«Русалочка» превращается в хоррор, «Снежная королева» — в драму обыденности: в двухтомнике-перевертыше «Мать извела меня, папа сожрал меня» Нил Гейман, Людмила Петрушевская и другие мировые авторы вскрывают трагический и драматический мир волшебной сказки.

Стареющий мужчина с лебяжьим крылом вместо руки. Раньше он был самым юным принцем из «Диких лебедей» братьев Гримм, сейчас, в интерпретации американца Майкла Каннингема, — настоящее чудовище: обидчивое, насквозь циничное и капризное, выпивающее по вечерам в баре на городской окраине с трехсотлетними старухами и нецелованными лягушками. Все из-за любимой сестрицы, которой не хватило времени (или желания) довязать двенадцатую рубаху из крапивы.

Не все сказки заканчиваются солнцем, восходящим над сводами прекрасного замка, и пением птиц.

Составитель сборника «Мать извела меня, папа сожрал меня» американка Кейт Бернхаймер, литературовед и редактор альманаха «Сказочное обозрение», собрала написанные современными авторами рассказы с волшебной сказкой в основе сюжета. Название двухтомника-перевертыша она взяла из рассказа Алиссы Наттинг «Брат и птица» — интерпретации «Сказки про можжевельник» братьев Гримм, в которой голос съеденного отцом мальчика сквозь радиопомехи напевал: «Мать извела меня, папа сожрал меня, а кости сестра сберегла…»

Сборник вобрал в себя написанную в форме судебного протокола сказку Нила Геймана о девочке, злоупотребляющей кремом для автозагара, которая однажды превратилась в оранжевый шар и поработила свое семейство, рассказ писательницы Наоко Ава «День первого снега» — симбиоз японских народных мифов об исчезновении и аниме-фильма Хаяо Миядзаки «Унесенные призраками», а также истории Джонатона Китса, Фрэнсин Проуз и Джона Апдайка. Среди русскоязычных авторов — Людмила Петрушевская с бытовой повестью «Где я была», местами напоминающей сказку про Ивана-Царевича (в свое время эта ее история вошла в книгу городских страшилок и мифов «Жила-была женщина, которая хотела убить соседского ребенка»).

Кроме нее, русский мир представлен в сборнике Ильей Каминским — автором, в 1990-х эмигрировавшим в США из Одессы. Он написал осовремененный вариант «Чайника» Ханса Кристиана Андерсена.

Чем отличается среднего возраста хиппи от мага-лесника, больше походящего на лешего? Галлюцинаторное — от волшебного? С точки зрения сказки — ничем.

Все узнают, скажем, вариацию «Красной Шапочки», даже если в ней не будет ни шапочки, ни бабушки, ни волка. Сказка позволяет заглянуть под кожу культуры — туда, где неделимым слоем лежат иваны-царевичи и прекрасные принцы, избушки с костяными ногами и пряничные домики, отравленные яблоки и злые мачехи с прелестными падчерицами, которыми прошито человеческое сознание.

В сборнике сказка то прячется за древним мифом, то скрывается за готической повестью или вполне современной бытовой зарисовкой об измученной жизнью домохозяйке и ее соседке по даче — настоящей ведьме, как, например, в повести Петрушевской.

Вскрытие основ сказки в антологии чаще всего происходит через смещение повествования в повседневную среду — с YouTube и теплым пивом. И порой эта операция граничит с вивисекцией.

В волшебных историях «на новый лад» в яйце вместо кощеевой смерти ищут мужнину заначку, а осел и собака из «Бременских музыкантов», вытрясенные Джоэллем МакСуини из их цельных биологических форм, предстают перед нами в виде гноящейся берцовой кости лошади и подстреленного пса. Их гротескные, вязкие, разлагающиеся тела становятся укрытием, в котором невозможно спрятаться, — так МакСуини насмехается над желторото-оптимистичным тезисом «Наша крыша — небо голубое».

Магистральная тема почти всех историй, вошедших в сборник, — проблема выдуманного благополучия, с которой сталкиваются повзрослевшие дети.

В переводе на язык не терпящего волшебства реализма «Снежная королева», в финале которой Кай, парализованный душной любовью Герды, возвращается в семью, оказывается фрейдистской драмой. Где-то за кадром разочарованная и повзрослевшая Герда понимает, что «долгая и счастливая» жизнь обрушилась на них неподъемным грузом.

Ребенок посредством сказок преодолевает одномерность детской жизни и учится справляться с иллюзиями жизни взрослой. Для взрослых же сказка, воплотившаяся в реальности, — это кошмар. В реальном мире малоприятный юнец из бойз-бэнда по имени Тиг О'Кейн — герой Криса Эдриэна, заимствованный из ирландских народных сказок, который несет на спине свой собственный труп, — становится олицетворением душевного раскола. А Синяя Борода, вместо того чтобы предстать очередным мрачным злодеем-потрошителем, оказывается рядовым простаком с молоденькой женой, у которого тоже есть потайная комната, забитая трупами — воспоминаниями о бывших возлюбленных и знакомых и вещами из прошлого.

Истории о Гарри Поттере и сериалы про вампиров, одинаково восторгающие мальчишек, девчонок и их родителей, сделали сказку стерильной и безвредной. Мораль в них оказалась не к месту подклеенным последним четверостишием в конце поэмы. Сборник «Мать извела меня, папа сожрал меня» берет на себя задачу почетную и даже в чем-то неблагодарную — пытается вернуть сказке ее истинное лицо, а точнее — гримасу.

Через анатомирование он обнажает внутренний строй сказки, вытаскивает наружу то, что присуще ей исторически, — насилие и страдания, которые вместе с добром и красотой поровну делят магическое пространство.

Так что не все сказки, вошедшие в сборник, можно читать детям до восемнадцати. Но и не все взрослые, уже напуганные в юном возрасте мрачными историями Гофмана и братьев Гримм, захотят вновь расковырять посредством этой книги затянувшиеся детские раны.