Резвый ребёнок
Мария-Антония была пятнадцатым ребёнком австрийской императорской четы Марии-Терезии и Франца I Лотарингского. Она родилась 2 ноября 1755 года и получила при крещении имена Мария — в честь Пресвятой Девы, Антония — в честь святого Антония Падуанского. Впрочем, все её многочисленные сёстры, и умершие в младенчестве, и здравствующие, а также их мать носили имя Мария. Это имя было фактически визитной карточкой императорской семьи Габсбургов.
Самая красивая среди своих сестёр, Мария-Антония была также самым резвым и проказливым ребёнком. Несмотря на строгость этикета и суровые нравы двора, императрица Мария-Терезия до поры до времени смотрела сквозь пальцы на нежелание дочери следовать образовательной программе, разработанной самой императрицей и включающей в себя уроки истории, правописания, математику, иностранные языки и азы управления государством. Мария-Антония куда охотнее уделяла время играм и забавам, чем читала и занималась рукоделием. Даже уроки танцев и музыки не особенно увлекали её. Современники отмечали, что к двенадцати годам принцесса едва умела писать по-немецки, не говоря о других языках, не прочла ни одной книги, избегала сколь-нибудь серьёзных разговоров. Её наставник аббат Вермон, однако, отмечал, что интеллект Марии-Антонии довольно высок, но она не хочет его развивать, ограничиваясь поверхностными знаниями. Вольготная жизнь для принцессы закончилась в тот момент, когда императорские дома Австрии и Франции решили укрепить союз между государствами за счёт брака наследника французского престола с принцессой из дома Габсбургов.
Мария-Антуанетта. 1762 год. Репродукция с портрета
«Завоевать любовь целой нации»
В 1769 году Мария-Терезия наконец получила официальное предложение о браке своей младшей дочери с французским дофином, и с этой минуты жизнь Марии-Антонии резко изменилась. Были наняты многочисленные учителя, в задачу которых входило в кратчайший срок обучить принцессу танцам, французскому языку и этикету — словом, всему тому, что поможет юной Марии-Антонии исполнять обязанности будущей королевы Франции. Принцессе больше не дозволялось проводить время в играх и забавах, у неё вообще не осталось ни минуты свободного времени. Отныне она спала в комнате своей матери для того, чтобы никакая случайность или злой навет не помешали осуществлению грандиозных планов — принцесса должна была быть образцом чистоты и целомудрия.
И вот в апреле 1770 года Мария-Антония покидает Вену и отправляется с эскортом в сторону французской границы. На самой границе был установлен большой шатёр, вход в который располагался на земле Австрии, выход — уже на французской территории. В шатре принцессу поджидали представители самых знатных семейств Франции. При входе в шатёр принцесса попрощалась со своими спутниками-австрийцами. Её полностью раздели, переодев во всё французское, отобрали даже любимую собачку — таков был порядок. Ничего не должно было в новом облике будущей дофины напоминать о её прежней жизни, о юной принцессе Марии-Антонии Габсбург-Лотарингской. Из шатра вышла одетая по последней французской моде молодая дофина Мария-Антуанетта. Полная надежд на счастливое будущее.
«Моя дорогая мама, во вторник был праздник, который я никогда не забуду. Мы торжественно въехали в Париж. Что касается почестей, то мы получили все почести, которые только можно представить, но не они тронули меня более всего. То, что действительно впечатляло, были бедняки, которые так ревностно выражали свою радость, несмотря на душащие их налоги… Я не могу описать тебе, моя дорогая мама, ту привязанность и радость, которую каждый проявлял к нам. Уходя, мы позволили людям из толпы поцеловать нам руки, что доставило им огромное удовольствие. Какое счастье, что персоны нашего ранга могут с такой лёгкостью завоевать любовь целой нации. Я ценю эту любовь и никогда не забуду её».
(Из письма Марии-Антуанетты матери, императрице Марии-Терезии, от 14 июня 1770 года)
Франция 1770 года
Дофин Франции, пятнадцатилетний Людовик, был не слишком привлекателен внешне — толст и прыщав. Но нрав имел добродушный и покладистый, в разгульной версальской жизни не участвовал и даже осуждал её, любил физический труд и охоту, интересовался слесарным мастерством и механикой. Людовик искренне надеялся, что, когда придёт его пора вступать на престол, он сможет провести массу полезных реформ и помочь своему народу вылезти из нищеты. Однако пока на престоле был его дед, Людовик XV, а в Версале царствовала королевская фаворитка мадам Дюбарри, заступившая на место прежней пассии короля, маркизы де Помпадур. Обе фаворитки были дамами крайне расточительными, как, впрочем, и большинство представителей дворянского сословья. Наряды и украшения стоили баснословных денег, когда-то внушительная казна пустела с невероятной быстротой.
Единственным способом хоть как-то улучшить финансовое положение было увеличение налогов, которые и так были уже практически неподъёмными для простого народа. Ведь платили налоги лишь низшие сословия, дворянство и духовенство были от них освобождены. Таким образом, пропасть между дворянством и народом росла, в стране просто стало не хватать хлеба, народный гнев усиливался с каждым днём. Вот в такое непростое время Мария-Антуанетта и прибыла ко французскому двору. Народ, зная о характере и чаяниях дофина Людовика, встречал её с искренней радостью — ведь молодая чета действительно могла помочь своему народу, заняв рано или поздно королевский трон.
Мария-Антуанетта, по своей природе добрая и великодушная, но совершенно неопытная в государственных делах, даже не подозревала о том, в каких условиях живёт простой народ Франции. Ей, выросшей в роскоши австрийского двора, было совершенно невдомёк, что на свете существуют голод и нищета. Конечно, она слышала эти слова, но вряд ли соотносила их с теми людьми, которые так радостно встречали её на улицах Парижа и приветливо махали платками и цветами. Мария-Антуанетта была счастлива, впереди её ожидала роскошная жизнь, полная радости, веселья и любви. Она хорошо относилась к своему неказистому доброму мужу, правящий король Людовик XV был вполне благосклонен и дружелюбен, так чего ей было ещё желать?
Первые шаги при французском дворе Единственным тёмным пятном на фоне пасторальной картины её жизни была фаворитка короля, мадам Дюбарри. Бывшая модистка и проститутка, невесть каким случаем попавшая в королевские любовницы, теперь всем распоряжалась в Версале, как у себя дома. Дочери Габсбургов была невыносима сама мысль об этом, а уж разговаривать с Дюбарри Мария-Антуанетта не желала вовсе, нарушая законы придворного этикета.
На праздниках и приёмах дофина демонстративно делала вид, что в упор не видит фаворитки. Короля сначала это забавляло, но потом бесконечные жалобы Дюбарри сделали своё дело, и монарх начал выражать жене внука своё недовольство. Однако Мария-Антуанетта не желала сдаваться, и в Версале стало попахивать расколом дворянства и войной, ведь обе женщины имели своих приверженцев.
Императрица Мария-Терезия, мать дофины, слала дочери бесконечные письма с просьбой образумиться и хотя бы поговорить с Дюбарри, ведь положение самой Марии-Антуанетты было довольно хрупким, пока на свет не появится наследник престола. «Пока не родишь, не смей показывать свой нрав», — писала Мария-Терезия. И принцесса уступила. Как-то на приёме она, проходя мимо Дюбарри, проронила одну-единственную фразу: «Не правда ли, в Версале сегодня чересчур многолюдно». И это было всё. Но и Дюбарри, и король были этим вполне удовлетворены. Сохранились свидетельства о том, что эта фраза так и осталась единственной. Больше никогда Мария-Антуанетта не разговаривала с фавориткой Людовика XV.
Из этого эпизода становится понятно, что дофина имела гордый и упрямый нрав. Она не желала мириться с устоями французского двора. Её раздражало то, что на утреннем одевании в её спальне собирается вся женская половина Версаля и за привилегию надеть на неё сорочку идёт настоящая битва. Её нервировало, что она не может сама выбрать себе наряд, что каждый день её одевают, как куклу, что вокруг толпится несчётное количество придворных и нет возможности уединиться. Она изо всех сил противится версальским правилам, чем настраивает против себя большинство придворных, приближает людей, часто незнатного происхождения, но интересных и способных её развлечь, отказывается от скуки дворцовых церемоний. И тратит, тратит деньги без счёта.
Королева Франции
В 1774 году умирает от оспы Людовик XV. Муж Марии-Антуанетты становится королём Людовиком XVI под одобрительные крики французского народа. Отныне королева — полноправная и единоличная хозяйка в Версале, и она тут же освобождается от назойливой опеки придворных дам, рушит все устои дворцовой жизни, заводит свои порядки, становится законодательницей новых мод.
Одно омрачает беззаботное существование — её брак до сих пор не консумирован. Король Людовик, и без того не обладающий пылким характером, страдал ещё и от фимоза. Эта болезнь не позволяла ему стать настоящим мужем принцессы, к которой он был искренне привязан. Мало кто знал об этой его проблеме, и все недоумевали, почему же Мария-Антуанетта до сих пор не зачала наследника. Все, и друзья, и враги, были уверены, что проблема именно в королеве. Шуточки и памфлеты, модные в то время, не таясь, ходили по Парижу. В них королева обвинялась во фригидности и холодности, неумении разжечь страсть в короле. Слухи эти дошли и до Австрии. Мария-Терезия пишет дочери грозные письма с настойчивыми требованиями любыми способами очаровать, увлечь короля, ибо без наследника будущее Марии-Антуанетты очень ненадёжно. Но королева и сама не понимала, в чём же проблема, почему муж, ложащийся с ней в одну постель, до сих пор не сделал её своей настоящей женой. Она ведь делала для этого всё возможное! Наконец Людовик согласился на осмотр врача. Врач порекомендовал небольшую операцию, и через какое-то время брак наконец осуществился спустя почти семь лет после свадьбы. А вскорости королева забеременела.
К разочарованию народа Франции, родилась девочка, Мария Тереза Шарлотта. Только король был доволен и сиял от гордости. В благодарность он подарил супруге Малый Трианон — небольшой дворец неподалёку от Версаля. Королева практически переселилась туда, окружив себя любимцами. Балы следовали за праздниками и маскарадами, шампанское лилось рекой, деньги тратились без счёта. Король увеличил содержание супруги, но этого всё равно не хватало. Например, за одну ночь сжигалось несколько тысяч восковых свечей, тогда как стоимость одной свечи равнялась заработку простого рабочего за неделю.
Неизвестно, были ли у Марии-Антуанетты любовники, точных свидетельств об этом не осталось. Её фаворитом долгие годы считался граф Ферзен, шведский дипломат, а любимой подругой до конца жизни оставалась графиня де Полиньяк — дворянка невысокого происхождения, но горячо любимая королевой за весёлый нрав и уменье развлекаться самой и развлечь Марию-Антуанетту.
Вот так, в обществе друзей и фаворитов, проходили дни королевы. Король почти не посещал Трианон. Он был склонен к спокойной размеренной жизни и режиму, а у его супруги с утра и до утра слышались музыка и смех. Также Мария-Антуанетта ввела моду на карточную игру и за ночь проигрывала огромные суммы. Король смотрел сквозь пальцы на «шалости» любимой супруги — они друг другу не мешали жить, и все были довольны.
На краю
В 1781 году у королевской четы наконец-то появился долгожданный наследник престола, Луи-Жозеф, а в 1785 году — его брат, Луи-Шарль. Годом позже родилась самая младшая девочка, София, но она не прожила и года и умерла от туберкулёза, к большому горю своих родителей.
Мария-Антуанетта остепенилась, стала больше уделять внимания мужу и детям, одеваться скромнее, тратить меньше денег на драгоценности. Однако репутация её в народе была сильно подорвана прошлой разгульной жизнью, а также историей, называемой «делом об ожерелье королевы», в которой Мария-Антуанетта стала лишь жертвой обстоятельств. Но народ, доведённый нищетой и голодом до отчаяния, этой истории ей не забыл и не простил.
«Дело» состояло в том, что у королевских ювелиров после смерти Людовика XV на руках осталось ожерелье, предназначенное когда-то для мадам Дюбарри. Ювелиры предложили королеве приобрести ожерелье. Королева, поколебавшись, отказалась. Она уже начинала понимать, как живёт французский народ и каково состояние казны.
Об этом деле прознала мошенница и авантюристка графиня де Ламотт, мечтающая за счёт ожерелья поправить свои финансовые дела. Она отправилась к кардиналу де Рогану, давно мечтавшему попасть в круг друзей Марии-Антуанетты, и передала якобы просьбу королевы взять для неё у ювелиров это ожерелье, а потом встретиться ночью в саду для передачи его с рук на руки. На роль королевы графиня нашла какую-то безвестную модистку, фигурой и волосами напоминавшую Марию-Антуанетту, и кардинал, передавая футляр с украшением, был уверен, что под густой вуалью скрывается именно королева. Когда же ювелир пришёл к настоящей Марии-Антуанетте за деньгами, то был весьма обескуражен полным непониманием королевой происходящего. Она, естественно, уверяла, что никакого ожерелья и в глаза не видела и не просила ни о чём кардинала Рогана.
На суде быстро стало очевидным, что это была крупная авантюра мадам де Ламотт. Её поймали, высекли на площади кнутом, заклеймили и посадили в Бастилию, откуда она сбежала, уехала за границу и принялась строчить мемуары, в которых рассказывала о королеве ужасные вещи. Что в них было правдой, а что нет — неизвестно, но негативно настроенный по отношению к королеве народ Франции принял всё за чистую монету. Тем более что ещё во время суда по делу с ожерельем судьи особенно напирали на то, что если кардинал Роган вообще допускал мысль, что королева может покупать в тайне от мужа ожерелье, а потом встречаться с ним ночью в саду — то дело тут нечисто и, значит, она способна на всё. Народ же вообще решил, что королева взяла колье, а платить отказалась.
Между тем дела в королевстве шли плохо. Король совершал ошибку за ошибкой, слушая советы своих министров и жены и меняя решения чуть ли не каждый день. Слабовольный и нерешительный, не слишком разбираясь в политике, он понятия не имел, каким путём следовать дальше. Так, например, Франция, вконец опустошённая и практически разорённая, взялась помогать Америке в борьбе за независимость. Это породило новые налоги, ложащиеся на плечи простого люда, и так доведённого до отчаяния.
Народ же во всём винил именно Марию-Антуанетту, считая, что это она, иностранка, внушает королю подобные идеи. В Париже открыто распевали глумливые песни, порочащие королеву, печатались всё новые памфлеты, называющие королеву шлюхой и приписывающие ей все смертные грехи. Таким же образом широко разошлась фраза, приписываемая Марии-Антуанетте: «Ах, у них нет хлеба? Пусть едят пирожные!». На самом деле ничего подобного королева, скорее всего, не говорила, ибо никогда не была настолько глупой, чтобы произнести подобное даже в шутку.
В 1789 году разразилась Французская революция. Толпы парижан, вооружившись вилами и кольями, отправились ко дворцу требовать крови королевы. Мария-Антуанетта встретила их с гордо поднятой головой. Королевскую семью перевезли под домашний арест в замок Тюильри, где, впрочем, особенных ограничений для них не было, можно было довольно свободно передвигаться и вести переписку. Видя безволие мужа, Мария-Антуанетта сама разрабатывает план побега. Она хочет добраться до родной Вены и вернуться в Париж вместе с австрийскими войсками для подавления бунта. Осуществить её план помогает её бывший фаворит, граф Ферзен. Он умоляет королеву разделить семью и вывозить всех из Франции по одиночке. Но Мария-Антуанетта непреклонна — семья должна ехать вместе. В одной из деревень их узнали, арестовали и отправили с конвоем обратно в Париж.
Печальный конец того, что так хорошо начиналось Семья вновь живёт в Тюильри, правда, под более жёстким наблюдением. Король Людовик совсем впал в апатию, поэтому Мария-Антуанетта берёт инициативу в свои руки. В тайной переписке она просит Австрию о помощи. Началась война между Австрией и Францией, но она никак не облегчила участь королевской семьи. Наоборот, королеву обвиняют в сговоре с врагом и короля, королеву и их детей заключают в тюрьму Темпль. Власть перешла к Конвенту, монархия пала.
В тюрьме с особыми пленниками обращаются неплохо, им даже позволяют жить вместе. В декабре 1792 года начался суд над королём. Его обвиняли в заговоре против свободны нации, в покушении на безопасность государства. Король своей вины не признал, но тем не менее с перевесом всего в один голос был приговорён Конвентом к смертной казни.
21 января 1793 года король, попрощавшись с рыдающей Марией-Антуанеттой и детьми, отправился на эшафот. Держался он с поистине королевским достоинством. Последними его словами были: «Я невиновен в преступлениях, в которых меня обвиняют. Пусть Господь простит моих убийц».
В августе того же года Марию-Антуанетту разлучили с детьми и перевели в другую тюрьму в надежде на то, что Австрия приступит к переговорам об окончании войны. Но австрийцев, похоже, больше не интересовала участь их бывшей принцессы. В тюрьме на острове Сите опальная королева содержалась в спартанских условиях: кровать без белья, грубо сколоченный стол, два табурета. Мария-Антуанетта не снимала больше траур — чёрное платье было на ней до последнего дня. Больше всего она страдала от разлуки с детьми — дочерью и младшим сыном Луи-Шарлем. Старший её сын, наследник престола Луи-Жозеф, умер ещё до революции от тифа.
Надо сказать, что приверженцы монархии, роялисты, не сидели сложа руки. Они готовили побег королевы, который, несомненно, удался бы, если бы её не выдал один из жандармов, к которому Мария-Антуанетта обратилась с просьбой передать записку. После этого инцидента её перевели в другую камеру и ужесточили условия содержания. В октябре 1793 года начался суд над королевой. Её обвиняли в измене Франции и сговоре с врагом, в расточительстве и разврате, а также в инцесте. Королеве припомнили всё. На суде выступили многочисленные свидетели, которые в большинстве своём были лжесвидетелями. Но тем не менее королеву так же, как и её мужа, приговорили к смерти через отсечение головы.
На следующий же день, 16 октября, в 4 часа утра Марии-Антуанетте зачитали приговор, палач подстриг ей волосы и надел кандалы на отведённые за спину руки. В открытой повозке её повезли к месту казни, и тот же народ, что 23 года назад встречал её радостными криками и цветами, теперь плевал в её сторону и бросал камни. Около полудня бывшая королева Франции Мария-Антуанетта взошла на эшафот. Она случайно наступила на ногу палачу, и последними её словами были: «Простите, месье, я не нарочно». Через несколько секунд белокурая голова скатилась к ногам беснующейся толпы.
Её останки бросили в общую яму, в которой хоронили казнённых преступников. Так закончилась история женщины, которая фактически была виновата лишь в том, что крайне неудачно вышла замуж.
