Новый роман Умберто Эко о журналистах, сборник рассказов Эмира Кустурицы и литературный портрет Пабло Пикассо, исполненный его внуком: «Газета.Ru» рассказывает о пяти главных книгах, вышедших в августе.

«Вера» Александра Снегирева

Роман «Вера» Александра Снегирева, который уже успел стать финалистом премии «Нацбест», выглядит как сборник талантливо пересказанных, но избитых страшилок из жизни русской глубинки.

В детстве героиню поколачивает мать, взвалившая на нее ответственность за гибель сестры-близняшки в утробе. В юности отец, в истеричном порядке уверовавший, кидается восстанавливать полуразрушенную деревенскую церковь, в которой незадолго до этого Веру лишили девственности. Вера бежит в Америку, но, не сумев одолеть тоску, возвращается и с головой уходит во все пороки, которые соединила в себе индустрия сурового российского гламура. Вера связывается с кремлевским функционером, потом с банкиром, а после него — с актуальным режиссером-белоленточником. Торговка фруктами отжимает родительскую квартиру, захомутав на старости лет загрустившего отца. Мужики сплошь пьяницы и инфантилы.

Эти и прочие неприглядные подробности Снегирев, лауреат премии «Дебют» и еще нескольких менее заметных наград, смакует с особым пристрастием. Ведь в конечном итоге в его поруганной и запутавшейся героине должна отразиться вся Россия с ее метаниями и историческими неврозами.

«Пикассо. Интимный портрет» Оливье Видмайера-Пикассо

Книга Оливье Видмайера-Пикассо, медиапродюсера и внука Пабло Пикассо, — один из немногих документальных рассказов о художнике, который не носит тиранического оттенка. Выбрав роль жандарма от семейства, он усердно опровергает сплетню за сплетней и следит, чтобы покинутые любовницы и обидчивые родственники не слишком увлекались, городя небылицы про его великого деда. В отличие от выстроенных на голом эпатаже воспоминаний Марины Пикассо («Дедушка»), которая представила деда мефистофелем-людоедом, Оливье не смакует свои детские травмы. Пикассо умер, когда ему было 12 лет — именно тогда он увлекся личностью и творчеством деда («Да, мой дед появился на свет в день своей смерти»). С одной стороны, его книга выполняет терапевтическую функцию, помогая семье сжиться с тенью Пикассо: «Над всем, что мы делаем, витает образ Пабло Пикассо». С другой — подробно объясняет, как художник распоряжался деньгами, содержал ли бывших жен и как относился к режиму Франко.

«Воспоминания» Виктора Франкла

Автобиография Виктора Франкла — психиатра, основателя экзистенциального психоанализа, прошедшего через лагеря Терезиенштадт и Освенцим, — могла бы оказаться документацией катастрофического опыта. Но вместо этого, рассказывая о себе, он учит отвечать на поставленные жизнью вопросы и объясняет, что мы сами в состоянии придать ей смысл. Кроме того, Франкл утверждал, что любая психотерапевтическая система рождается из личной истории врача. Изобретенная им логотерапия, согласно которой воля к смыслу является фундаментом существования, растет из нацистских концлагерей.

«Нулевой номер» Умберто Эко

Седьмой роман Умберто Эко о природе медиа почти за двадцать лет стал притчей во языцех. Эко начал работать над ним в 1994 году, то есть через год после прогремевшей на всю Италию антикоррупционной операции «Чистые руки». Однако вскоре он бросил книгу недописанной. С тех пор пресса усердно умножала отголоски еще не существующего текста, а роман все не появлялся. Таким образом, описанная им реальность (полгода из жизни редакции газеты «Завтра», которая задним числом перепечатывает скорректированные вчерашние новости) вырвалась наружу.

В центре повествования — незадачливый писатель, который вынужден в течение года притворяться редактором нового, готовящегося к выходу издания и втихаря работать над документальным романом о жизни редакции для своего босса. Параллельно его коллега с некрофильскими наклонностями доказывает, что Муссолини выжил в 1945-м и всерьез планировал вернуться к власти с помощью Ватикана и спецслужб.

Такой дилетантизм в обращении с историей приводит к рождению очередной теории заговора, в которой сам черт ногу сломит, одному убийству и горстке не самых оптимистичных выводов (при идиллическом финале любовной линии): «Если вся страна дружно узнала, а потом дружно забыла все, о чем вчера мы слышали по «Би-би-си», значит, мы почти избавились от чувства стыда».

«Сто бед» Эмира Кустурицы

Вторая после вышедшей в 2011 году автобиографии «Где мое место в этой истории?» книга сербского режиссера, автора «Папы в командировке», «Жизни как чудо» и «Черной кошки, белого кота», представляет собой выборку ностальгических рассказов — кое в чем гротескных и смешных, кое в чем заунывных. Все шесть эпизодов, вошедших в сборник, разворачиваются в Югославии времен Тито. «Эта книга появилась сама собой, и мне ничего не оставалось, кроме как взяться за нее. С помощью такого маленького компьютера мне удалось собрать воедино эти острые картинки из прошлого, канувшего вместе с Тито и его правительством», — утверждает сам режиссер. Размышления о судьбе родины, вплетенные в анекдотические сюжеты, это и есть традиционный Кустурица.