домой…

Борис Гребенщиков

Отвечая на вопрос языком биологии, окажется, что жизнь всего лишь “активная форма существования материи, совокупность физических и химических процессов, протекающих в клетке…”. Этот язык мне, как человеку вышедшему из советской школы, хорошо знаком по классической формуле Фридриха Энгельса: «Жизнь – способ существования белковых тел». Другое дело, что подобные определения мало что объясняют, когда нас интересует именно смысл человеческой жизни.

В свое время в одной из лекций профессор Дмитрий Леонтьев дал феноменологически точное определение, сказав, что «жизнь – локализованный во времени цикл существования живого организма от рождения до смерти». Проще говоря, “черточка между двумя датами на могильном камне». Выходит, не просто трудно, а невозможно разделить понятия жизни и смерти.

Жизнь в нашем мире уже несет в себе смерть, а смерть возможна только потому, что есть жизнь.

Основатель танатологии, врач Мари Франсуа Ксавье Биша утверждал, что «жизнь – совокупность явлений, сопротивляющихся смерти». Эпикур, разводя понятия жизни и смерти, призывал: «Не бойся смерти: пока ты жив — её нет, когда она придёт, тебя не будет.“ Может быть в переполненном страхами мире эти слова Эпикура и приносят кому-то утешение, но все же основной интуицией древних было понимание, что подлинная жизнь состоит в подготовке к смерти. Это подтверждают слова приговоренного Сократа: «Те, кто подлинно предан философии, заняты, по сути вещей, только одним — умиранием и смертью», не далек от него и Цицерон: «Вся жизнь фило­со­фа есть под­готов­ка к смер­ти».

Лет двадцать назад я увидел замечательный фильм великого польского режиссера, большого друга Андрея Тарковского, Кшиштофа Занусси. Он вынес проблематику жизни и смерти, которые переплетены неслиянно и нераздельно, в название своей ленты: «Жизнь, как смертельная болезнь, передающаяся половым путем». Позже сильное впечатление произвела на меня “Легенда” Виктора Цоя:

Среди связок в горле комом теснится крик,

Но настала пора, и тут уж кричи — не кричи.

Лишь потом кто-то долго не сможет забыть,

Как, шатаясь, бойцы об траву вытирали мечи,

И как хлопало крыльями чёрное племя ворон,

Как смеялось небо, а потом прикусило язык.

И дрожала рука у того, кто остался жив,

И внезапно в вечность вдруг превратился миг.

И горел погребальным костром закат,

И волками смотрели звёзды из облаков,

Как, раскинув руки, лежали ушедшие в ночь

И как спали вповалку живые, не видя снов.

А жизнь — только слово. Есть лишь любовь и есть смерть.

Эй, а кто будет петь, если все будут спать?

Смерть стоит того, чтобы жить,

А любовь — стоит того, чтобы ждать…

Жизнь – Смерть – Любовь – вот, собственно, и ответ на вопрос “зачем нужна жизнь, если есть смерть?”. Жизнь нужна для того, чтобы научившись Любви, приготовиться к смерти.

Понятно, что такой ответ не годится тем, для кого смерть – просто конец, за которым следует небытие. Ведь зачем готовится к тому, чего нет, да еще изучая непростую науку Любви?!

Но если мы верим, что смерть – не только конец жизни, но и ее начало. Если для нас это Дверь, за которой не пустота и небытие, а иная, пусть неведомая, непостижимая для нас сейчас Жизнь, тогда все иначе. Смерть оказывается союзником на пути в Жизнь. Как поется у Бориса Гребенщикова: «Здравствуй, моя смерть. Я рад, что мы говорим на одном языке…».

Тогда иная жизнь пронизывает наше земное существование уже здесь и теперь и все же во всей полноте мы к ней только призваны. «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда позна́ю, подобно как я познан». (1 Кор.13:12)

Когда-то давно на глаза мне попалась притча, которую я хорошо запомнил. Она оказалась созвучна услышанной мной лекции Дмитрия Леонтьева на тему «Есть ли жизнь до смерти?», а еще ответила на призыв, которым озадачивает Мераб Мамардашвили: «понять сколько жизни в нашей жизни».

Один человек решил посетить город Каммир. Начал собираться в путь. Спустя два дня по пыльным дорогам он уже смог увидеть вдалеке очертания Каммира. Справа от тропинки по направлению к городу на возвышении просматривался зелёный остров. Он привлёк внимание путника. Подойдя ближе, тот обнаружил, что это холм со множеством восхитительных цветов, деревьев, птиц, окруженный небольшой изгородью.

Позабыв на время о цели своего путешествия, человек поддался соблазну немного отдохнуть в этом месте. Путник вошёл внутрь и стал неспешно продвигаться меж белых камней, которые как будто в случайном порядке были уложены среди деревьев. На одном камне обнаружил надпись: «Абдул Тарег, прожил 8 лет, 6 месяцев, 2 недели и 3 дня». Путник понял, что это не просто камень, а надгробная плита. Он почувствовал жалость при мысли, что ребёнок прожил так немного. Оглядевшись, увидел и на соседней плите надпись. Она гласила: «Ямир Калиб, прожил 5 лет, 8 месяцев и 3 недели».

Путник был потрясен. Это прекрасное место оказалось кладбищем, каждый камень — могилой. Одну за другой он принялся читать надписи. Все были схожими: имя и скрупулезно подсчитанное время жизни. Но самым ужасным оказалось то, что человеку, прожившему дольше всех, было чуть больше одиннадцати лет.

Сильно опечаленный этим открытием, путник сел и зарыдал. К нему подошел смотритель кладбища и спросил, не оплакивает ли он какого-либо родственника.

— Нет, не родственника, — ответил путник. — Что здесь происходит? Что случилось в этом городе? Почему столько детей похоронено в этом месте? Что за проклятие лежит на этих людях?

— Успокойтесь, – улыбнулся в ответ старик. – Нет никакого проклятия. Есть древний обычай. Когда юноше исполняется 15 лет, родители дарят ему книжечку. Как у меня, смотрите. Её носят на шее. И каждый раз, переживая что-то очень важное, мы открываем книжечку и записываем это в нее. Так мы отмечаем каждый момент радости, счастья или горя, переживания полноты жизни. Когда кто-то умирает, нужно открыть его книжечку и сложить время, записанное в ней, чтобы сохранить его на могиле, потому что для нас только это и есть действительно прожитая жизнь.

Короткая притча простыми словами говорит о том, что жизнь можно проживать очень по-разному. Это истина, пусть самая что ни на есть банальная.

Но что же делать с целью и смыслом? Философ Василий Розанов в свое время размышлял о двух способах жизни: бессознательном, когда нашей жизнью управляют причины, и сознательном, когда управляют цели. Понятно, что цели могут быть только наши, то есть те, которые мы свободно и осознанно ставим перед собой, а вот причины, увы, имеют к нам мало какое отношения.

И в этом смысле смерть может быть такой целью, если у нее в нашем мировоззрении есть положительная коннотация. Для христиан это встреча с Богом во всей полноте. Эта встреча трудна, пока мы на Пути, хотя, несомненно, возможна и желанна.

Но в той мере, в какой мы приближаемся к этой Встрече при жизни, зависит то, что будет с нами после смерти. Если хотите, это ответ на вопрос: “зачем нужен путь, если есть цель?” Именно Цель придает смысл Пути. Конечно, внешне пути могут выглядеть по-разному, а могут быть похожими. Помните притчу о строителях, которые возят тачки с камнями?

– Что ты делаешь? – спросили первого.

– Горбачусь на хозяина.

– А ты? – спросили другого.

– Зарабатываю на ужин для своей семьи.

– А ты? – спросили третьего.

– Я строю храм.

Есть расхожее мнение, будто Путь важнее Цели, ведь главное происходит в дороге. Во многом я разделяю эту мысль, но все-таки убежден, что именно от цели зависят те смыслы, которыми мы наполняем наше существование.

В христианской традиции слово “грех” (ἁμαρτία) буквально означает промах. Согрешить – значит попасть мимо цели. Тренироваться, набивать руку, стараться быть точнее, конечно, сложно и требует усилий. Можно просто не стрелять или стрелять в небо, а не в цель. Но в таком случае зачем жизнь? Мне кажется, она нужна, чтобы увидеть свою цель, чтобы научиться управлять луком и стрелой, чтобы пробовать достигнуть цели, исправляя свои промахи…И то, что на все это отведено конечное время, тоже имеет важный смысл. Ждать, что наступит идеальное время, когда мы спокойно сможем взять «книгу своей жизни», исправить в ней ошибки и помарки, переписать набело – наивно.

Психолог и философ Виктор Франкл любил повторять, что смыл – это не правильный ответ, который мы можем где-то найти. Это вопрос, обращенный к каждому из нас, и ответ на который есть только у тебя. Наверное поэтому, когда меня спрашивают “зачем нужна жизнь, если есть смерть?”, я возвращаю вопрос вопрошающему, чтобы ответ родился сам собойю в глубинах его сердца, ведь: Если есть стадо – есть пастух,

Если есть тело – должен быть дух,

Если есть шаг – должен быть след,

Если есть тьма – должен быть свет.

… Если есть жизнь, будет и смерть, а стоит ли она того, чтобы жить – зависит только от нас.