Почему обсуждение проблемы расизма в российском футболе похоже на секс в нетрезвом состоянии, отчего так тошно наблюдать за очередным «банановым» инцидентом с любой стороны баррикад и почему с нашей ксенофобией стало невозможно бороться – пара-тройка нерадужных абзацев с неприличными аналогиями от Александра Ткача в блоге «О духе времени».

Я надеюсь, что читатели этого блога поймут меня правильно и простят мне эту неспортивную аналогию, но обсуждение проблемы расизма в российском футболе напоминает мне секс в нетрезвом состоянии.

Сначала все как-то по-глупому начинается с кем-то случайно попавшимся под руку, потом все дико возбуждаются, а потом, уже в процессе, понимают, что и удовольствие ниже среднего, и, главное, – не кончается никак.

Ровно то же самое с нашими футбольными бананами. Нет никакой логики в том, что их бросают в Самба и Роберто Карлоса, а не, например, в Эменике и Думбия. (Мне даже кажется, что для пущей сюрреалистичности следующий банан должен прилететь в Юрия Жиркова, а потом в Сергея Семака – чтоб грань между осмысленными и бессмысленными символами неприязни окончательно стерлась.)

Нет никакой логики в том, когда их бросают и кто это делает. Нет никакой перспективы наказать бросавших и предотвратить следующий такой инцидент. Все меньше оснований верить, что дальнейшее обсуждение проблемы в таком формате хоть как-то приближает выздоровление.

На наших глазах простые обитатели российских трибун как заправские постмодернисты деконструируют банан в качестве символа расового оскорбления – потому что это случайные люди без особых убеждений, оказавшиеся в случайном месте, жертва их – случайный чернокожий, а мотив – смесь неприязни и душевного дискомфорта с «фаном» и «лулзами». Вместо какого-нибудь понятного и осязаемого неонациста перед нами – собирательный образ российской латентной постмодернистской ксенофобии, которая не поймешь, где в шутку, а где всерьез, где есть, а где мерещится, которая чихать хотела на все символы и метафоры, и которая в каждом, но ухватить ее невозможно. Она ушла вглубь, растворилась и стала одной из жидкостей тела. И не выведется, даже если в этот раз удастся кончить.