Яркие чувственные губы, туфли на особенно высоком каблуке, платья, облегающие женские формы… В моду возвращается подчеркнуто женственный стиль – не с тем, чтобы превратить женщину в сексуальный объект, но чтобы дать ей возможность сказать: «Я горжусь своим полом».

Пышные формы Скарлетт Йоханссон, яркая привлекательность Анджелины Джоли, утонченный sex apрeal Диты фон Тиз – сегодня женственность знаменитостей, похоже, освобождается от унисекса, который еще недавно считался нормой хорошего вкуса. С авансцены моды ушли минимализм, вещи без излишеств, пресноватые полутона, стиль без откровенных проявлений гендерной принадлежности.

Теперь одежда вновь обрела пол, а мы – готовность заявить о нем с помощью собственной внешности. «Огромное влияние на молодежную моду в последние годы оказывали такие поп-звезды, как Леди Гага или Рианна, – их стиль иногда находился не просто на грани, но и за гранью фола, – размышляет Дарья Аничкина, директор отдела моды журнала ELLE. – И создавалось ощущение, что такие невероятные наряды напрямую ответственны за успех того или иного артиста. Закономерно, что после того периода мы наблюдаем сейчас возвращение к элегантному женственному образу. И этот «перерыв» на традиционную женственность, на мой взгляд, ощущается как глоток свежего воздуха для всей модной индустрии».

Свобода пробовать

За прошедшие полвека отношение женщин к собственному образу и телу сильно преобразилось под влиянием феминизма. В конкуренции с мужчинами женщины для начала освоили внешние знаки мужского пола. Затем наступил черед нейтрального стиля в одежде, лишенного явно выраженных гендерных признаков. И совсем недавно мы вернулись к женственности – яркой, смело заявляющей о себе. Означает ли это, что сейчас, на фоне увлечения сверхженственным стилем 50-х годов, к нам неявно возвращается отношение к женщине как к сексуальному объекту? Вряд ли, ведь сегодняшняя мода уже не так прямолинейна, как раньше: она не диктует обязательный для всех стиль, она позволяет выбирать. Нынешняя подчеркнутая женственность – это способ сказать: «Я – женщина», но в игровой, опосредованной манере.

«Стиль унисекс в свое время был необходим женщинам для того, чтобы уйти от неравенства прошлого, заявить о себе как о полноправных членах общества, добиться уважения со стороны мужчины, – говорит гештальт-терапевт Мария Андреева. – Теперь же, когда женщина подчеркивает одеждой свою гендерную принадлежность, она не перестает быть равноценным деловым партнером, к которому относятся серьезно и с уважением. Такой стиль – знак уверенности в себе, в том, что она может себе его позволить без риска пошатнуть свою репутацию и показаться «несерьезной». Ей уже не нужно доказывать, что она не хуже мужчин, одеваясь для этого в «их» одежду».

«С недавних пор я стала время от времени носить облегающую юбку и красить губы ярко-красной помадой, – с улыбкой рассказывает 34-летняя Алла. – Первый раз мне было очень не по себе, ощущения были непривычными. Я опасалась, что в офисе коллеги отнесутся ко мне насмешливо, ведь до этого мой стиль был довольно-таки невыразительным. Однако никто не иронизировал в мой адрес. Напротив, мой жест оценили, и с тех пор я уже не чувствую себя неловко, когда вместо брючного костюма надеваю иногда вот такой, чуть провокативный, наряд. В нем я выгляжу настоящей «вамп», хотя я совсем не роковая женщина». Именно в этом оттенке здоровой самоиронии и состоит разница между нашими современницами и поколениями наших бабушек и матерей. То, что для них было следованием диктату моды, которая тогда не предполагала отступлений от «генеральной линии», для нас становится собственным выбором и возможностью выразить себя.

«Женщина вместе с короткой юбкой и каблуками примеряет на себя новую роль, которая позволяет ослабить внутренние барьеры, состоящие из представлений «можно – нельзя», «допустимо – недопустимо», «приемлемо – неприемлемо», – говорит психолог Ольга Лови. – И получает возможность укрыться в этой роли от возможных болезненных разочарований нового опыта. Неоднократно был описан этот феномен: когда человек играет роль, ему не так страшно и стыдно потерпеть неудачу, как если бы он действовал «по-настоящему». Так он охотнее готов пробовать новое, расширять свой опыт».

Нравиться себе

«В старших классах школы нам объясняли: та, кто красится и носит мини, – плохая девочка, она не сможет получить образования и окажется в итоге проигравшей, – вспоминает 36-летняя Татьяна. – В подростковом возрасте я не особенно переживала о том, как я одеваюсь: было важно поступить в институт сразу после школы, и это занимало все мои мысли, как сейчас все мысли занимает работа. Но год назад я увлеклась танцами. Вместе с желанием красиво двигаться пришла и смелость одеваться ярче. Теперь мне хочется надеть платье или яркую юбку, туфли на каблуке, сделать макияж и прическу – я знаю, что этим я никак не поставлю под угрозу свою профессиональную состоятельность».

В отличие от журнальных красоток 1950-х, женственные женщины образца 2010 года не собираются отказываться от своих достижений и независимости. Для многих из них подчеркнутая женственность – это прежде всего способ нравиться самим себе, напоминая себе и окружающим о том, что они остаются женщинами, хотя уже давно наравне с мужчинами добиваются карьерных высот и самостоятельно устраивают жизнь. Впрочем, тех, кто одевается откровенно женственно – носит юбки и каблуки, подчеркивает фигуру, пользуется яркими цветовыми контрастами, делает заметный макияж, – зачастую подозревают в том, что они манипулируют окружающими, провоцируя в мужчинах присущее им стремление доминировать и низводя себя до уровня сексуального объекта.

Между тем, стремясь «выглядеть как женщина» и быть желанной, такая женщина вовсе не позиционирует себя как добычу или как пассивное приложение к мужчине-завоевателю. Потому что она знает – этот подчеркнуто (иногда даже чересчур) женственный образ, который она примеряет на себя, – всего лишь образ, с которым можно играть. «Мы живем в эпоху непрерывных культурных и социальных перемен, – говорит Ольга Лови. – Прежние образы устарели, прежние нормы не отвечают нынешнему моменту. Осознанная игра с разными ролями – один из лучших способов выработать новую идентичность».

«Мы заявляем о себе как о свободных людях»

О том, почему подчеркнуто женственный, сексуальный стиль одежды сегодня мы все чаще видим как тренд не только в haute couture, но и в уличной моде, размышляет историк моды Ольга Вайнштейн. Раньше сочетание красного и черного, подчеркивающий фигуру силуэт, бархат, шелк и другие тактильно приятные материалы – все это вызывало у окружающих настороженную реакцию. Одетая так женщина воспринималась как «дама с определенными намерениями». Сейчас этот стиль потерял свой однозначный посыл, и даже деловая женщина может надеть на работу обтягивающую юбку и сделать яркий макияж. Феминистки первой и второй волны считали, что подобный стиль одежды превращает женщину в сексуальный объект. Однако у сегодняшнего постфеминизма реакция на этот откровенно эротический стиль гораздо мягче. В 1997 году известный литературный критик и феминистка Элейн Шоуолтер опубликовала в американском Vogue получившую широкий резонанс статью, где высмеивалось критическое и лицемерное отношение к моде, бытующее в университетской среде США (где традиционно популярны левые политические взгляды). Теперь уже ясно, что женщина должна иметь свободу выбора, и если у нее возникает желание в одежде подчеркнуть свой пол, то это говорит о ее женской силе, а вовсе не о намерении выступить в роли соблазнительницы.

Сейчас уже не требуется носить мешковатый комбинезон для того, чтобы заявить окружающим: «Я не сексуальный объект, а личность». Тем более что нынешний женственный стиль воспринимается несколько в кавычках. Мы видим иронию в сложносочиненных нарядах, «умный» эротизм с рефлексией, который реализуется в тенденции «сочетать и смешивать».

Эротический стиль присутствует в одежде фрагментами, цитатами, репликами, в самых неожиданных комбинациях. Женщина демонстрирует свою свободу, свое право на то, чтобы действовать по настроению. Постмодернизм пришел и в моду. В постмодернистской литературе автор не оглашает свою позицию, предоставляя тексту возможность выражать сразу несколько точек зрения одновременно. То же самое происходит и в моде, которая допускает сочетание в одном наряде элементов разного стиля. Мы заявляем о себе как о свободных людях. И феминизм преодолел свой категоричный подход: теперь признается, что люди не должны играть по навязанным им правилам.

В духе протеста

«Я всю жизнь носила джинсы с пуловерами и пиджаками, а теперь мне хочется надеть легкое платье, туфли, изящный жакет, – признается 46-летняя Екатерина. – Раньше я красилась едва-едва, стараясь выглядеть натурально, сейчас же я больше не выхожу на улицу без помады. Я считаю, что с возрастом «естественный» вид выдает недостаток юной свежести, а образ «элегантной дамы» снова делает меня привлекательной. Кроме того, женственная одежда подчеркивает достоинства женского тела». В этой новой сверхженственной тенденции, считает философ Изабель Кеваль, звучит протест против идеала безупречного, «диетического» тела, который властвовал над умами в последние десятки лет. А также наше желание принимать свое тело таким, как есть: ведь новый стиль его лишь оформляет, но не пытается изменить. «Эта мода не оставляет равнодушными и молодых женщин тоже, – пишет она. – В том числе и потому, что они не хотят идти по стопам своих матерей, вечно обеспокоенных своим весом»*. Но если женщина живет в гармонии со своей женственностью, то нуждается ли она в переодеваниях?

Психоаналитик Изабель Королицки видит в стремлении выставить напоказ знаки своей половой принадлежности некоторую неадекватность человека собственному «Я». «В этом звучит достаточно инфантильный мотив переодевания, оно скорее призвано показать миру «ненастоящего себя», а не продемонстрировать свои истинные желания, – выражает сомнение психоаналитик. – Следуя готовым кодам, мы лишаемся возможности искать и выражать свою индивидуальность».

Возраст экспериментов

17-летняя Аня, поклонница Диты фон Тиз, носит перешитое бабушкино пальто «под леопарда» и каракулевый ридикюль. Аня говорит, что не хочет выглядеть как ее мать, то есть «слишком нейтрально», слишком невыразительно и в конечном счете «бесполо». «Для подростка важно заявить свою «инаковость», свой протест против существующих канонов, – комментирует гештальттерапевт Мария Андреева. – Подросткам важно выйти из положения послушного ребенка, строить свою жизнь по-своему, а не по образцам родителей. В этом возрасте девочка становится женщиной – и она еще не знает, какая она. А потому это время экспериментов со своим стилем». Молодые женщины в поиске своей женственности подыскивают себе целую палитру образцов – не столько для того, чтобы их копировать, сколько для того, чтобы играть их разными гранями.

В поисках различий

Явление, которое американцы называют «regendering» – новое определение гендерных ролей, – возможно, знаменует собой и появление новых способов выстраивания отношений между мужчиной и женщиной. «Ко мне приходит множество женщин старше 30 лет, которые стремятся найти по-настоящему мужественных мужчин, – рассказывает Изабель Королицки. – Они ожидают, что эти мужчины будут нести в жизнь свою мужественность, как сами они активно воплощают свою женственность – уважая и различия, и равенство полов. Они словно заявляют: «Я хочу видеть рядом с собой настоящего мужчину, ведь я – настоящая женщина!»

Этим новым представлениям о женственности отвечают, словно в зеркальном отображении, и некоторые мужчины, которые поновому осознают и демонстрируют собственную мужественность. Две знаменитые пары – Моника Беллуччи и Венсан Кассель, Анджелина Джоли и Брэд Питт. Две в высшей степени женственные женщины, в которых ясно чувствуется сила, и двое в высшей степени мужественных мужчин, в которых угадывается чувствительность. Это, конечно, красивый образ.

Однако реальность всегда – и к счастью – не так однозначна. Ведь новые, современные черты и женственности, и мужественности мы заново определяем вновь и вновь – непрерывно меняя наши роли, осознавая желания, всегда далекие от упрощенных схем и карикатур.

Что сказал бы об этом Фрейд

Женственность - загадка сфинкса. Но психоанализ кое-что знает о том, как ребенок становится женщиной. Я построил свою теорию вокруг зависти женщины к пенису. Отсюда берет начало ее нарциссизм, более сильная потребность быть любимой, чем любить. Женщина так беспокоится о своей внешности, поскольку красота кажется ей компенсацией за обделенность пенисом. Впрочем, я не мог учесть, что женский орган, клитор, подчиняется иным законам, нежели пенис. Вообразить такое венскому врачу-еврею в конце XIX века было немыслимо. С тех пор «мои» великие истерички исчезли – девушки больше не склонны к таким театральным эффектам. Удивительно, что они так свободны: они не боятся своих желаний, их не сковывает взгляд отца. Потрясающая революция!»

Автор - Наталья Балынина