Наталья Фабричнова: «Черно-белый экран, видны только колеса, а Попов комментирует. Я была в шоке»

Кирилл Благов поговорил с женским голосом «Формулы-1» в России – о работе, в которую нужно инвестировать, Феттеле, Квяте и отпусках с Алексеем Поповым.

Картинг, Миядзаки, ВГИК

- На чем вы передвигаетесь по городу?

– На машине, но в будни – только на метро, потому что пробок мои нервы не выдерживают. Машина у меня совершенно обычная, потому что первая.

- Когда и за что вам выписывали последний штраф?

– Недели две назад, за превышение скорости. Я не призываю гонять, и сама стараюсь ездить очень аккуратно, просто установленный в городе лимит скорости такой, что за спидометром приходится следить все время. Но я понимаю, что в городе должны быть ограничения. Да, у меня есть опыт и картинга, и спортивных автомобилей, то есть какое-то представление о траектории и возможностях машин. Но в то же время я понимаю как это опасно, когда люди первый раз оказываются за рулем, к примеру, 500-сильной «БМВ». Они просто теряют голову, когда нажимают на педаль газа.

- Картингом вы продолжаете заниматься?

– Зимний сезон пропустила. Надеюсь, летом хотя бы на открытые картодромы выберусь. До этого сезон отъездила в полупрофессиональной серии, стала бронзовым призером. Я там была единственной девушкой. Естественно, сначала ко мне относились чуть снисходительно: ну что там, девчонка пришла. На самом деле просто процент девушек, которые этим занимаются, очень мал – успешных результатов соответственно тоже очень мало. У всех есть ощущение, что девушка в любом случае проиграет мужчине просто потому, что она девушка. Но я довольно быстро вкатилась, стало получаться, меня стали воспринимать всерьез. Еще мне всегда были интересны мотоциклы, и когда училась ездить, тоже сразу стало получаться. Сейчас на мотоцикле, правда, не езжу, в нашем городе это слишком опасно.

- Чем вы занимались параллельно картингу?

– Вообще я человек телевизионный. Закончила ВГИК, работала на телевидении, попробовала самые разные профессии – оператора, оператора-постановщика, занималась продюсированием, администрированием, даже монтировала. Но больше всего удовольствия я получаю от комментирования, это самый сложный вызов для меня.

- Как вы любите проводить свободное время?

– Любое свободное от «Формулы-1» время я посвящаю кино. А в свободное от кино время люблю кататься на лошади и читать. Театр тоже моя давняя любовь. Раньше старалась раз в неделю выбираться, но сейчас времени стало меньше.

- Кино, которое за последнее время вам больше всего понравилось?

– «Гравитация». У меня папа имеет прямое отношение к космосу, он рассказывал, что в этом фильме, конечно, есть ошибки, но с точки зрения картинки это действительно потрясающе. Вообще визуальное восприятие для меня далеко не последнюю роль играет. Даже если фильм сам по себе слабый, но картинка хорошая, я получаю удовольствие. Еще понравился «Ветер крепчает» Хаяо Миядзаки. У меня нет какой-то закрытости к жанрам, я стараюсь смотреть почти все, что выходит, кроме, пожалуй, комедий – что американских, что наших.

- Лучшее кино про гонки, которое вы смотрели?

– В нашем прокате фильм так и назывался – «Гонка». Рон Ховард – один из моих любимых режиссеров, читала его твиттер, когда он только готовился к съемкам, и понимала, что должно получиться что-то интересное. Единственное опасение было: лишь бы не получилось слишком много «Голливуда», помпезности и ненатуральности. Но все получилось очень хорошо, и главное – близко к сюжету из реальной жизни, хоть и с некоторыми допущениями.

Мемуары, испуг, задел

- Как и при каких обстоятельствах вы начали комментировать «Формулу-1»?

– С Алексеем Поповым мы давно знакомы – работали на телевидении, занимались картингом на любительском уровне. Какое-то время я ездила на «Формулу-1» фрилансером, писала статьи. Шел двадцатый сезон трансляций «Формулы-1» в России, и перед юбилейным Гран-при Испании Алексей предложил помочь ему, рассказать, как я вижу гонку глазами спортсмена. Сначала меня эта идея очень испугала. Я считала, что просто не дошла до такого уровня как спортсмен, чтобы рассуждать в эфире как эксперт. Алексей сказал: все нормально, попробуй. Более-менее стало получаться, и постепенно мы сработались.

- Что было самым сложным?

– Во-первых, нужно быть сконцентрированным сразу на многих вещах. Перед тобой телевизор, лайвтайминг, материалы, которые ты подготовила перед гонкой, на некоторых Гран-при – драйверс-треккер, это индикация положения пилотов на трассе. Еще неплохо было бы выглядывать в окно – смотреть, что происходит на трассе. Плюс нужно успевать читать твиттер, в котором может оперативно появляться информация от команд. От этого поначалу голова шла кругом. Во-вторых, нужно иметь очень высокий уровень подготовки, чтобы за два часа эфира успеть рассказать все новости, не отвлекаясь от того, что происходит на трассе.

- Сколько бумаги вы исписали, когда готовились к первому эфиру?

– Это были мемуары практически (улыбается). Многое было написано от руки, я раскладывала все это перед собой, места на столе не хватало. Алексей, когда увидел, сказал, что я не успею все это рассказать. Сейчас я гораздо проще к этому отношусь, многое держу в голове.

- Попов писал в твиттере, что первые сезоны вы работали бесплатно, на энтузиазме.

– В общем-то, во многом так продолжается и сейчас. Но все развивается, я вижу, что нам идут навстречу. Надеюсь, в новом сезоне все будет лучше.

- Перелеты и сопутствующие истории вы оплачиваете сами?

– Да. Но я вам скажу, что так работают довольно многие журналисты в «Формуле-1». Это уникальный спорт. Если ты хочешь быть к нему близко, нужно готовиться к тому, что будет нелегко. Таковы условия «Формулы-1», они сложные, не всем подходят, но многие соглашаются с ними.

- Соглашаются работать в убыток себе?

– Я не скажу, что в убыток. В моем случае это огромный задел на будущее. Сейчас с Алексеем планируем поехать на две трети сезона, это будет полное погружение – это совсем не то, что сидеть в Москве и следить за всем лишь с помощью новостей из интернета.

- Сколько вы инвестировали в себя за то время, что комментируете «Формулу-1»?

– Много, но я никогда не считала.

Феттель, Квят, цензура

- Есть распространенное мнение, что в последнее время «Формула-1» – так себе зрелище.

– Не согласна. Это соревнования людей на самой быстрой в мире технике. Они ведут борьбу на пределе скоростей. Да, те, кто поверхностно следят только за первой строчкой, дальше доминирования Феттеля не уйдут. Но, если вникаешь, то видишь, что борьба идет на разных уровнях. Понятно, что борьба за первое место интереснее всего, но многие болеют за какую-то команду, кто-то следит за результатами и прогрессом любимого пилота. В новом сезоне борьба, кстати, появится, причем совсем необязательно, что именно с Феттелем на первом плане. Плюс, «Формула-1» – это красивые машины, звук, который больше нигде не услышишь. Правда, должна признать, что новый звук мне не очень нравится.

- Почему?

– Раньше это был практически свист, визжащий звук. А теперь он глухой, более рычащий. То есть ощущения предела, которое было раньше, сейчас нет.

– Кто ваш любимый гонщик?

– Когда мне было восемь лет, и я только начинала смотреть «Формулу-1», болела за «Феррари» и Шумахера. А сейчас у меня нет привязанности к какой-то команде или пилоту.

- За кем в последнее время было интереснее всего наблюдать?

– За Феттелем, но не из-за того, что он все время выигрывает. Мне интересно, как он меняется. У него по-прежнему прекрасное чувство юмора. Но для меня, например, было шоком, как он повел себя с Уэббером в прошлом сезоне. Паддок тогда раскололся, кто-то был на стороне Феттеля, кто-то против него. Говорят, только настоящие чемпионы ради победы могут пойти по головам. Но по человеческим меркам мне тот его поступок не понравился. По-моему, в любой ситуации нужно сохранять достоинство, оставаться честным перед собой, партнером и командой. Продолжение истории тоже было не очень: сначала Феттель извинился, а потом взял свои слова обратно. Болельщики Себастьяна сейчас, наверное, меня съедят (смеется).

- Кто еще вас удивил?

– Даня Квят, когда боролся за титул в GP3. Я помню тот вечер в Абу-Даби – думала, он будет весь на нервах, ведь это решающий момент, появились надежды на контракт в «Формуле-1», а ему только 19 лет. Но нет, этот прессинг на нем никак не отразился – спокойный, взрослый человек, который знает, что от него требуется. Он и сейчас остается самим собой, все таким же хорошим парнем.

- Что в современной «Формуле-1» раздражает вас больше всего?

– Как рассказывал Алексей, раньше к пилоту можно было спокойно подойти, перекинуться парой, слов, записать небольшое интервью. Сегодня с пилотами всюду ходит пресс-атташе с диктофоном. Ты видишь Хэмилтона, а вокруг него несколько человек, которые следят за тем, как бы он не сказал чего лишнего. В общем, цензура со стороны команды.

- В 2011-м рядом с Виталием Петровым никого не оказалось, и он вылетел из команды.

– Могу сказать, что это не вина пилота и не вина человека, который брал интервью. Там все нарастало как снежный ком. Люди, которые занимались карьерой Петрова, еще до этого дали понять, что в команде все плохо. Почитайте интервью, которые появлялись до интервью Виталия.

- Дело в Оксане Косаченко?

– Можно я не буду это комментировать?

- Вы нормально общаетесь с Петровым после того интервью?

– Да, Виталий очень хороший, открытый человек, которому нечего стыдиться или стесняться.

Сантиметры, друг, пожар

- Трасса, которая вам запомнилась больше всего?

– Для меня абсолютным шоком был Нюрбургринг после того, как удалось проехать по старой петле «Зеленого ада». Сложнее трассы в своей жизни я не видела. Мы купили билет на четыре круга, я проехала один, и спросила, можно ли отдохнуть. Это был стресс, двадцать два километра сложнейших поворотов, к тому же в зеркале может в любой момент возникнуть, к примеру, «Порше», которая едет реально намного быстрее, и нужно вовремя уйти с траектории. Если возвращаться к нынешней «Формуле-1», то это Спа. Пейзаж, ландшафт, в который вписана эта трасса, поражает. Не могу удержаться, назову еще Монако. Никогда бы не подумала, что все может уместиться в таком маленьком городе. Помню, как первый раз не верила своим глазам, глядя как паркуются огромные грузовики команд, между зеркалами остаются считанные сантиметры.

- Приезжать в какой город вам нравится больше всего?

– Монца. Азия тоже впечатляет, но я больше люблю историю. В Италии это целая религия, там душу готовы продать за «Феррари», и ты чувствуешь эту энергию, мощь этой трассы.

- Что вы непременно делаете, когда приезжаете на Гран-при?

– Изначально это был ритуал Алексея, и я его с удовольствием поддерживаю – мы ходим по трассе. Вне зависимости от протяженности и погоды. Потом, когда комментируешь, узнаешь повороты с любого ракурса, знаешь особенности покрытия на том или ином участке – где-то яму только залатали, где-то у тебя даже кроссовки прилипают на прорезиненном асфальте. Ну, и атмосферой пропитываешься, конечно.

- Самая неожиданная история, которая случалась с вами во время уик-энда?

– Почему-то вспоминается Гран-при Барселоны, когда победил Пастор Мальдонадо. Это был триумф, все счастливы, а потом в боксах «Уильямса» случился пожар, загорелась машина Бруно Сенны. Это был такой странный и обидный контраст, радость и абсолютное счастье людей сменилось шоком и расстройством.

- А лично с вами?

– Помню, как познакомилась с Марией де Вильотой. Я не планировала, случайно подошла, решила договориться об интервью, и она ответила: приходи к нам в боксы в любое время, попьем чаю, поболтаем. Это был мой первый год в «Формуле-1», и осталось ощущение, что у тебя в паддоке уже есть первый друг. Очень грустно, конечно, что все так закончилось.

- Чего хочется больше всего после завершения гонки?

– Спать (смеется).

Попов, тролли, Сочи

- Тяжело ли работать с Алексеем Поповым?

– В человеческом плане очень просто. Он очень требователен к себе, и никогда не подведет. Если он о чем-то договаривается, значит, это стопроцентно будет сделано. В профессиональном плане – сложно, но в положительном смысле. Просто установленная им планка очень высока, и в ближайшее время я вряд ли смогу до нее дотянуться, для этого мне потребуется много лет.

- История в эфире, которая характеризует его лучше всего?

– Это было не на «Формуле-1», а на какой-то из младших серий. Что-то случилось с сигналом, черно-белый экран, серые полосы, и через них что-то там пробивается, чуть ли не одни колеса. И все равно, вглядываясь в это, он умудрялся комментировать. Для меня это было шоком, тогда я поняла, что он может вытянуть из любой ситуации.

- Поступок Алексея Попова, который вас удивил?

– То, что он пригласил меня комментировать.

- Вам приходилось с ним ссориться?

– Ой, я настолько незлопамятный человек, что все быстро забываю. И потом я прекрасно понимаю, что если мы и ссоримся из-за дела, то чаще всего прав оказывается именно он. Прав, потому что всегда, если и требует чего-то жестко, то для дела, а не для себя.

- Пробовали гоняться друг с другом?

– Давно в любительском картинге у нас была команда из четырех человек – не поверите, называлась «Торо Руссо» – и мы боролись за подиумы. Личные гонки тоже были, чаще он оказывался быстрее. Я вообще думаю, что Алексей себя недооценивает. Пробовала его в профессиональный картинг затащить, но он не захотел: «Нет-нет, я уже стар для этого».

- Вы же последний отпуск в Эмиратах провели в компании Алексея?

– Да, остались после Гран-при. К нам еще присоединилась наша коллега, которая там была с футбольной сборной.

- А до этого были вместе в Греции.

– Да, там живут наши общие друзья.

- Вы не устаете друг от друга?

– Нет, мне абсолютно легко с этим человеком.

- Как часто приходится слышать, что вас с Алексеем связывает что-то большее, чем работа?

– Периодически. Я же вижу, что пишут в комментариях. Но знаете, есть такая фраза: не кормите троллей. Вот это про меня. Какой смысл? Сколько людей, столько и мыслей.

- Ну, вы же можете все обозначить.

– Если будет что обозначить, мы обязательно обозначим.

- Ваше главное ожидание от нового сезона?

– Очень хочется, чтобы все было хорошо у «Торо Россо», и Даня Квят мог бороться в полную силу. И я держу скрещенными пальцы, чтобы Гран-при России в Сочи хорошо прошел. Вот если там все будет на таком же уровне, как на Олимпиаде, я буду счастлива.