Повзрослевший герой поп-рока все так же трепетно относится к каждой ноте своих творений. За эти 10 московских лет он стал сильнее характером и острее на язык, оставаясь при своем «зверином» амплуа намного человечнее многих представителей светской братии. Узнать все мысли этой скрытной натуры пытаться не стоит, но мысли о планах на будущее, родном Таганроге и Валерии Гай-Германике Рома Билык раскрыл.
— Для начала хочется узнать, какие вопросы журналистов Вы считаете самыми ненавистными? Не хочется сразу будить в Вас зверя.
— Журналистские вопросы для меня все приемлемы, просто есть дурацкие вопросы, которые к журналистике не имеют никакого отношения. Например, я не считаю вопрос «если бы у Вас было три желания» вопросом журналиста. Это вопрос дилетанта и непрофессионала.
— К счастью, таких не держим. В этом году группа «Звери» отмечает 10-летие. Какие планы по поводу празднования?
— Мы сами еще до конца не знаем, к чему нам готовиться. Публике вообще не стоит ждать каких-то специальных концертов, потому что эти спецконцерты практически ничем не будут отличаться от обычных. Просто они будут приурочены к дате, там может звучать большее количество песен. Кроме того, важную роль играют ресурсы: если я найду достойное финансирование, то мы покажем действительно хороший продукт — телепродукт, светопродукт, звукопродукт.
— Вы говорите о декабрьском концерте в СК «Олимпийский»?
— Да, я именно о нем.
— К любому празднику принято делать подарки. Какой подарок предпочли бы Вы?
— Если бы мы с Вами посидели, попили водочки, винца, я бы Вам рассказал какую-нибудь смешную историю, произошедшую на концерте или не на концерте, какие-нибудь анекдоты, показал бы подарки, описал бы случаи знакомства с необычными людьми или даже с обычными.
— Но водочки у нас нет. И я неважный собутыльник.
— Да, водочки нет (смеется), поэтому придется говорить о чем-то более узком. Эта тема очень широкая и подразумевает более свободное общение.
— Тогда давайте поговорим о новом альбоме «Музы». Многие считают, что он кардинально отличается от всех предыдущих пластинок. «Звери» повзрослели?
— Единственное его отличие — это то, что он вышел в этом году, а предыдущий альбом люди уже расслушали, съели целиком и привыкли к нему настолько, что считают эти песни родными. Когда появляется новая пластинка, и поклонники впервые слышат эти песни на концерте, логично, что люди выказывают неоднозначные мнения по поводу альбома. Для них это еще сырой материал, но пройдет время, и эти песни «впитаются в кожу». Но сейчас много мнений «за» и «против»: с любым новым альбомом должна быть именно такая ситуация, ведь если реакции нет — альбом провальный.
— Как Вы считаете, песни в новом альбоме отличаются от предыдущих по стилю?
— Мне об этом трудно судить: я не могу объективно рассуждать о своем творчестве, тем более с точки зрения музыки, настроения, поэзии. Понятно, что я привношу новое, где-то меняю звук, но насколько это является новым для других людей — для меня загадка. Мое мнение будет необъективно, наверное, об этом лучше говорить с музыкальными критиками.
— Вы упомянули критику. Насколько болезненно Вы к ней относитесь?
— К критике нельзя болезненно относиться, потому что, если она объективна — а я отличаю объективную критику от необъективной, профессиональную от непрофессиональной — я отношусь к ней позитивно и спокойно. Взгляд человека со стороны, который выражает свое субъективное мнение — это не критика, а разговоры любителей. Критика не может иметь субъективное мнение, критика — это большое профессиональное дело, которое затрагивает разные стороны обсуждаемого предмета: песни, картины, балет, фотографии.
— Прошло 10 лет с тех пор, как Вы создали группу. Мне кажется, что внешне Вы не очень изменились. А как на счет характера: изменился ли он за 10 лет славы?
— Дело в том, что звездная болезнь — это стереотип, штамп, клише. Любой творческий человек — тоже человек, который писает и какает. Все люди разные: кто-то грубый, кто-то добрый, кто-то застенчивый, кто-то лезет на амбразуру, кто-то хам, кто-то слишком образованный, слишком интеллигентный и т.д. Да, на него обращают внимание, он все время на виду, его фотографируют, берут интервью, он старается держать определенную марку. Но это тоже не всегда происходит. И вот что получается: когда человек говорит, что ему плохо, отстаньте, у меня болит голова — это не проявление звездной болезни, это у человека просто болит голова, как у любого другого. Если токарь приходит домой, а жена спрашивает, будет ли он борщ, он отвечает, что у него настроение плохое и ему не хочется. Это не значит, что у него звездная болезнь, и он морщит нос, потому что он — звезда. Это просто человек со своими тараканами и проблемами. Если в человеке ничего не меняется — значит, он умер. Человек должен развиваться — больше узнавать, набираться опыта с годами. Как говорится, если бы молодость знала, если бы старость могла. Если тебе становится больше лет, а опыта меньше, то ты просто дурак. Когда я начинал выступать, мне было 24 года, прошло 10 лет, изменения должны были произойти.
— От каких качеств Вы бы с удовольствием избавились? Многие артисты, начиная творческую деятельность, меняются не в лучшую сторону.
— У меня, к счастью, все наоборот — я приобретаю, учусь. Я закончил строительный колледж в Таганроге, это очень необычное и болотистое место, где нет свежих людей, свежих мыслей. Конечно, попав в творческую среду, я изменился, стал лучше говорить, начал находить единомышленников. Благодаря своей публичности, я очень много узнаю о мире, путешествую, общаюсь с режиссерами, художниками, живописцами, «обогащаюсь» от этих людей.
— Помня свой опыт покорения Москвы, если бы молодой артист из глубинки предложил Вам записать дуэт, Вы бы согласились?
— Я вообще люблю молодые дарования, только они редко попадаются. К тому же мое представление о молодом даровании — это именно мое представление. Для кого-то человек талантлив, а для меня — бездарь. Я бы хотел встретить человека, который действительно заинтересовал бы меня своим творчеством, но такие не попадаются, все время чего-то не хватает. Например, четыре года я работал с одной девушкой — ей не хватило женской хитрости или мудрости, с другим исполнителем мы не сошлись на почве его отношения к жизни и творчеству. Продюсером быть нелегко — это тяжелый труд, я очень уважаю этих людей. Вспоминаю, как со мной было тяжело моему товарищу Саше Войтинскому, который выполнял функции продюсера. У каждого творца есть свое представление о том, как он будет творить, но эти представления часто не совпадают с требованиями внешнего мира. Кто-то должен сломаться: либо художник, либо толпа. Чаще всего ломается один стебелек. Но когда в человеке все сбалансировано, что бывает очень редко, не масса ломает его, а он ломает массу своей харизмой, своим новым видением. Он уникален и при этом универсален. Это попадание в десятку, это джокер. Но в колоде карт много тузов, королей, шестерок, а джокер один. Пока я не встретил джокера, а хочу встретить именно его.
— В одном интервью Вы сказали: «Дружить надо с мужиками, а девушек — любить». Неужели, среди Ваших друзей нет представительниц прекрасного пола?
— Дружить с известными женщинами гораздо проще. Если женщина творчески одарена, она уже не совсем женщина — она является чем-то большим. Такой даме гораздо труднее выглядеть женственно, быть красивой, привлекательной, легкой, отвечать нормальным стандартам женской красоты, мудрости. Вот, например, Валерия Гай-Германика больше, чем женщина. С ней мы находимся в дружеских отношениях и не гонимся за каким-то совместным проектом только ради того, чтобы сделать что-то общее. Проекты обязательно будут, но мы подождем, когда наши «шестеренки совпадут».
— Рома, Вас очень редко можно увидеть на светских «слетах». Может быть, раздражают какие-то конкретные личности?
— Я всех люблю, ко всем отношусь позитивно, со всеми могу общаться, просто у меня нет в этом необходимости. Некоторым нужно общение и внимание к себе — той же Лере Германике. У меня есть знакомая художница — она прячет лицо, как только видит камеру. Это нормально. Лично я больше прячу лицо от камеры, чем тычу его туда.
— Это подогревает интерес?
— Не могу сказать точно: это не какой-то трюк, не часть моего имиджа — это просто я. Я довольно скромный человек, не люблю, когда на меня смотрит большое количество людей там, где я отдыхаю. Люблю, когда на меня смотрит много людей, когда я работаю, потому что я уверен в себе, уверен в том, что я делаю. Я говорю о концертах. А когда я с бокальчиком белого вина или с чашечкой чая смеюсь где-то с друзьями, мне бы не хотелось, чтобы меня фотографировали или задавали какие-то вопросы.
— А в каких заведениях Вас можно встретить с чашечкой чая?
— Я люблю хорошие рестораны с хорошей едой, люблю «помоечные» молодежные кафешки, где может звучать хорошая музыка. В Питере раньше было много таких заведений. Я люблю в Париже по кабаре «поползать», могу посетить какие-нибудь совсем непристойные дискотеки. Это происходит на гастролях, совсем редко, только ради получения каких-то эмоций. Всякие эмоции и стрессовые ситуации, а это для меня стрессовая ситуация, подталкивают меня на работу, дают мне пищу для размышления. Нужно обязательно посещать разные заведения, даже если они тебе не нравятся.
— Чем Вы увлекаетесь помимо музыки?
— Я фотографирую и в свободное время присоединяюсь к арт-группе «Триверия», которая занимается дизайном мужских и женских маек.
— Это хобби?
— Для меня — да. Для ребят это профессиональная деятельность, потому что они профессионалы, конструкторы, художники, делают принты, разрабатывают линии. Я же просто являюсь одним из идейных вдохновителей. Еще меня прельщает режиссура, но этому нужно серьезно учиться, сейчас не хватает базовых знаний. К тому же это отнимает очень много времени, и у меня просто нет пяти лет, чтобы быть студентом. Но желание, естественно, есть: я учусь у знакомых режиссеров видеть кадр, писать сценарии. Это, конечно, не учебная деятельность, но я стараюсь найти для себя что-то новое.
— Какая музыка есть в Вашем плеере или ноутбуке?
— Сейчас посмотрим... Air Traffic, Led Zeppelin, Мик Джаггер… Что касается своих песен — в плэй-листе их нет. Когда ты выпускаешь альбом, стараешься слушать свои композиции в машине, у друзей, на флешках, на дисках, с разным настроением, в разном состоянии. Но когда пластинка выпущена — это уже достояние публики, а не твое. Ты это прожил, перемолол, выстрадал, и теперь даришь творчество людям.
