Трёхлетие со дня интронизации Предстоятель Русской Православной Церкви отметил программным выступлением

Накануне трехлетия своей интронизации Патриарх Кирилл выступил с речью, которую по сути своей можно считать программной. Я говорю о докладе на Совещании архиереев митрополий Русской Православной Церкви.

В чем значение события? На мой взгляд, в том, что после доклада Патриарха Кирилла окончательно рухнула весьма модная в последнее время легенда, будто все процессы в Церкви происходят спонтанно, аппаратно, без ясного осознания и озвучивания программы перемен. Теперь программа озвучена и предельно ясна.

В равной мере трещит по швам и теория о торжестве так называемого «церковного модернизма». Вопреки ей мы наблюдаем вовсе не модернизацию догматов и канонов Церкви, а нечто совсем иное: давно назревшее переустройство структуры церковного управления, призванное сделать служение Церкви более адекватным ее главной цели, остающейся неизменной на протяжении двух тысяч лет. Те самые перемены, которых Русская Церковь ждала в течение двух веков синодальных порядков, а затем почти век гонений и трудного возрождения.

Внимательное прочтение речи Патриарха (вкупе с анализом минувших трех лет патриаршества) раскрывает чёткую, обоснованную и последовательную стратегию, которую Святейший, по его собственным словам, считает лишь стартом большого процесса. «Мы находимся в начале большого пути», — прямо говорит он. И далее называет главную цель для Церкви, которая сегодня жизненно важна, — сосредоточение всех усилий на апостольском и пастырском служении.

Патриарх Кирилл говорил ранее и вновь выражает неудовлетворённость тем, как исполняется эта – главная – миссия Церкви. Если взглянуть на церковную историю, причина этого не выглядит удивительной.

Русская Церковь как организация фактически ещё с допетровских времён оказалась в жёстком административном подчинении у светской власти. Эту общую картину не смогли нарушить ни духовные взлёты и святые примеры Серафима Саровского и Оптинских старцев, ни краткий миг Собора 1917 года.

Независимо от того, императорская ли власть или большевистская довлели над Церковью, результат для церковного управления всегда был один: жёсткая административно-бюрократическая вертикаль, плюс – значительное сужение апостольской миссии Церкви.

Такой система досталась в наследство Патриарху Алексию II, которому были прекрасно видны ее недостатки. И при нем, наконец-то, появилась уникальная возможность возродить церковную жизнь. Впервые за много веков Церковь внезапно оказалась вне государственной опеки. Казалось бы — отличный момент именно для пастырского обращения к людям! И это обращение было. Равно как было и присоединение к Церкви тысяч людей. Однако существовал и серьёзный «тормоз»: сама система церковного управления менялась очень медленно, и потому многие проблемы оставались неразрешенными. Качественного скачка в этом конкретном вопросе совершить тогда не удалось. Почему? Осторожность того времени связана с тем, что важнее было не допустить расколов, сосредоточиться на собирании людей и возрождении святынь. Двадцать лет многим священникам приходилось быть в буквальном смысле – прорабами на восстановлении наших храмов. А руководству Церкви — отстаивать и укреплять ее единство на фоне распада, разрухи и нестабильности в нашей когда-то общей стране. Требовалось преодолеть раскольничьи настроения. Требовалось – перед лицом политических разделений -- явить волю к церковному воссоединению и объединению (вспомним историческое воссоединение с Русской Зарубежной Церковью).

На это шли основные силы. Однако сам Патриарх Алексий не уставал повторять, что главное для Церкви — проповедь Христа, апостольское служение, «хождение в народ». Он повторял, что ему больно видеть, когда некоторые церковнослужители держат двери восстановленных храмов запертыми, когда пастырское служение подменяется требоисполнительством... К сожалению, эти справедливые слова Предстоятеля Церкви, зачастую, так и не становились призывом к действию. И решать эти (и многие другие) прежняя структура церковного управления помогала слабо.

Перед Патриархом Кириллом, возглавившим Церковь три года назад, встала новая задача: привести, наконец, в гармонию цель (пастырское служение ради спасения человеческих душ) и средства — организационную структуру и механизмы управления Церковью.

Решая эту задачу, Патриарх Кирилл последовательно сделал несколько крайне важных шагов.

Прежде всего, он не просто провозгласил необходимость соборности, но и начал создавать механизмы ее осуществления. В частности, инициировал работу Межсоборного присутствия. Многие называли этот орган декоративным, но сегодня уже очевидно — он реально действует и как площадка для дискуссий, и как инструмент проработки важных решений.

Другим шагом Патриарха стало радикальное изменение в структуре синодального управления. Изменился сам Синод: темп его работы, количество и характер его решений стали такими, что многие сегодня удивляются интенсивности этого труда. С другой стороны, церковные «министерства» были разукрупнены и получили очень точные и внятные задачи. Одновременно появился и Высший Церковный Совет, координирующий их работу.

Цель — усиление пастырского и социального служения Церкви. Она отражена даже в самих названиях отделов. И современная церковная практика уже немыслима без предпринятых Патриархом Кириллом перемен.

Вот что случилось в верхних эшелонах «исполнительной власти» нашего Патриархата. Но следующим шагом должно было стать решение проблем церковной жизни на местах, в епархиях. И в первую очередь это касается отношений епископов, священников и церковного народа.

«Первой ласточкой» перемен в этой сфере стала организация Общецерковного и епархиальных судов. Можно критиковать несовершенство и изъяны возникшей системы, но будем откровенны — те проблемы, которые церковные суды сегодня постепенно учатся решать и преодолевать, раньше либо не разрешались вовсе, либо приводили к трагедиям: разрыву людей с Церковью, поломанным судьбам священников и мирян, смущению многих.

Вслед за появлением церковного суда последовал еще один шаг. Именно о нем и сказал теперь развернуто наш Патриарх.

Речь идет о создании митрополичьих округов, включающих в себя небольшие автономные епархии, совсем не похожие на былые «епархиальные княжества». Исторически этот шаг стал мостиком к исполнению решений Поместного Собора 1917 года. То, о чем говорилось тогда, начинает воплощаться лишь теперь.

Зачем это делается? Многие считают, что это лишь увеличит количество начальников… В том-то и дело, что этим новым начальникам и вести себя придется тоже по-новому! Слишком сильно меняются размер и облик епархии, её состав и сами отношения в ней. И соответственно вопрос не в количестве епархий, а в новом качестве служения. Недаром Патриарх Кирилл собирает назначаемых архиереев и подробно разъясняет им новые задачи. Недаром стали регулярно проводиться их встречи с руководителями синодальных отделов. Эти новые люди призваны, собрав вокруг себя священников (многие из которых по несколько лет даже не имели возможности встретиться со своим епископом!), постараться сплотить церковные приходы, разрушить в них атмосферу уныния и застоя. Епископы должны вдохновлять священников, быть «отцами отцов», как это всегда было в Церкви. А в маленьких епархиях акцент как раз и смещается с «политической» функции архиерея, с его экономических и управленческих дел в сторону пастырского служения, организации проповеди и просвещения.

Является ли этот шаг по созданию митрополичьих округов, последним пунктом предлагаемых мер? Уверен, что нет. Однако во многом будущие предложения и задачи определяются тем, насколько ответственно и самоотверженно включится в нынешние процессы весь церковный народ.

Итак, если проанализировать патриаршие слова и поступки, вчитаться внимательно в текст нынешнего обращения, то сомнений не останется: перед нами выстраданная, искренняя и глубоко продуманная программа церковного развития — без вторжения в сферу догматики и церковного благочестия.

Мы видим вполне ясную линию, которая в конечном итоге направлена только на то, чтобы пастырь мог помочь любому нуждающемуся в главном — в деле спасения его души. А пастырю, в свою очередь, всегда был бы готов помочь (а не усложнить жизнь) архипастырь.

Однако, обязательно последует вопрос: почему же, если всё столь прозрачно и правильно делается, мы видим по вопросам жизни современной Церкви так много споров и критики? Отчего стало больше разговоров о различных конфликтах и нестроениях? Я считаю, что тому есть четыре причины.

Первая – от прошлого тянется огромный шлейф нерешённых проблем, которые усугубляются тем, что все мы, соединяясь в Церковь, вовсе не становимся ангелами. Мы грешим, увы, и это видит не только Господь, но и люди – как церковные, так и нецерковные.

Вторая – сильное влияние на всех нас социального и государственного неустройства в нашей, когда-то общей, Стране. К сожалению, оно остаётся. И это отражается на настроении, опасениях и обидах людей, на их взаимоотношениях, на их отношении к любым властям, и политическим, и церковным.

Третья — сознательная открытость новых людей в руководстве Церкви к критике и честному обозначению проблем: в большинстве случаев, критикуют открыто тех, кто позволяет это делать и стремится извлечь из критики пользу для дела.

Ну а четвёртая, самая простая, причина — та, по которой бывает трудно жить в квартире, где идет ремонт. Потому что преобразования — энергичные, проходящие за столь короткий срок — не могут не вызывать стресса и неудобств. Тех, кто не верит, что такой «ремонт» может закончиться позитивно, я бы хотел призвать еще раз взглянуть на перемены последних лет, о которых я говорил выше. Они, как мне кажется, показывают, что на фоне неизбежных трудностей, слова и дела священноначалия Церкви все же не расходятся. Нет оснований не доверять им.

Но самое главное, что показывает нам нынешний опыт: такой «ремонт» невозможен без нашего участия.

Почти каждое слово Патриарха посвящено этому, обращается ли он к епископам, священникам или мирянам. В любом случае — к нам. Именно от нашего отношения к происходящему, от нашего стремления, по призыву апостола, «носить бремена друг друга» и зависят итоги этих перемен.

И не стоит удивляться, если Господь спросит за Церковь нашего времени не только с Патриарха Кирилла и не только со священноначалия, но и со всех нас. За то, к чему мы стремились нынче, за то, как мы трудились, и во что верили.