Канал HBO завершил показ третьего сезона "Игры престолов" - сериала, меняющего самые неповоротливые представления о драматургических возможностях телевидения.

О выдающейся драматургии «Игры престолов» — фэнтези-саги, популярной и за пределами тематических сообществ, — уже написаны сотни текстов. Этот разбит на две части. В первой изложена информация, которая никак не повлияет на ваше восприятие финала сезона. Вторую лучше не читать тем, кто финал еще не смотрел.

Исследовать приемы, позволившие американскому писателю Джорджу Р. Р. Мартину вырваться из отведенного его жанру литературному гетто, чрезвычайно интересно. Интригуют и многомиллионные тиражи, и успешная экспансия вымышленного мира «Престолов» в другие медиа.

Придирчивый канал HBO запланировал минимум шесть сезонов сериала, а выпущенные в рамках франшизы настольные и компьютерные игры отличаются редким в таких случаях качеством.

Эпопея «Песнь Льда и Огня» — цикл романов, первый из которых называется «Игрой престолов», — вряд ли задумывалась автором как выверенный рыночный продукт с набором четких конкурентных преимуществ. Но она, несомненно, стала таковым, попав в телепроизводство.

Одна из черт этого продукта — способность прикладывать фэнтези-канон к реальной человеческой истории. Общие аллюзии встречались в такой литературе и прежде («Властелин колец» и мировые войны), но Мартин решил собрать целую мозаику архетипичных сюжетов.

«Песнь Льда и Огня» — своеобразная «википедия», содержащая упрощенные ответы на любые вопросы об истории человеческой цивилизации.

За всяким драматическим поворотом книги стоит не менее шокирующий прообраз в нашей реальности, будь то резня за трапезой в средневековой Шотландии или традиции монгольских кочевников. Поскольку слово «википедия» в современной культуре стремится стать синонимом слова «евангелие», дальновидность Мартина переоценить невозможно.

Другая отличительная черта — четкое сегментирование жанров. Вымышленный мир Семи Королевств неоднороден. За Стеной и за Морем здесь почти традиционное фэнтези с ходячими мертвецами и драконами. В самих Королевствах, эдакой континентальной Европе, царит простой человеческий ад, чуть ли не история Арканарской резни. В итоге цикл романов интересен и любителям сказок, и медиевистам, и искателям политических аллюзий, и ценителям авантюрных историй.

К середине эпопеи границы окончательно разрушаются, но читатели комфортно адаптируются к новым правилам игры: о-кей, пусть будут драконы.

Еще одно достоинство — жесткая логика упорядочивания многофигурного хаоса: любые мотивации героев (а их здесь сотни) в конечном счете упираются в матрицу генеалогических связей, феодальных законов, религиозных норм. Не менее важно для драматургии переосмысление роли женщины в фэнтези. Севший за труд своей жизни в 43 года,

Мартин отказался от инфантильной эксплуатации женской сексуальности и сделал матерей и жен такими же полноправными героями, как рыцарей и королей.

Кроме того, «Игра престолов» — редкий пример фэнтези, оперирующего законами природы не ради красного словца, а в рамках большой и стройной картины мира. Солнце тут встает на западе, зимы длятся поколениями, эволюция стоит на месте. Но все это изящно объяснено и позволяет этому серому миру с мечами и магией интеллектуально выделяться на фоне всех остальных серых миров с мечами и магией.

Но главное преимущество саги в другом. «Игра престолов» — едва ли не единственное хорошо написанное децентрализованное фэнтези. В каком-то смысле это не героическая сага, а безучастная летопись, в хрониках которой упоминаются сотни равноценных персонажей, с каждым из которых может произойти что угодно и когда угодно. Фанаты сериала, не читавшие книг Мартина, до прошлой недели об этой особенности его творчества не знали, и их ждал жестокий удар.

Представьте, что Фродо во «Властелине колец» нелепо гибнет на полпути к Ородруину — например, его съедает паучиха Шелоб.

А Гарри Поттера во время летних каникул насмерть сбивает автобус. Но отряд не замечает потери бойца, и в обоих случаях саги продолжаются без главных героев еще несколько книг. Что-то похожее как бы между делом случилось в девятом эпизоде третьего сезона «Игры престолов». Осторожно: дальше спойлеров будет больше.

Серия под названием «Красная свадьба», в ходе которой совершенно неожиданно (в книге и то были подсказки) погибли два ключевых персонажа саги, переворачивает представления о допустимом на телевидении.

Что бы мы ни смотрели, до этого дня мы всегда знали: с главным героем никогда ничего не случится.

Он может бороться с серийными убийцами, как Декстер, или принимать слишком много наркотического вещества под названием «жизнь в Голливуде», как Хэнк Муди, но он всегда выйдет сухим из воды.

Неприкосновеннее, чем главные герои, в сериалах только их тела, неуязвимые для пуль, ударов и взрывов. В середине третьего сезона «Игра престолов» послала нам первый сигнал, что на ее территории эти законы не действуют: какие-то проходимцы ни с того ни с сего отрубили правую руку главному рыцарю и красавцу Семи Королевств Джейми Ланнистеру. А в девятой серии такие же серые мерзавцы перерезали горло двум Старкам, вызвав шок у миллионов зрителей по всему мир.

Сложно вспомнить, когда блогосфера и СМИ поднимали такой шум по поводу сериалов и поднимали ли вообще.

Вместе с жизнью Старков оборвалась последняя нить, связывающая «Игру престолов» с традиционными фэнтези и телевидением. Большинство вымышленных историй — книжных и телевизионных — всегда будут повествовать о торжестве справедливости. Очень многие зрители «Игры престолов», какой бы ад ни творился на экране, верили, что из дюжины кланов к власти в Семи Королевствах рано или поздно должен прийти тот, который ведут честные и милосердные лидеры, прошедшие через всевозможные лишения и страдания. В девятом эпизоде этих людей, главных героев, просто смахнули с доски — и это за 3–6 лет до развязки сериала.

Из фэнтези «Игра престолов» превратилась в драму о том, что справедливости не существует. Наверное, именно поэтому ее так любят в России, причем любят не только поклонники фэнтези и эскаписты, но и критически настроенные к реальности люди. К слову, если отождествлять Семь Королевств с Европой, то Старки — это, несомненно, русские цари.

Их Винтерфелл — самая большая держава на Севере, хмурая, бедная и засыпанная снегом, граничащая на востоке с местными монголами, побеждающая на всех полях сражений, но постоянно проигрывающая в дипломатических интригах. Тоже есть сходство.

Рейтинги «Игры престолов» после «Красной свадьбы» достигли исторического максимума и почти сравнялись с «Кланом Сопрано» — главным рекордсменом HBO. Фэнтези-сага с 13,3 млн зрителей последнего сезона опережает и «Подпольную империю», и вампирское порно «Настоящая кровь», и даже «Секс в большом городе» — а значит, может диктовать свои правила всей индустрии. И изменение неприкосновенного статуса главных героев на ТВ — далеко не единственное из последствий триумфа «Игры престолов».

Гораздо важнее, что на наших глазах меняется модель потребления Больших Историй. Раньше все было понятно: читаешь книгу — через несколько лет смотришь экранизацию; или наоборот: понравился фильм — ищешь роман-первоисточник. Но сегодня киноиндустрия отдала литературные эпосы на откуп телевидения, а без рекламной шумихи вокруг очередного сериала нередко можно и пропустить хорошую книгу. Поэтому о двух «Играх престолов» миллионы фанатов узнали одновременно.

Сюжеты романов и сериала непринципиально, но эффектно расходятся, через несколько лет телевизионщики догонят писателя и начнут работать параллельно, и перед поклонниками встает вопрос: что сначала — смотреть или читать?

В блогосфере многие жалеют, что познакомились с книгой раньше, чем с сериалом: такие эпизоды, как «Красная свадьба», гораздо эффектнее выглядят на HD-экранах, чем в воображении. Другие придерживаются сбалансированной тактики: смотрят очередной эпизод, а потом в течение недели читают соответствующие ему главы, добирая те эмоции, которые не смог передать телевизор.

Получается удивительный симбиоз двух медиа (теоретически к нему еще могут примкнуть видеоигры, и получится триумвират), который, возможно, в скором будущем станет единственной возможной формой рассказа столь крупных сюжетов.

Несколько мертвых Старков — умеренная плата за революцию на телевидении.