“Обливают грязью не то что меня, а моего ребенка, всю мою семью”

“Это мое последнее интервью. Больше я никаких комментариев давать не буду. Все равно в СМИ искажают мои слова, фразы вырывают из контекста. А многие просто придумывают ответы за меня. Какой смысл? Я честно очень устала — и морально, и физически”, — так начался наш разговор. Девушка Расула Мирзаева Алла Косогорова, из-за которой произошел конфликт между спортсменом и 19-летним Иваном Агафоновым, приведший к гибели последнего, и правда выглядит изможденной. Как только заговаривает о маленькой дочери — еле сдерживает нахлынувшие слезы.

Мы поговорили с Аллой не о той ночи, когда произошли известные трагические события у ночного клуба “Гараж”, — о том, как она собирается жить дальше. С Расулом Мирзаевым или без него.

— Алла, какие чувства сейчас на душе?

— Как я могу себя чувствовать в такой ситуации? Любому нормальному человеку не будет хорошо. Морально очень тяжело после случившегося. А теперь добавим сюда все, что о нас пишут в прессе, повышенное внимание, грязь, оскорбления, угрозы в Интернете...

— От кого исходят виртуальные угрозы?

— Я не знаю, кто за ними стоит. Я не берусь утверждать, что к этому имеют отношения друзья Ивана. Это могут быть какие-то третьи лица, непонятно кто, которым вся эта ситуация на руку, которые хотят дальше раздувать шумиху вокруг этой истории. Все видно в социальных сетях. Любой человек может зайти и почитать жуткие комментарии в мой адрес и в адрес Расула.

— Почему вы не удалились из соцсетей?

— К сожалению, я не могу это сделать. Вскрыли все мои аккаунты, мой почтовый ящик. Я не могу ни пожаловаться администраторам сайтов, ни элементарно удалить свою страницу.

— Не хотите обратиться через нашу газету к людям, которые этим занимаются, что-то донести до них?

— Адекватный человек такого не напишет. Даже тот, кто настроен агрессивно и хочет, чтобы Расул понес самое суровое наказание. Обливают грязью не то что меня, а моего ребенка, всю мою семью. Язык не поворачивается повторять те страшные вещи, что я читала. Я считаю, что людям, которые это делают, совершенно бесполезно что-то объяснять. Сейчас я просто абстрагировалась от всего: ничего не читаю, новости не смотрю.

— Жизнь круто изменилась за один день?

— Я уже понимаю, что такой, как раньше, она не будет никогда. Я была обычным человеком, у меня была личная жизнь. А теперь ко мне пристальное внимание со всех сторон, причем связанное не с какими-то приятными событиями, а с трагедией. Это сильно усложняет и мою жизнь, и жизнь моих близких. Я хочу, чтобы все это поскорее закончилось, чтобы прекратились нападки в мой адрес. Есть показания, которые я дала следователю, я от них не отказываюсь. И дальше буду свидетелем по делу. Нужна я буду еще следствию или потом суду — я приду. Но никаких комментариев больше не даю. Бить себе в грудь и доказывать что-то журналистам, пытаясь поменять общественное мнение, я уже не буду. Я больше не верю СМИ: сначала пытаются влезть тебе в душу, а потом выходят какие-то непонятные газетные интервью, телевизионные сюжеты, где мои реплики смонтированы по слову. Пусть по данному вопросу разбирается следствие.

— Алла, вы присутствовали на боях Расула?

— Ни разу. И когда мы познакомились, я не знала, что он чемпион мира. Сейчас обсуждают, что я была с ним из-за титулов, из-за денег… О чем идет речь? Расул, как и я, простой человек, который ездил на метро. У него нет своего автомобиля, он не богат. Он спортсмен, который достиг определенных высот в своем деле. И для меня он прежде всего не чемпион мира, не Расул Мирзаев, а близкий дорогой человек.

— Как вы отнеслись к тому, что ваш молодой человек занимается боями без правил, когда все-таки узнали?

— Как я могла к этому относиться? Спорт — это вся его жизнь. Он живет тренировками, боями. Это очень хорошо, когда у человека есть стимул в жизни. И он прилагает немалые усилия, чтобы осуществить свою мечту. Там график тренировок очень жесткий, диета, режим. Далеко не каждый выдержит. Для меня лично это характеризовало его только с положительной стороны.

— Но ведь это очень травмоопасный вид спорта. Расула могли покалечить во время боя на ринге или он кого-то…

— Расул занимается не одним видом единоборств. Он занимается и самбо, и борьбой, и рукопашным боем. Много всего, я даже все не назову при желании, хотя он рассказывал мне. А его бои я смотрю только сейчас, на видео. Конечно, мне не будет приятно, если я увижу, что его бьют. И если бы сейчас все было хорошо, Расул был на свободе и проходил какой-то бой с его участием, я бы на него не пошла. Вообще любой вид спорта травмоопасен — возьмите, к примеру, лыжников или саночников. Расул свой выбор сделал, и сделал его задолго до встречи со мной. А я это принимаю.

— Алла, если последует самое суровое наказание для Расула, как представляете себе ваше будущее?

— Мы с Расулом не так давно в отношениях — всего месяц. Но для меня он уже родной человек. И я чувствую, что мне его уже не хватает. Тяжело. Говорить о том, что будет дальше, очень сложно. Если б мы могли знать, что произойдет в будущем, многое изменили бы в настоящем. Расскажи мне месяц назад, что сейчас в моей жизни будут иметь место такие события, я бы сказала, что такого просто не может быть. Сейчас я понимаю, что в нашей жизни никто ни от чего не застрахован. Может случиться все что угодно. Поэтому надо жить тем, что есть сейчас. Хочется надеяться на лучшее, надеяться, что и у меня, и у Расула все будет хорошо. А как оно будет на самом деле — я не знаю. Стараюсь об этом не думать и ничего не прогнозировать. Когда надеешься на что-то, а оно потом не сбывается, приходят разочарование и досада.

— На что вы готовы ради Расула? Говорят, что его первая жена приняла ислам ради него (правда, ее отец утверждает, что этого не было. — “МК”). Если вы с ним будете вместе в дальнейшем, как поступите?

— Человеческая жизнь непредсказуема. Вопрос веры — вопрос очень глубокий и щепетильный для каждого. Лично мое мнение: чтобы поменять веру, надо быть готовым к этому. Человек должен верить искренне и погрузиться в это сам, а не ради кого-то. Только тогда его можно назвать религиозным. И Расул как человек, который меня уважает, уважает и мое вероисповедание. Я знаю, что с его стороны не будет давления. Точно так же я уважаю его религию. Поэтому как будут развиваться дальше события, я не знаю.

— Алла, вы очень переживаете за свою дочку. Она знакома с Расулом?

— Любая нормальная мама в любой ситуации будет в первую очередь оберегать своего ребенка. Дети — это наше все. Сейчас я своего ребенка насколько могу, настолько пытаюсь оградить от происходящего, чтобы это никак не отразилось на ее жизни, на ее детской психике. Хотя девочка меня сейчас редко видит и очень скучает. Она не знакома с Расулом лично, потому что летом она была на отдыхе. Они должны были познакомиться буквально на днях — дочка только приехала. Но когда они теперь познакомятся — большой вопрос.

— Дочь не спрашивает, почему вы сейчас почти не бываете дома? Она уже в сознательном возрасте?

— Конечно, ей 4 года. Это сформировавшийся человек, который все адекватно оценивает и воспринимает. Дети — они как радары, очень хорошо улавливают эмоциональное состояние другого человека. Дочка чувствует мои переживания, я их не пыталась скрыть. Она скучает, спрашивает, когда я буду дома. Я ее успокаиваю, говорю, что все у нас хорошо будет, что мама пока просто занята…

между тем

Адвокат семьи Агафоновых, Игорь Трунов, сообщил, что прорабатывает возможность привлечения в качестве гражданского ответчика по делу Федерации самбо России. Как рассказал Трунов “МК”, федерация, которая готовила и опекала спортсмена, должна разделить ответственность за произошедшее и выплатить компенсацию в размере не менее 1 миллиона евро.

— Мы рассматриваем эту меру как один из способов профилактики подобных правонарушений, которые последнее время происходят все чаще. Федерации тесно связаны со спортсменами, и они могут потом в регрессном порядке взыскать с них потерянные деньги. Ведь такая норма действует в отношении чиновников: если они совершили преступление, то государство — их наниматель — будет за них платить потерпевшим. В отношении спортивных федераций этот вопрос не регламентирован, правоприменительной практики нет. Так что если нам не получится привлечь Федерацию самбо, то можно будет выходить с соответствующей законодательной инициативой. Надо понимать, что у федераций есть контракты со спортсменами, и они должны отвечать за действия своих подопечных. А то сейчас они в перерывах между выступлениями расслабляются по клубам, могут потреблять спиртное, наркотики. Опять же — в крови может быть допинг, анаболики. У любого человека это может вызвать неадекватное поведение, но не все могут причинить столько вреда.

В то же время защита Мирзаева продолжает настаивать на том, что по показаниям свидетелей и по записи видеокамеры видно, что удар был слабым и не мог принести серьезного вреда, а фатальную травму Агафонов получил, ударившись головой об асфальт. Подразумевается, что погибший мог быть сильно пьян или просто случайно потерять равновесие. Однако, оказывается, тренированный человек может “вырубить” неподготовленного и одним ударом.

— Такой удар обычно наносят основанием ладони под челюсть. Человек мгновенно теряет сознание и падает. Чем он ударится об землю, он, разумеется, контролировать не может, — пояснил источник “МК” в спецназе ГРУ. — Такое возможно, только если удар поставленный, отработанный. Считается, что при этом из-за резкого смещения нарушается работа вестибулярного аппарата, и человек “вырубается”.