Мне никогда не попадалось более действенного инструмента, помогающего делать выбор в важные моменты жизни, чем сознание того, что я скоро умру. Потому что почти все — ожидания окружающих, гордость, боязнь попасть в неловкое положение или потерпеть неудачу — все эти вещи просто отступают перед лицом смерти, и остается только то, что действительно важно. Помнить о смерти — лучший из всех известных мне способов избежать западни, в которую вас загоняет мысль о том, что вам есть, что терять. Ты уже голый. Нет никаких причин не следовать велению своего сердца.

Можно по-разному относиться к Стиву Джобсу, но его вклад в человеческое бытие огромен и бесценен. Я говорю сейчас не как фанат Apple, которым я никогда не была, но как человек, искренне уважающий мировоззрение Джобса. Мне эстетически близок его принцип отсекания лишнего, принцип простоты и естественности, принцип интегрированности. Я прекрасно понимаю, что он имел в виду, когда говорил, что "умрет молодым, поэтому должен действовать быстро, чтобы успеть оставить след в истории Силиконовой долины. «Нам отпущено очень мало времени. [...] И не так много дано сделать по-настоящему хорошо. Никто не знает, сколько проживет, не знаю этого и я, но чувствую, что, пока молод, должен успеть как можно больше»". Это был 1983 год.

Еще одним из главных принципов Джобса было стремление все контролировать. Он не хотел дать пользователю даже малейшей возможности влезть в устройство, которое он спроектировал - именно поэтому, кстати, в iPhone нельзя заменить сим-карту или аккумулятор или даже снять крышку телефона. Он не хотел, чтобы люди влезали и в программное обеспечение - признаюсь, когда я узнала, что в основе семейства эппловских операционных систем лежит UNIX, меня это слегка шокировало, потому что UNIX ассоциировался у меня с текстовой консолью и примитивным интерфейсом. И вдруг - красивая, максимально дружелюбная к пользователю Mac OS X или iOS. Впрочем, именно закрытость и невозможность "разломать и посмотреть, что внутри" эппловских гаджетов меня всегда раздражала: поэтому я признаю высокое качество продукции Apple, но предпочитаю системы-конструкторы, где можно хорошенько покопаться и увидеть, как что работает. Это противостояние, по сути, интегрированности против фрагментарности, которое в жизни Джобса свелось к противостоянию Apple vs. Microsoft.

Минус подхода Джобса в том, что желание осчастливить пользователя оборачивается ограничением его полномочий. Один из самых рассудительных поборников открытой среды — Джонатан Зиттрейн из Гарварда. Его книга «Будущее интернета и как его остановить» начинается сценой представления Джобсом iPhone. Автор предостерегает о последствиях замены персональных компьютеров «стерильными устройствами с привязанной системой контроля». Более пылок Кори Доктороу, написавший манифест «Почему я не стану покупать iPad» для блога Boing Boing. «В дизайн вложено много труда и заботы. Но в нем присутствует и очевидное презрение к владельцу, — писал он. — Покупая iPad ребенку, вы не прививаете уверенность, будто ему под силу разъять мир и сложить его заново; нет, этим вы внушаете детям, что даже замена аккумулятора — задача для специалиста».

Джобс считал приверженность к интегративному подходу добродетелью. «Мы делаем это не из-за фанатичного властолюбия, — объяснял он, — а потому что хотим создавать отличный продукт, потому что мы заботимся о пользователе и предпочитаем отвечать за весь процесс, а не разбираться с той дрянью, которую делают другие». Он убежден, что оказывает человечеству услугу: «Люди заняты выполнением той работы, которую они умеют делать лучше всего, и хотят, чтобы мы занимались тем, что мы умеем лучше всего. У них жизнь и так насыщенная, хлопот полно и без того, чтобы еще ломать голову над тем, как подключать компьютеры и оборудование».

Такой подход порой противоречит краткосрочным деловым интересам Apple. Но в мир, заполненный никудышной аппаратурой, наспех сварганенным программным обеспечением, непостижимыми сообщениями об ошибках и раздражающими интерфейсами, он привносит замечательную продукцию, обещающую пользователю незабываемые ощущения. Использование продукции Apple — такое же изысканное наслаждение, как прогулка по столь любимому Джобсом саду камней Рёандзи в Киото, и подобного не достичь, преклоняя колени перед алтарем открытости или выращивая тысячу цветов. Иной раз даже приятно, когда тебя полностью контролирует кто-то другой.

Стив Джобс был сложным человеком. Вспыльчивым, резким, беспощадным - в том числе к самому себе. Он ограничивал себя во многом, следуя формуле "сдержанность рождает наслаждение" - но не по отношению к людям. Судя по книге, иногда он вел себя просто по-свински. В то же время при желании он был невероятно харизматичен и обаятелен, буквально очаровывая людей и втаскивая их в то, что его подчиненные называли "полем искажения реальности" - оно возникало, когда он говорил о невозможном: вы сделаете это - и люди делали. Была у этого поля и отрицательная сторона - Джобс просто не замечал чего-то, если ему не хотелось этим заниматься. Так, он "не замечал" свой рак в 2003 году, что в конце концов привело к смерти. Что ж, он сумел прожить после постановки диагноза еще целых 8 лет - немалый кусок времени.

Мне понравился стиль изложения в книге. Большой плюс в том, что не видно авторской позиции: нет ни дифирамбов, ни осуждения - хотя Джобс заслуживает и того, и другого. Чуть суховато, чуть скомканно к концу - дописывалось, видно, уже в спешке, - но работа проделана громадная. Это не только разговоры с самим Стивом, но и интервью многих его коллег, родственников и друзей. Это сбор воедино многих кусочков информации, чтобы восстановить объективную картину событий - факты не замалчиваются и не искажаются, об ошибках говорится прямо и открыто. Это Стив Джобс. R. I. P.

— Подождите, — сказал он и указал на край постели. Я присел, и он пару минут собирался с силами. — Я очень беспокоился об этой книге. Очень.

— Почему?

— Я хотел, чтобы мои дети узнали обо мне больше, — сказал он. — Я не всегда проводил с ними достаточно времени, и мне захотелось, чтобы они поняли меня. Что мной двигало. А когда я заболел, мне вдруг стало ясно, что люди будут писать обо мне после моей смерти. Но они же ничего не знают и все переврут. Поэтому я хотел, чтобы кто-нибудь услышал меня.

За последние два года он ни разу не спрашивал о книге или о моих выводах. Теперь же он сказал:

— В книге наверняка будет много такого, что мне не понравится.