В нашей стране бабам всю молодость испортили. Сами бабы и испортили. Когда дочерям нашим исполняется 18, что-то клинит в прошивке, и начинают есть девочкам мозг. До 30-ти надо выйти замуж и родить, надо выйти замуж, родить, надо выйти и родить... Когда чаду стукнет 23, подключается жалостливое вздыхание, мол, крошечка, подзадержалось где-то твое счастье. Ну, а в 25 — все! Сбой в системе. У халды явно какой-то неисправимый баг, замуж ее теперь никто не возьмет, поэтому соседки будут всю жизнь показывать на семью пальцем.

...Моя подруга Аня жениха начала искать пораньше, лет в 15. Каждый мальчик был всерьез и надолго. Мальчики сбегали, Аня не отчаивалась. В 17 личная жизнь устаканилась. С Сережей ее познакомили на тусе на лавке, он был из соседнего двора, с ним у Ани еще серьезных отношений не было, поэтому начались они в тот же вечер между пятым и шестым этажом.

Вижу сейчас поджатые губы, мол, это не невеста, а гулящая девка какая-то. Возможно. Вопрос только в том: а как еще 15-летняя дуреха могла зацепить жениха? Если мама ее только про замуж и учила? А про книги хорошие, про путешествия, поездки, карьеру — нет. Единственная успешная карьера, уготованная Анечке — это счастливая свадьба.

Сережа оказался человеком трепетным, они встречались с Аней до ее совершеннолетия, потом решили пожениться. Свадьбу гуляли всем двором, поселились у Аниной мамы, в отдельной комнате. Все были счастливы. Аня начала рожать счастливой маме внуков, счастливый Сережа на все это зарабатывал.

К 30-ти у Ани было все чин чинарем — сын и лапочка-дочка, хороший муж, квартиру взяли в ипотеку, по субботам в парке всей семьей гуляли... Только Аня все больше сникала, толстела, из дома выходила реже и реже, ни с того ни с сего начинала орать на всех... В общем, всячески бесилась с жиру, что тут сказать.

В 31 Аню заклинило. Сначала она пошла на курсы парикмахеров. Семья одобрила: приработок, лучше, чем без дела сидеть, подружек можешь стричь, на булавки зарабатывать. Оказалось, у Ани талант. «Булавок» было мало. Она устроилась на работу, быстро обросла клиентурой. Стала устраивать свои мастер-классы, а потом и вовсе решила открыть свой салон...

Мать причитала «на кого ж ты бросила детей, ехидна», потом добавляла, что муж Аню бросит, и она останется разведенкой с прицепами (при том, что Аня зарабатывала уже в два раза больше мужа, похудела, похорошела и мужики вокруг нее начали виться). Муж угрюмо молчал, периодически уходил с друзьями пить пиво и жаловался «на свою». А Аня каждый день понимала, что она живет с совершенно чужим человеком, с которым ее ничего не связывает, кроме детской любви и двоих детей. Она понимала, что она — творческая, яркая, любит путешествовать и общаться, любит хорошие рестораны, маникюр и ненавидит смотреть новости. А ее муж — он очень хороший человек, просто он совершенно другой. Он очень любит новости и политику, любит сидеть дома, у него крайне узкий круг общения и ту Аню, которой она выросла, он совсем не любит. Он ее очень уважает, но не любит.

...Понятие кризис среднего возраста в основном применяется только к мужчинам. Потому что мужчина, выполнив свои социальные обязательства — построив дом, посадив дерево и обеспечив семью и детей на этапе взросления — не понимает, что дальше-то. Новой программы у него нет, поэтому он начинает себя искать. Кризис — это ведь невозможность существования в сложившейся системе. Когда ты пытаешься натянуть на себя школьные штаны. Они, конечно, клевые очень, но ты в них больше не влезаешь. Вот и мужчина больше не влезает в ту систему ценностей, которую он для себя выстроил.

Женщина, которой вдолбили в голову, что ее социальная задача просто выйти замуж и родить детей, которую старательно к этому подталкивают, выполнив эту программу, впадает в кризис довольно быстро: примерно когда дети идут в детский сад. И вот тут начинается проблема. Женщина вдруг может осознать, что она крайне отвратительная мать, что подгузники, развивашки и разговоры про «тугосерю» ее раздражают. Ее вполне может начать бесить быт. Она вдруг адски начинает ненавидеть борщи и вязание и почему-то покупает себе мотоцикл...

И вот тут самое интересное. Наши женщины начинают эту женщину ломать. Потому что она «выбивается».

— Эта... — читать, брезгливо морщась, — что-то не очень похожа на мать двоих детей.

— Куда ж муж-то ее смотрит, лучше бы она мужу рубашку зашила, чем по концертам шляться! (морщимся еще брезгливей)

— И что ей еще надо? Муж не пьет, не бьет, деньги приносит... (мечтательно вздыхаем).

В общем, вы поняли. Вот он — предел мечтаний, оказывается, для женщины 21 века. Удивительно, что этот предел, мне кажется, не меняется с 21 века до нашей эры.

Право на самоопределение, становление себя как женщины, приходится реально отвоевывать. У своих же товарок по гендерному полю боя. Между прочим, многие из них в сорок пять, вырастив детей и испив сотни литров борща, остаются без профессии, без какой-либо цели в жизни и без мужа зачастую тоже.

Самое обидное, что большинство «мотоциклисток» ломается. А правда, чего это я, думают... И возвращаются блудные жены в рабство общественного мнения, своего мужа, быта, своих детей...

Почему в рабство? Потому что многим из них (не говорю, что всем, но очень многим) это все подспудно не нравится, в их головах есть мечты о чем-то большем, что они не просто не потеряли, а даже не успели приобрести. Потому что не дали себе времени стать самой собой, а сразу побежали за кого-то...