На днях в Москве прошла презентация книги переводов стихов Александра Пушкина на английский язык. Переводы сделаны американским арбитражным адвокатом Генри Лоуэнфельдом. Американский пушкинист рассказал «Газете.Ru», почему Пушкин — «американский поэт», а также выразил мнение, что Пушкин не стал бы поддерживать «майдан», но с симпатией отнесся бы к требованиям Болотной площади.

На лацкане пиджака у американского адвоката Джулиана Генри Лоуэнфельда красуется значок с изображением русского поэта Пушкина. Для американца поэт действительно кто-то вроде рок-звезды, о нем он может говорить часами и на прекрасном русском цитировать его строчки. Однако с не меньшим удовольствием он делает это и по-английски: «Deliver me, my talisman, deliver me from fear and feeling». Даже тот, кто не владеет английским, сразу же узнает знаменитое «Храни меня, мой талисман».

Книга переводов Лоуэнфельда из Пушкина «Мой талисман» недавно появилась в московских магазинах. В миру Лоуэнфельд — успешный адвокат, он защищал интересы крупных российских компаний в США, но полученное в университете образование переводчика привело его к Пушкину.

Он рассказывает, что впервые заинтересовался русским языком благодаря не Пушкину, а Булату Окуджаве:

«Еще во время учебы в Гарварде я услышал песню Окуджавы «Молитва» («Пока земля еще вертится...»), и мне она так понравилась, что что-то во мне изменилось.

И так я стал изучать русский язык. Затем моя любимая учительница Надежда Семеновна Брагинская прививала мне любовь к России и к русской культуре», — рассказывает Лоуэнфельд.

Потом возник и интерес к Пушкину, которого, как пишет переводчик, он открыл для себя «не принудительно, а добровольно... пропуская его через сердце». «Я возмущаюсь, когда мне говорят: «Вот чудак, любит Пушкина». Отвечаю: «Вы чудак, если не любите Пушкина!» — рассказывает Лоуэнфельд.

Лоуэнфельд перевел на английский язык «Маленькие трагедии». Премьера состоялась в 2009 году в Центре искусств Михаила Барышникова. Спектакль стал первой мировой премьерой этого произведения на английском языке. Постановка имела успех у американской публики и критиков: литературный журнал The New Yorker отметил, что Лоуэнфельду передались «семейные традиции перевода» от его прадеда, который переводил на немецкий Льва Толстого.

В книге «Мой талисман», презентация которой прошла в Москве, более 140 стихотворений Пушкина, в том числе отрывки из «Евгения Онегина».

На английский Пушкина переводили и ранее: одним из самых популярных является перевод, сделанный британским дипломатом Чарльзом Джонсоном в 1977 году, однако в Америке Пушкина знают очень мало. Главными русскими классиками считаются Достоевский и Толстой.

Сам Лоуэнфельд возмущен таким положением вещей и считает Пушкина «настоящим американцем». «Свободолюбивый, искренний, но ироничный, легкий, добрый, влюбчивый, оптимистичный, очень часто у него маленький человек борется против системы. Не забудем, что и он человек с африканскими корнями. Я считаю,

Пушкин, как Шекспир или Гомер, принадлежит всему миру, и не нужно быть только русским, чтобы понять и полюбить Пушкина», — говорит Лоуэнфельд.

Если американцы плохо знают творчество Пушкина, то виной тому прежде всего качество перевода. Об этом неоднократно говорил американский пушкинист профессор Дэвид Бетеа, который считал, что плохой перевод поэзии Пушкина может иметь катастрофические последствия.

Американский славист Эндриан Вэннер из Университета Пенсильвании отмечает в одной из своих рецензий, что, хотя для Лоуэнфельда переводы Пушкина — хобби, он «передает пушкинские стихи максимально близко к оригиналу по форме и по духу».

В книге переводов кроме любовной лирики пушкинских стихов есть и «политические стихи» Пушкина: «Он симпатизировал как бы всем, он дружил и с государственниками, и с декабристами. Но он был, если вы помните оду «Вольность» или «Андре Шенье», за правовое государство и абсолютно против любого кровопролития. Пушкин всегда был вне этого, но я уверен, что он не сочувствовал бы «майдану» или «цветным революциям». И мог бы при этом, как ни парадоксально, сочувствовать тем, кто выступает против коррупции и плохого государственного управления. Он мог бы сочувствовать Болотной площади, пусть это и звучит парадоксально», — говорит Лоуэнфельд.

Самому Лоуэнфельду в Москве ближе всего Пушкинская площадь. Ее он описывает в послесловии к своему переводу как свое «место силы». Останавливаясь по делам в Москве, он всегда живет недалеко от Пушкинской площади. В кафе во время интервью недалеко от дома он цитирует Пушкина, однако стихи теряются в англоязычной какофонии. Переводчик Пушкина относится к этому философски: «Вы, русские, сами тоже немножко виноваты. Бросаетесь в вестернизацию как лемминги — вам нужно лучше экспортировать свою собственную культуру».