Пока ты жив, не умирай!

На этот мир взгляни!

У многих здесь душа мертва,

Они мертвы внутри.

«Зачем Бог дает детей тем, кому они не нужны? Куда Он смотрит?» – зло рассуждала я, праздно шатаясь по больничному коридору, глядя на очередь в операционную, где делали аборты.

«Три мои подруги тщетно пытаются забеременеть, отваливая бешеные деньги медицине, уродуя себя препаратами без какой-либо надежды на благоприятный исход. А эти... Куда Он смотрит? Я не понимаю...»

Мой глупый организм уже дважды пытался избавиться от собственных детей, и только благодаря хитрости и опыту врача до сих пор ему этого не удавалось. И сейчас мы вновь отчаянно сражаемся с природой, но на этот раз терпим поражение.

И вот я сама сижу в очереди в операционную. Тут все – и те, чьи дети неожиданно замерли, и те, кто идет на прерывание умышленно, и те, кто просто болен. Очередь неумолимо сокращается.

Женщины и совсем молоденькие девушки, оставляя халатики на вешалке у входа, нерешительно заходят внутрь, двери за ними закрываются. Ни криков, ни слез, ничего не слышно нам, сидящим возле, на жесткой скамейке, – странный медикаментозный сон правит балом в операционной. Зловещая тишина, иногда прерываемая неприятным металлическим звоном инструментов, одно название которых вызывает ужас.

Обратно их вывозят на каталках, кто-то спит с открытыми глазами, кого-то мучают проблески сознания. «Ир, заходи!» – кивает хирург, глядя куда-то мимо меня. Прохожу. В операционной человек десять в белых халатах. Ложусь, отвечаю на вопросы анестезиолога, дважды называю свою фамилию.

Какая-то женщина больно перетягивает левую руку чуть выше локтя и, глядя в глаза, предупреждает: «Сейчас почувствуешь жжение в месте укола, привкус во рту, захочется спать». На слове «спать» она превращается в средневековую даму в высокой белой шляпе до потолка с папирусом в руках, передает папирус другой даме, дам становится все больше и больше, они беседуют между собой на непонятном языке, меняются папирусами, и я начинаю лавировать между ними.

*** «Почему, когда я смотрю правым глазом, – вас мало, а когда левым – вас тут х** толпа?» На мой тупой вопрос девчонки в палате тихонько хихикают: «Да ты поспи-поспи!» Кто-то делает подушку повыше.

Следующие четыре дня все лежим вперемешку, и связывает нас одно: внутри нет уже странной «улиточки», ничем не напоминающей человека, не бьется маленькое сердце. Остались только мы, такие, как были раньше, пустые склянки, и никакого чуда внутри нас.

Ни боли, ни крови – работа на высочайшем уровне, браво, хирург! Но даже ты, хирург, не справишься с моей выжженной душой, превращающей всё, что было «до», в бессмысленную книжку, из которой грубо вырвали середину, раскидали клочки и забыли прибраться.

Доктор радует раз в сутки. Остальное время глотаем пилюли, сдаем кровь, беседуем. И по мере того, как длится наш разговор, в моей голове вырисовывается безрадостная картина одной из величайших трагедий в жизни женщины – потери нерожденного ребёнка. И те вопросы, что оставались во мне, вызывая лишь тихую злость на «абортниц», нашли житейские ответы, убивающие своей жестокой простотой.

За дни, проведенные бок о бок с женщинами, по собственной воле прервавшими беременность, я поняла, что безапелляционное их осуждение – с видом всезнающей совы – само по себе является признаком беспросветной глупости человека, смотрящего на это со своей колокольни, считающего, что сия доля уж точно обойдет стороной его, его жену, дочь и т.д. Подобная слепая уверенность – довольно слабое свидетельство ума. И дело не в том, что решить чужую проблему – дело пустяшное. А вот в чем…

Никто из них не хотел убивать своих детей. Все знали:

Там высоко

Нет никого,

Там так же одиноко, как и здесь...

И все без исключения боялись возмездия свыше. Но. Но было кое-что в их жизни, что изменило ход событий.

Вопреки устоявшемуся мнению, глубинными причинами аборта являлись не пресловутые «не вовремя», возраст, здоровье, нехватка денег, жилищные условия, страх потерять работу, ребенок «не от того мужчины» или отсутствие супруга как такового. Это лишь то, что произносилось вслух и тут же находило свои непростые, но все-таки решения: переехать к маме, сдать квартиру, найти надомную работу, собрать вещи у подруг, заранее найти садики, побеседовать с мужем, в крайнем случае, обмануть его… Всё во имя жизни маленького розовощекого хохотуна-топотуна.

Так что же легло на другую чашу весов и победило самый сильный инстинкт на земле? Нет, не победило (это невозможно у нормальной женщины) а раздавило, размазало, раскатало его?

На последнем месте это – сопротивление ближайшего окружения. Мало кто в силах противостоять такому давлению извне. Это люди, которые, грубо говоря, просто не хотят «париться» и способны создавать проблемы на пустом месте, охами и вздохами рисуя в «беременной голове» будущие трагедии, связанные с потерей хорошего места, дохода, карьеры, изменением ее жизни (фигуры) в худшую сторону. Хотя на самом деле их волнуют лишь собственные неудобства. Женщина при поддержке окружающих не пойдет на аборт, несмотря на иные обстоятельства.

На втором месте – наличие уже рожденных детей, особенно когда их больше одного. Собственно, дети тут ни при чем, их отношения друг с другом мало учитываются, и вопрос, кто за кем донашивает вещи, не является ключевым. Но ответственный родитель думает не о том, как приспособиться, чтобы хоть как-то вырастить чадо, а о том, как дать ему всё самое лучшее. И если в глубине души ты понимаешь, что совокупности твоих жизненных, физических, материальных сил УЖЕ недостаточно для того, чтобы вырастить имеющихся детей, то становится ясно: появление малыша усугубит их положение и твое состояние вины перед ними. А нет болезненней ощущения того, что ты плохая мать. Ты уже опытный родитель и понимаешь, что чуда не будет. И ты уже знаешь: любовь в семье – важнейшее, но далеко не единственное, что требуется в современном мире для счастья.

Но самая главная причина лежит на поверхности. И заключается она вовсе не в женщине, а в мужчине, что находится рядом с ней. И дело не в том, что поистине счастливые пары встречались мне два раза в жизни, а остальные соединились случайным образом. И не в том, что я склонна обвинять мужчин во всех смертных грехах. Я люблю мужчин, росла среди лучших из них, признаю их превосходство и считаю, что этот мир по праву принадлежит им. Но от того, как поведет себя мужчина, зависит вопрос жизни и смерти, несмотря на то, что закон оставляет это решение за женщиной. Оставляет в тот момент, когда сделать выбор трезво, взвесив все факты, она не в состоянии.

Никто не сделает аборт в семье, где мужчина успокоит свою женщину, приложит усилия, чтобы решить все ее проблемы, договорится, организует, выкрутится, сделает все возможное и невозможное, тем самым вселив в нее уверенность в том, что всё будет хорошо. Поверьте, она с радостью подключится к его активной спасательной операции, потому что от такого мужчины хочется рожать детей, и не одного, и в 18, и в 38 лет. Просто кто-то должен стать плечом в этой ситуации, маяком, путеводной звездой, да как угодно назови. И разве есть более подходящий кандидат, чем мужчина, отец «подсудимого»?

Вот к таким жизненным выводам я пришла, лицом к лицу столкнувшись с теми, кого за глаза считают глупыми жестокими существами, не умеющими предохраняться. И бумажка на 300 тысяч рублей, и «домик в деревне» тут, как видите, ни при чем.

«Усталость, ненависть и боль,

Безумья темный страх...

Ты держишь целый ад земной,

Как небо, на плечах!

Любой из вас безумен -

В любви и на войне,

Но жизнь – не звук, чтоб обрывать», -

Она сказала мне...

Ирина Литновская