Сильвестра Сталлоне без преувеличения можно назвать легендой Голливуда. Наверное, нет ни одного человека в возрасте между 12 и 72 годами, который бы не знал его героев Рокки и Рэмбо. Можно относиться к его карьере и творчеству по-разному, но нельзя не отметить, что он все-таки оставил свой след в истории кино, во всяком случае в одном из его самых популярных жанров — боевике. После почти пятилетнего перерыва актер представляет на суд зрителей свою новую работу, в которой он выступил сценаристом, режиссером и продюсером, а также исполнителем одной из главных ролей. Фильм «Неудержимые» (в оригинале Expendables, что буквально означает «Те, что пускаются в расход», или, если использовать образный язык, «Пушечное мясо») вот-вот выйдет на экраны, и, конечно, только зритель оценит его качество по достоинству. Критики тоже выскажут свое мнение, однако кассу делают не они.

По давно устоявшейся традиции незадолго до выхода новой ленты в прокат собираются журналисты для просмотра картины и разговора с ее создателями. Однако малобюджетные фильмы часто не могут себе позволить большой рекламной кампании. Для них встреча с журналистами особенно важна, поэтому прилагаются усилия, для того чтобы она прошла с максимальной пользой.

Сильвестр Сталлоне выделил день на разговор с международной прессой, согласившись на индивидуальные интервью вместо обычных круглых столов. Нам это говорит о том, что фильм для него исключительно важен. Посмотрев ленту накануне вечером, утром мы встретились в отеле Peninsula, что находится на пересечении бульваров Уилшир и Санта-Моника практически в сердце района Беверли-Хиллз.

Приехав чуть раньше назначенного времени, я, тем не менее, едва успела допить чашку кофе, как меня позвали на интервью. После обмена приветствиями я первым делом заметила, что мы уже встречались один раз для видеоинтервью. Актер только улыбнулся в ответ и поинтересовался, видела ли я его новый фильм.

Да, конечно, и осталась очень довольна увиденным. Кстати, в России фильм будет идти под названием «Неудержимые».

Правда?! (Удивленно взлетевшая бровь) Интересная интерпретация. Я как-то об этом не думал, в нашем названии был заложен двойной или даже тройной смысл, если хочешь. Но, если вам так больше нравится, что ж, есть и в этом интересная мысль. Я очень рад, что тебе понравилась наша работа, правда, очень. Фильм этот достался мне нелегко. Сама понимаешь, независимое кино малобюджетно, а это создает определенные трудности. Особенно с набором хорошей актерской команды.

Могу представить. А как же вам удалось все-таки собрать столько легендарных имен?

(С улыбкой) Мне пришлось умолять и становиться на колени. Очень уж хотел заполучить этих ребят. Когда у тебя нет достаточно денег заплатить хорошим актерам столько, сколько они заслуживают, ничего другого не остается — только становиться на колени и просить об одолжении. (Смеется.) Очень сложно было скоординировать появление Брюса (Уиллиса) и Арнольда (Шварценеггера). Брюс всегда где-то на другом конце света, а Арнольд в своем губернаторском кресле. Но они парни старой закалки. Вообще уговорить остальных было не так уж сложно, все они актеры старой школы и понимают толк в хорошем экшн-фильме. С молодыми было немного иначе. Джейсон (Стэтхэм) и Рэнди (Кутюр) никогда не работали в фильме, где практически нет CGI или каких-то других трюков. Я им сказал, что многое мы делаем самостоятельно, и им придется нелегко, все трюки они будут выполнять сами. Я пообещал им, что, может быть, это и покажется кошмаром в какой-то момент, но в итоге они получат удовлетворение от сделанного, так как немногим людям в наше время выпадает возможность поработать в фильме, где все сделано собственными руками.

Значит ли это, что вы не доверяете современным технологиям?

Нет, ни в коем случае. Современные технологии в кино — замечательная вещь, кто же будет спорить. Только, по-моему, многие слишком усердствуют с этим. Вообще перебор в ту или иную сторону оказывает фильму плохую услугу. Ты видела «Королевство» или все эти серии «Борна»?

Да, конечно.

Плохо не стало? (Даже за синими стеклами его очков видно, что глаза у него смеются в этот момент.)

Стало, меня здорово укачало.

Вот (качает головой как бы с укоризной), я про это и говорю: камера мотается из стороны в сторону, изображение нечеткое, слишком быстро меняется ракурс и угол, зрители теряют нить происходящего. По-моему, это только вредит истории, которую рассказывает фильм. Зрителю тяжело следить за событиями, когда его отвлекают то трясущейся камерой, то изобилием cпецэффектов или компьютерных трюков. Я считаю, что CGI должен применяться для усиления какой-то картинки, а не замещать ее вообще, как это было в «Броске кобры», например.

Как, по-вашему, развивался и менялся боевик в течение последних двадцати лет, с тех пор как вы стали принимать участие в фильмах этого жанра?

(Удивленно) Ну и вопрос. (Улыбается.) Мы видим больше экшна на экране и мало в собственно сюжете. При таком увлечении новыми технологиями от актера требуется все меньше и меньше, а от режиссера больше знания технических деталей. Не знаю, насколько хорошо это или плохо, но из жанра уходит старый добрый реализм. По-моему, сытый по горло всеми этими новинками зритель не против вернуться и к чему-то попроще, но реальней в исполнении. Я еще с «Рэмбо» понял, что иногда больше не значит лучше, иногда меньше — лучше, тогда остается место для души, для развития сюжета. В нашем фильме есть экшн, конечно, как же без этого в боевике, но не ежесекундно — самое начало ленты достаточно спокойно и дает возможность зрителю понять, кто есть кто в этой истории.

Как все это проходило на площадке, кто был самым неудержимым?

(Смеется.) Неудержимым? Знаешь, самыми нормальными и спокойными были самые крепкие парни, такие как Рэнди Кутюр, Терри Крюс, Стив Остин. Наиболее артистичным и непредсказуемым был, пожалуй, Джейсон (Стэтхэм). Он очень хороший, глубокий актер, мыслящий. Ему не нужно было много объяснять, достаточно сказать: «Иди и сделай это!» — и он все делал как надо. Микки (Рурк), он — как дикий жеребец: тебе ничего не надо ему говорить, просто отпустить его на волю, позволить его актерскому гению творить. О, нельзя пропустить Эрика Робертса — это совсем другое «животное». Ты понимаешь, что я имею в виду.

Я неуверенно киваю головой.

Он поразительный, эксцентричный актер. С ним на удивление легко. Да с ними вообще было легко, со всеми! Я никогда не встречал «нормального» хорошего актера. Хороший актер всегда немножко сумасшедший. Нормальный актер пресен и играет как по писанному, может быть, он хорош для кого-то, но не для меня. По мне так чем безумней, тем лучше. (Смеется.)

А почему Стив Сигал и Жан-Клод Ван Дамм отказались от участия в вашем проекте? Куда исчезла их «неудержимость»?

(Смеется.) Стив занят своим телешоу и снимает где-то на юге, у него просто физически не было времени, он там продюсер. А у Клода были философские причины (качает головой как бы в удивлении), он планирует повернуть свою карьеру в совершенно другом направлении, хочет попробовать себя в драме. Я с уважением отношусь к таким вещам. Для него это важно, и я понимаю почему. Но я надеюсь, что наш фильм не пострадал. Дольф (Лундгрен) пришел в картину, он классный мужик и толковый актер.

Как много времени ты проводил в спортзале?

В спортзале? Спроси меня лучше, сколько времени я провел в больницах. Я приобрел несколько дополнительных болтов в шее. Довольно сложная была операция — четыре часа длилась. Я знал, что фильм будет трудным, но не предполагал, что настолько. Но травмы — обычное дело для моей карьеры. Я уже и не хвастаю ими.

Всем понравилась эта сцена с Уиллисом и Шварценеггером, хотелось бы увидеть их вместе снова.

Правда здорово получилось? Я все поражаюсь, почему раньше мы до этого не додумались? Я уверен, что вы еще увидите нас с Брюсом вместе, а вот об Арнольде не могу ничего сказать точно. Он утаил свои дальнейшие планы. (Улыбается.) Кто знает! В нашем бизнесе и не такие чудеса случаются.

Наверное, сложно было заполучить губернатора на съемки во время его пребывания в официальной должности?

Еще как сложно! То, что он сделал для меня, было сильным дружеским жестом. Ему здорово доставалось от противников за участие в проекте, в то время как штат находится в таком неблагополучном состоянии. Он приехал к нам на площадку в четыре часа утра, когда офис еще закрыт, и с первыми лучами солнца был уже в дороге обратно. Его гонорар, что-то около 390 долларов, он отдал в казну штата, чтоб к нему не было никаких претензий за оплаченную работу «на стороне». (Смеется.) Брюс по окончании сцены уехал в аэропорт и улетел в Турцию по своим делам, словно его и не было. Вот так все непросто.

Вы думаете, что получится сделать второй фильм о «Неудержимых»?

О, да, да. Мне бы хотелось, конечно, продолжить. Один мой друг сказал мне: «Ты должен спросить себя, стоит ли удовольствие той боли, что получаешь в процессе?» Хм... Наверное, стоит. (Улыбается.) Было очень много боли в процессе. Но я сказал своей команде, что никогда еще не был так счастлив, что фильм завершили и все остались живы. У меня есть идея для продолжения. Международный актерский ансамбль, герои боевиков со всего мира (улыбается), русские тоже. У меня есть уже парни на примете. Там не будет злодея из какой-то конкретной страны, не будет политической подоплеки, только экшн, много экшна, реальных драк, а не CGI. Я хочу сделать фильм для более молодой аудитории, чтоб он захватывал воображение. Вот увидишь! Идея классная, главное, чтоб первый фильм заинтересовал зрителя настолько, чтобы он захотел увидеть этих героев и многих других снова.

Вы уже написали сценарий? Планируете опять сесть в режиссерское кресло?

Всё в работе. Написать сценарий дело нехитрое, сложней воплотить идею в проект. Если ты делаешь фильм сам как режиссер, то на все у тебя уходит почти два года. Некоторые актеры успевают пять фильмов сделать за это время! Если я решу делать второй фильм о «Неудержимых», то не стану искать другого режиссера, конечно. Другой режиссер сделает другой фильм. Это как в случае с «Крестным отцом» — нельзя менять режиссера для сиквела.

Как вы думаете, почему в нашем обществе сейчас такой спрос на фильмы с насилием в той или иной степени?

Может быть, потому, что зритель не получает реального насилия? Нет, я не имею в виду, что мы живем в такое мирное время, когда нет войн и все заскучали по дракам. (Улыбается.) Я говорю о том, что насилие, предлагаемое в кино, в большинстве случаев фальшиво, как в видеоигре. Вроде и кровь, и головы летят направо и налево, а все равно как-то кукольно все это. Может быть, под требованием насилия выражается желание видеть реальность, чтобы все было по-настоящему: если нож в горло, то кровь фонтаном. Оно ведь так и есть, если взрезается артерия на шее. (Заметив мою попытку вставить возражение) Я не говорю о том, как это делается в фильмах ужасов, нет. Там совсем другая история, там насилие ради насилия, поэтому реализма в них нет — есть натурализм.

Это я понимаю, но если говорить о молодых людях, о новом поколении, выросшем на видеоиграх, тебе не кажется, что им требуется все больше крови, стрельбы, драк? Ты ведь можешь судить по своим детям, верно?

Да, верно. Я думаю, что тут дело в том, что молодой зритель помешан на новых технологиях и компьютерах. Ты посмотри, как быстро все меняется, просто на глазах. Появились сотовые телефоны, и как быстро они изменились и продолжают меняться, теперь на их экранах можно и кино смотреть! А ведь каких-то 10—15 лет прошло с того времени, а почти каждый носит телефон с собой — и это норма. Тут, наверное, дело и в том, что информация сыплется на них отовсюду: из компьютеров, IPhone, IPad и так далее. Естественно, что им теперь хочется больше, свежее, интересней. Новинки техники — как наркотик, правильно? Нужно больше и больше, иначе уже скучно и неинтересно. Смотри, что мы сделали: мы создали эти потрясающие технологии, что повлекло за собой желание попасть на следующий уровень. Молодым неинтересно играть со старой игрушкой, когда появилась новая. Юные зрители видели уже практически всё по телевизору, который становится во многих семьях бесплатной нянькой, потом подходит очередь кино и практически безграничному доступу к нему в интернете. Они видели ВСЁ! Возьми, к примеру, «Аватар» Кэмерона. Ну, куда уж больше?! Но нет, им скучно, им нужно круче, новей и ярче. Уже мало что щекочет их нервы, они жаждут новых ощущений, впечатлений, чего-то еще более приближенного к реальности, и многие находят выход из сложившейся ситуации именно в насилии. Я не знаю, может быть, в какой-то мере это и реакция на увеличение насилия вокруг нас, насилия над миром, в котором мы живем. Не знаю, трудный вопрос. Я ведь всего-навсего кинематографист. Я делаю все, чтобы развлечь людей. Вы хотите больше насилия? Хорошо, я покажу вам насилие, но это будет жесткое, настоящее, а не компьютерное и нестрашное сражение. Хотите крови — я дам вам крови. Я думаю, что пришло время показать им то, что происходит на самом деле, когда людям приходится драться. Старое опять становится новым.

А что вы думаете о повальном увлечении трехмерным кино? Не хотели бы попробовать свои силы с этой новинкой?

Сначала я думал, что это здорово. Теперь я вижу, что каждый старается сделать что-то в 3D. Я же думаю, что этот эффект хорош для определенных фильмов, а для других противопоказан. Я как-то думал о том, что произойдет с «Рэмбо», если его конвертировать в 3D. Но потом мне попался фильм «Битва Титанов», и я пришел в ужас. Сказал себе: «Забудь об этом! Ничего не надо конвертировать». Одно дело снимать сразу в трехмерном виде, и совсем другое — конвертировать. Создавать трехмерный фильм с использованием всей этой новой техники, компьютеров — это не мое, тут ведь все надо планировать с учетом 3D. Я никогда не был силен в математике. (Смеется.) По-моему, все это требует совершенно особенного склада ума. У меня нет желания осваивать новинки современных технологий. Мне нравится работать так, как мы работали всегда: если сцена не получается по каким-то причинам, мы не тратим на это дорогостоящее время, мы просто продолжаем двигаться вперед. Я не думаю, что снять фильм с большим количеством экшна в 3D не так уж просто. У них там много стационарной съемки, как я понимаю, а экшн — компьютерная графика. Это не мое. Но смотреть я не против (улыбается), только немного, все-таки очки для меня помеха.

Вам не хотелось вернуться к комедии или драме, как, например Полицейские, ведь отличный был фильм, умный и достаточно зрелищный при этом. В комедиях вы тоже совсем неплохо выглядели. Мне очень нравится ремейк французского «Оскара».

Спасибо, редко кто говорит мне добрые слова о тех фильмах. (Улыбается.) Я думаю об одном проекте, основанном на реальной истории. Но с такими вещами всегда трудно иметь дело, когда пишешь сценарий. Всегда проще с придуманным сюжетом. Есть разные идеи, может быть, когда-нибудь удастся вернуться и к комедии, если все еще буду заниматься этим делом. Но я очень счастлив слышать, что кто-то еще помнит о тех работах, я думал, что они канули безвозвратно во время и прочно забыты.

Кино тем и хорошо, что сохраняется на довольно долгое время, а с новыми технологиями даже реставрируется старое, так что смотрели и будут смотреть. А чем вы любите заниматься, когда не работаете? Я знаю, что вы увлекаетесь живописью.

Ну, я бы не назвал это живописью в строгом смысле. Так, эксперименты с цветом скорее, чем с формой. У меня была выставка в рамках ярмарки «Арт-Базель» в Майами не так давно, должна быть такая же и в Швейцарии, была выставка в Сент-Моритц. Стараюсь проводить время с моими детьми, которые уже не особенно во мне нуждаются. Я вижу, что они все более заняты своими делами и друзьями и не хотят быть со мной так часто, как прежде, поэтому я дорожу каждой минутой, проведенной вместе с ними. Я люблю гулять с моими собаками, читать, заниматься собой. Пишу, конечно — это уже стало привычкой. Планирую что-то. Надеюсь, что сделаю еще не один фильм.

Ну, а спортзал все-таки в ежедневном расписании?

Да, непременно. Но у меня было уже столько травм, что занятия мои очень точно рассчитаны моим тренером. Я по-прежнему работаю над своим телом, развиваю мышцы, а не только поддерживаю их в форме. Тут важно иметь профессиональную помощь. Важно знать, сколько усилий применить к той или иной мускулатуре, под каким углом тренировать, на каком тренажере. Сам я бы не смог. Здесь требуется научный подход. Моя жена, например, не любит этого — она любит бегать или заниматься в группе аэробикой или как там теперь это называется. Я ненавижу бегать. А для нее важно поддерживать психическое здоровье, хорошее настроение. Если она не занимается, то становится очень нервной и даже вредной. (Улыбается.)

Да, это точно, спорт очень помогает.

Разговор у нас получился долгий, пресс-агент нас не тревожила почти полчаса, но мне казалось, что мы только-только разогрелись, ответы актера стали больше, интересней, он заинтересовался разговором, и, конечно, именно в этот момент нам напомнили, что наше время истекло и на очереди следующий журналист, сидящий за дверью в нетерпении. Но у меня был еще один вопрос, на который я очень хотела получить ответ.

Был ли когда-нибудь у вас в жизни герой, на которого хотелось равняться, подражать ему и так далее? Как если бы кто-то сказал: «Мой герой — Сильвестр Сталлоне, хочу быть таким, как он!»

Хм. (Улыбнулся на шутливый комплимент и задумался.) Я не могу так сразу вспомнить. Наверное, все-таки не было такого героя. Я восхищался какими-то людьми в жизни, но никогда не ставил никого в позицию героя. Я помню, что Стивен Ривс и его Геркулес изменил мою жизнь, когда мне было 12. Для меня началось приключение, которое до сих пор не окончено. Ты знаешь, я думаю, что точнее всего я могу ответить на твой вопрос так. Есть люди, чье присутствие мы практически не замечаем в нашей ежедневной жизни: пожарные, полиция, водители поездов — все те, кто нас обслуживает каждый день, просто выполняя свою работу. Герои ежедневной жизни без известных имен и особых отличий. Работающие люди — это мои герои. Да, так будет правильно (удовлетворенно выпрямляясь и положа руки на колени, как бы собираясь встать).

Спасибо, — я поднимаюсь и протягиваю руку на прощание. — Большое спасибо за вашу щедрость. Индивидуальные интервью все-таки редкость.

Не за что, это я вам благодарен за вашу работу. От вас зависит успех моего фильма в какой-то степени, поэтому поговорить с вами об этом для меня очень важно.

Я выразила надежду на встречу снова через год-другой, когда он сделает новый фильм, на что Сильвестр ответил точно такой же поговоркой, которая есть и в русском языке: «From your mouth to the God’s ears» («Твои слова да Богу в уши»).

Интервью: Наталья Хиггинсон