Говорят, противоположности притягиваются. Да и что может быть общего у холодной, скандинавского типа актрисы с высокими моральными принципами и ветреного итальянца, режиссера-новатора, который не признает никаких правил?! Разве что кино… И любовь.

«Что я могу еще сказать…»

Она вышла из полупустого кинотеатра потрясенная. «Рим – открытый город» почти никому в США не известного итальянского режиссера Роберто Росселини - вот кино, в котором ей хотелось бы сниматься, а не те слезливые мелодрамы, за которые ее превозносили на всю Америку. Она не могла есть, спать, говорить с мужем, играть с дочерью, смотреть в камеру, думала-думала-думала лишь об одном – как ей встретиться с этим человеком?

В романтический век Пушкина, когда люди вели долгую неспешную переписку пером и чернилами, или в наш век Интернета с его мгновенными сообщениями по электронной почте, - суть остается одна: чтобы человек узнал о вашем существовании, нужно ему заявить о себе. «Я к вам пишу…» - и далее по классическому тексту. Женщине совершить этот шаг первой в любые времена нелегко и даже неприлично.

И в послевоенный 1946 год Ингрид Бергман – звезда Голливуда, где всегда все о′кей, идеальная жена и мать, - села и трясущейся от волнения ручкой написала в далекую разбомбленную Италию неформалу-режиссеру и известному на всю страну ловеласу Росселини: «Дорогой господин Росселини! Я видела ваши фильмы, и мне они очень понравились. Если Вам нужна шведская актриса, которая прекрасно говорит по-английски, еще не забыла немецкий, с трудом изъясняется по-французски, а по-итальянски знает только «te amo», то я готова приехать и сделать с вами фильм». Одной фразы на родном языке Росселини - «Люблю тебя» - хватило Ингрид, чтобы сделать с ним не один фильм и троих детей...

Горячая кровь

Роберто с юности слыл бабником. На тот момент у него имелась законная супруга и три или четыре любовницы, в том числе «Мисс Америка-46». А еще главная муза его картин - Анна Маньяни. Она была одинаково хороша и на съемочной площадке, и в постели режиссера. «Te amo» означало для него «Хочу тебя», и он тут же брал, что и кого хотел. Он получал любовные послания пачками, почти все они тут же летели в мусорную корзину, но эти простые строчки не выходили у него из головы: «Я готова приехать и сделать с вами фильм…»

Черт подери, да он сам о себе не знает, когда будет готов делать кино! Пришло вдохновение – снял единым духом, ушло – развернулся, ушел, никому ничего не объясняя. Гонять на мотоцикле, танцевать со стриптизершами, пить вино – ему рады везде. "Она, видите ли, готова", - бурчал он себе под нос, отправляясь в кинотеатр посмотреть на эту Бергман.

Лучше бы не смотрел… Когда он за обедом внезапно прервал болтовню Маньяни и заявил ни с того ни с сего, что в его следующем фильме главную роль исполнит не она, а эта американка, тарелка со спагетти, которые она ела, оказалась у него на голове! Развод с женой прошел куда менее бурно. Остальным своим пассиям он и говорить ничего не стал, просто в скором времени они увидели его фотографии в обнимку с Ингрид во всех газетах.

Подобный фортель вполне вписывался в его репутацию сердцееда. Удивительным было другое – он не сделал Бергман очередной любовницей, он женился на ней и ни разу ей не изменил.

Развод по-итальянски

Однако не будем забывать, что в этой головокружительной истории любви двух очень разных, но страстно влюбленных друг в друга людей, был третий лишний, который не верил ни в головокружение, ни в страсть, зато свято чтил долг и незыблемость семейных ценностей.

Высокий красавец, блондин, спортсмен, интеллектуал, профессор медицины, друг и поддержка в голливудской карьере шведской актрисы – весь этот список замечательных качеств воплотился в одном мужчине - муже Ингрид Петере Линдстроме. И этот идеал, о котором мечтают миллионы женщин, она бросила, даже не собрав чемоданы.

Петер был взбешен. Он принялся давать скандальные интервью, поливая супругу грязью. В газетах голливудскую диву теперь именовали не иначе как «жрица свободной любви», «апостол разврата». Он не давал ей развод так долго, как только мог: за это время она успела выносить и родить первенца от Росселини. Ребенок от любовника стал последней каплей для Петера: он дал согласие на развод, но лишил бывшую жену права видеться с их общей дочерью Пиа. Более того, он настроил девочку против матери, и та написала письмо, что больше не любит ее и даже не хочет видеть на карте Италию.

Ингрид сравнивала себя тогда с Жанной Д′Арк, только костер Орлеанской Девы пылал несколько часов, она же чувствовала себя как в огне постоянно, лишившись дочери. Это единственное, что омрачало ей жизнь с Роберто.

Шумиха вокруг ее имени в прессе словно не касалась Ингрид, а ведь появление у бывшей любимицы американского зрителя незаконнорожденного сына так возмутило все Соединенные Штаты, что американский сенат официально объявил ее «persona non grata», а фильмы с ее участием изъяли из проката! Голливуд выдал ей «волчий билет», и даже ее друзья по актерскому цеху отвернулись от нее. Хэмфри Богарт, случайно встретив Бергман в Риме с огромным животом (она ждала дочерей-двойняшек Изабеллу и Ингрид Изотту), воскликнул: «Ты сильно промахнулась, выйдя замуж за этого Росселини! В Америке была бы звездой первой величины! А сейчас, здесь, кто ты есть?!» Она ответила, не задумываясь ни секунды: «Я – счастливая женщина».

Горячая кровь-II

Чувства, нахлынувшие, как морская волна, неотвратимо, головокружительно, оглушительно, так же быстро и уходят, как вода в песок. Вот они были - и вот их нет. Тот, кто казался единственным, неповторимо мужественным, бесконечно талантливым и отчаянно любимым, вдруг оказывается безответственным, расточительным, ревнивым и даже истеричным.

Список недостатков рос с каждым днем и, наконец, Ингрид осознала, что Роберто всегда был таким, просто она этого не замечала, ослепленная страстью. Любовь, казавшаяся вечной, чуть не перешедшая в международный конфликт между США и Италией, перегорела, словно лампочка.

Росселини устраивал ей сцены ревности, даже если она просто посмотрела на другого мужчину слишком приветливо. Он кричал, что покончит с собой, если она бросит его, и в подтверждение своих слов размахивал пистолетом или мчался на бешеной скорости на автомобиле к ближайшему дереву, правда, всегда успевая затормозить в последний момент. Его итальянскую кровь будоражили подобные выбросы адреналина, она же кроме усталости и раздражения уже не чувствовала ничего.

Не только ее любовь, внимание, время, но даже актерский талант Ингрид он объявил своей личной монополией, запретив ей сниматься у других режиссеров. Она была вынуждена отказать самому Феллини, чего не позволяла себе ни одна актриса. Это сейчас фильмы Росселини признаны шедеврами мирового кинематографа, а тогда они раз за разом проваливались в прокате и не приносили почти никакого дохода. Порой у Бергман не хватало денег даже на обувь растущим троим детям.

Долги росли как снежный ком, пока, наконец, материнская любовь не возобладала над чувствами к мужчине, и Ингрид не взбунтовалась. Она очень быстро вернула себе репутацию успешной актрисы, заработав не только денег для семьи, но и «Оскар». Америка простила блудную дочь, и кинокомпания «XX век Фокс» подписала с ней выгодный контракт.

Росселини устроил ей грандиозную головомойку, обозвав предательницей и продажной дрянью, которой плевать на него и на его искания в искусстве, а значит, ему остается одно – отправиться на небеса. Он ушел из дома, хлопнув дверью, и только спустя месяц бессонных ночей она узнала из газет, что ее муж жив-здоров и находится сейчас в Индии, где снимает документальный фильм об этой стране по приглашению самого главы правительства Джавахарлала Неру. Мало того, сумасбродный итальянец успел закрутить роман со сценаристкой картины, замужней индианкой Сонали Гупта. Так Росселини вновь попал в международный скандал. Неру потребовал от него немедленно покинуть страну. Режиссер покинул, прихватив с собой беременную любовницу, на которой он вскоре женился, и ее малолетнего ребенка, которого он вскоре усыновил. История вселенской страсти повторилась, только роль главной героини в ней сыграла уже не Ингрид.

Журналисты атаковали ее дом, выспрашивая, что она чувствует по отношению к неверному супругу. Ответом были молчание и фирменная спокойная улыбка шведки. Она вынесла из любовной кутерьмы с Роберто простой и ясный вывод: «вечная» любовь – не для спокойной семейной жизни. Пусть теперь Сонали попробует построить с Росселини крепкий дом, она же умывает руки. После любовных бурь Ингрид хотела только одного – покоя.

P.S. До гробовой доски

И ее желание сбылось. Третий супруг актрисы был ее соотечественником, продюсером, и оказался для нее настоящим даром Небес. Он стал истинным отцом ее детям, быстро поправил финансовое положение семьи, подарил ей остров близ берегов родной Швеции, где она могла спокойно учить роли, отдыхать после съемок, просто ничего не делать – роскошь, которой она прежде не знала.

Ларс никогда не припоминал Ингрид предыдущие браки, не устраивал сцен ревности, даже помог наладить отношения с Пиа. Увы, было одно «но» - он хотел наследника, а она уже не могла подарить ему ребенка. Он ушел... И вернулся, когда ей поставили страшный диагноз – рак.

В отличие от бурного тандема «Бергман-Росселини», эти двое были очень похожи друг на друга. Оба – уравновешенные скандинавы, они не говорили о любви, они в ней жили. Не в их темпераменте было бросаться клятвами вечно быть вместе, однако Ларс оставался рядом с Ингрид до самой ее смерти.

Автор: Наталья Андрияченко