Александр Васильев: “Мой папа намного знаменитее меня”

Известный историк моды, изящно подписывающий стране модный приговор, Александр Васильев сделал всем подарок — открыл большую выставку своего отца, легендарного театрального художника Васильева, и тоже Александра. В этом году у него 100-летие со дня рождения.

Знаменитый модник, хорошо известный на Западе коллекционер и театральный художник, встречает всех на втором этаже академии. Естественно, как дэнди лондонский одет и как у Оскара Уайльда — бутоньерка пришпилена к серому элегантному пиджаку. Девять залов Зураб Церетели отдал его отцу — потрясающему театральному мастеру и живописцу. Графика, станковая живопись, театральные декорации более чем к тремстам спектаклям, костюмы… Вроде бы работал давно (1911 года рождения человек), а стиль его и манера трогают и вызывают волнение. Значит, мастер возвращается.

Среди картин, часть из которых связана с Афганистаном, Японией, Канадой, где работал Васильев-старший, особо выделяются те, где есть балбетки. Не балбесы, не таблетки и не колготки, а балбетки — такие странноватые существа, очертаниями напоминающие нелепые кегли. Только у художника они живые — франтоватые в канотье и бабочках, полупьяные, романтично-кокетливые — вписаны в городской и сельский ландшафты.

— Саша, почему балбетки? Откуда вообще они взялись?

— Балбетка — вымышленный персонаж середины 70-х годов. С ними он делал свой личный театр. Игрался с ними. Он давал им имена, отправлял их в разные страны, например, смотри на Волгу.

Действительно, две крали-балбетки уставились в окно на волжские просторы, а там пароходы, рыбаки… Сюрреалистичные создания трактованы с конкретностью автопортрета. Чудесные в своей детской непосредственности атмосферные явления, залетевшие в зал заседания, столь же кукольны, как и лица самих заседающих. Сын продолжает в своей мягкой, ироничной манере:

— Папа был знаменит этими балбетками, рисовал их с любовью, и они стали его торговым знаком. Да за ними очередь стояла — купить. Юмор у папы был великолепный, ведь моя бабушка, его мать, — одесситка, ты понимаешь, что это такое? И мне это от него передалось. Он был племянником художника Нестерова. Дед мой — офицер, но пел, выступал в опере, дядя заведовал кафедрой в ГИТИСе, так что все — люди искусства.

Художник Васильев прожил большую и, в общем то, счастливую жизнь. Прошел войну в качестве главного художника фронтового театра, был президентом советской секции ОСТТ, обласкан властями, выездной и при этом не член КПСС.

— Папе много раз предлагали вступить в партию, а он говорил: «Знаете, я для этого слишком стар». А мама моя (Татьяна Васильева — знаменитый педагог по речи школы-студии МХТ. — М.Р.), когда ей предлагали, отвечала: «Я слишком для этого молода». Так они, очевидно, договорились.

А вот и сам Васильев-младший — только на портрете и очень молодой. Когда он еще не был тем самым Васильевым, что тщательно собирал по всему миру артефакты мировой моды, изучал и систематизировал в потрясающей серии «Красота в изгнании».

— А что тебе от него досталось?

— Про юмор я уже сказал. Мне передались любовь к цвету, дар дизайнера, я думаю, и любовь к справедливости. Он привечал всех, кого обижали.

— А как насчет моды?

— Одевался с большим вкусом. Татьяна Сельвинская (театральный художник) тут вспоминала, что папу сначала называли «человеком в футляре» - костюм, пальто на все пуговицы застегнуты. А потом перешел на светлое — бабочки, клетчатые пиджаки — стал похож на англо-американца.

На открытие выставки пришло много театральных художников, среди них встречаю Викторию Севрюкову.

— Когда я пришла работать в Театр Моссовета, я застала только хвост кометы под названием Александр Васильев. Но свет от нее был колоссального свечения и чувствовался во всем — в его декорациях, прекрасных костюмах. А как о нем рассказывали артистки — как он с ними работал… Меня потрясало то, что этот театральный пахарь находил время для живописи, на что у нашего брата времени никогда не хватает. А для него поворот женской головки, подсмотренная сценка в коридоре тут же переливалась на полотно. И конечно, его знаменитые балбетки. Возрожденческий мастер перед нами сегодня.

Живописный мир Васильева, если можно так выразиться, имеет повышенную плотность. Множество персонажей и деталей картин, слишком конкретных, определенных в мельчайших подробностях, выдают руку графика и крепкого сценографа, ориентированного на воплощение каждого своего замысла. Судя по всему, сын унаследовал от отца любовь к деталям и подробностям, даже в рассказах рисующих точный образ отца, будто ты знал человека давным-давно живущего.

— В 65-м году Минкульт отправил его в Кабул, он работал художником в королевской семье. И я помню, он привез мне шубку, шапочку каракулевую в виде пилотки… Про меня говорят «знаменитый». Но он значительно знаменитее меня. Я всего лишь его продукт.

Марина Райкина