Прорабу я поставил условие: чтоб никаких узбеков, таджиков и прочих неарийских народов на священной земле моей квартиры и духу не было. Прораб кисло усмехнулся, но сдался

Стены ломали молдаване. Крушили бойко, изобразив в квартире руины Сталинграда. Как сломали, так и пропали. Причем, на две недели. Рассвирепев, я потребовал бригаду исключительно славянских наций. Прораб вконец загрустил, но воля заказчика душила купюрами. На руины прибыли веселые ребята с сочным южнорусским говорком. И принялись таскать доски из угла в угол. Я подумал, что в этом вся соль славянской души: делать медленно, но на века. Чего и хочется при косметическом ремонте. Раздувшись от сладостных мечт, как индюк от кукурузы, я вернулся через неделю, ожидая найти готовые хоромы.

Вместо стен в обоях, зияли развалины пола, на нем горы, а на них – тело, обернутое шторой и перегаром. Тело было бригадиром. Блаженно улыбаясь, оно сообщило, что: «хлопчики притомились и денька два будут отдыхать». Найти следы, от чего же хлопчики так утомились, не удалось. Тут у меня снесло предохранители. Вызвав прораба, я потребовал работяг, невзирая на национальность, но чтоб работали. На следующий день в разгромленное жилище заглянули загорелые парни с печально-тихими лицами. Одного звали Бахрам, другого – Кувандик, что значит: радость. Осмотревшись, Бахрам и Радость вздохнули, переоделись и… стали работать. Причем сразу.

Через неделю квартиру было не узнать: она восставала на глазах. Не прошло двух месяцев, как была почти готовенькая. Все это время зорко следя за печальными парнями, я много чего заметил. У Радости на телефоне играла мелодия из «Служебного романа». Бахрам каждое утро начинал с бесплатной газеты, которую прочитывал от корки и до корки, шевеля губами. Работали они ровно с девяти до восемнадцати, как менеджеры. После работы мылись и переодевались в чистое. Не пили. Не мусорили. И ведь что обидно: хорошо штукатурили и шпаклевали. Как назло: ровно и чисто.

Думаете, мне попались идеальные гастарбайтеры? Самые обыкновенные. Не все так было хорошо. Они с напряжением понимали по-русски, говорить надо медленно и повторять по два раза. Они развели мух, потому, что готовили самые дешевые макароны с луком на плитке. Они часто жаловались на усталость и все пытались стрельнуть у меня тысчонку. Они пару раз пропали дня на два потому, что их замели в отделение. Они жаловались на холод и ветер, вспоминая, как хорошо дома. Но устраивать Радости и Бахраму погром, под лозунгом: «чемодан-вокзал-домой!», у меня бы язык не повернулся. Потому, что люди вкалывали. Зарабатывая копейки, которые им отстегивал прораб. И отсылали деньги домой. Они очень просили не выбрасывать старый шкафчик из ванны потому, что в нем зеркало, а на улицу выйти непричесанным неприлично, тем более в пыли. В Ураза-Байрам работали и на Курбан-Байрам работали. Я им говорю: «праздник, идите, отдыхайте». Радость смотрит печально и говорит: «работать надо». Тут я подумал: если бы не Радость с Бахрамом, у меня бы до сих пор стояли душевные славянские руины. Одни гордятся загадочной душой, заливая ее по горло, а другие вкалывают до седьмого пота. Вот и вся разница. А высылать их … Сначала начните у себя ремонт, а потом посмотрим, захотите вы их депортировать.

Мы меряем себя с Америкой – страной эмигрантов. Так почему бы России не признать себя раем для эмигрантов? Почему надо делать из тех, кто любит мелодию «Служебного романа», затаившихся врагов, запуганных, озлобленных и загнанных в угол, вместо того, чтобы сделать из них соотечественников? Не по паспорту, не по липовой прописке, купленной за взятку, а на самом деле, по-настоящему, по сути, то есть, по языку и культуре? Почему бы не сделать так, чтобы они гордились футболками с надписью «Россия», как мексиканцы носят футболки с буквами «USA», и рвали глотки за наших на футбольных трибунах, размахивая нашим флагом? Надо ведь совсем немного: не полицейской дубинкой по хребтине, а русским языком и культурой. В прямом смысле слова. Тогда нынешние дети мигрантов лет через десять, когда вырастут, будут говорить по-русски, как на родном языке, и будут считать себя россиянами, а не «понаехавшими чурками».

Если Россия, обнищавшая детьми, не станет плавильным котлом, а будет плескать в лицо кипятком, тем, кто хочет на нее работать, так ведь без кипятка совсем останемся. А потом и без котла. Невредно помечтать: вдруг, став раем для эмигрантов, и сами заживем, сделаем ремонт не только в своих квартирах, но и в стране? Вы скажите: «а как же рынки? Заполонили, пройти невозможно!». Как-нибудь дам рецепт, как на рынке вылечиться от ксенофобии. А с подонками же, что ножиком в подворотне тыкают, разговор должен быть быстрый, короткий и неотвратимый. Все ведь просто: трудяг – приручать, лентяев – гнать, бандитов – сажать. Было бы желание. Извините, если что…