Финчер продолжает своё грандиозное исследование границ жанрового кино, и каждый заход на эту поляну в итоге становится явлением знаковым, сколь бы спорными не казались те или иные его штудии отдельным представителям кинокритического сообщества. Знаковым не потому, что открывает какие-то доселе неведомые грани детектива про маньяка, политического триллера, фантастического боевика или производственной драмы, нет, всё это в той или иной степени уже было кем-то сказано, а временами было сказано в совершенно полной мере, просто по ту сторону океана. Знаковые потому, что особенная манера киновысказывания Финчера всегда сделает фильм чем-то особенным.

«Исчезнувшая» в этом смысле ничуть не выделяется из общего ряда. И «Прощай, детка, прощай» уже была, и даже, простите, «Голодные игры» вполне уже раскрыли картину воздействия на общественное восприятие современного телевидения, а уж про семейные неурядицы заметных фильмов выходит до полудюжины в год, не говоря уже о сериале «Хорошая жена», в котором есть всё вышеперечисленное уже шестой год подряд.

Но у Финчера этот компот из «детектива под давлением общественного мнения», социальной драмы, сатиры и беллетристического романа-автобиографии получается таким, простите за это слово, «серьёзным», что к моменту обнаружения содержимого сарая зритель, попав под невероятное обаяние финчеровской кинопрозы, уже готов на всё, что да, убил, расчленил и съел. Не обязательно в таком порядке.

Зрительницы в зале рыдают от того, какие их благоверные сво, а сами они ду, что потратили лучшие годы на таких козлов, и вообще уйду к маме, а ну как тоже маньяк и завтра с топором бросится? Зрители мужского полу, которых в зале больше, тоже сидят пришибленные, ощущая себя именно что теми самыми сво, и мысленно вспоминают, когда последний раз дарили цветы и вставали с дивана. На топорность американских ток-шоу нашим зрителям всё равно, у нас у самих зомбоящик не для скуки, так что этот рефрен скорее утомляет, но как финчеровский ответ «Доброй ночи и удачи» — тоже вполне сойдёт.

В общем, в зале стоит полное единение с происходящим на экране, пока Розамунд Пайк не перестаёт читать за кадром, внезапно обретая вместо образа эдакой великовозрастной Доллорес Гейз плоть и кровь, а заодно разрывая разом все так тщательно выстроенные Финчером шаблоны.

Буквально за пару минут фильм из драмы срывается в чёрную комедию, не то чтобы кто-то в кадре шутит или «падает смешно», а просто в зале начинают ржать. Финчер воленс-ноленс вынужден решительно деконструировать собственные построения, начиная с радикальной смены внешнего вида главгероини и заканчивая доставанием из-под полы Нила Патрика Харриса, с самого начала не покидавшего образа Барни Стинсона из «Вашей мамы».

Понятно, что без смеховой реакции такая резкая смена настроения в кадре обойтись не может, на что можно было бы возразить — вас предупреждали, что это сатира, а не драма, но как раз обычного зрителя (из опасения проспойлерить всё подряд) предупреждали не очень, а кто и догадывался — всё равно недоумевает, мы словно попадаем из одного фильма в совершенно другой, о существовании которого в первом фильме ни полнамёка, два раза мелькающий в кадре Стинсон не в счёт.

Впрочем, комедия действительно смешная, так что уже даже сам персонаж Аффлека не страдает, а как бы получает от всего происходящего своеобразное мазохистское удовольствие, по-прежнему чувствуя за собой какую-то фантомную вину. Какая уж тут драма, это под воздействием чар Бо Виллимона Финчер сумел удержать все подмигивания Фрэнка Андервуда в узде, не позволяя ему окончательно превращать политический триллер в «Хвост виляет собакой», тут же чувство меры автора и качество материала привели к гораздо менее сбалансированному результату.

В результате и в рамках комедии Финчеру удержать баланс не удалось, фильм, покачнувшись на кровавой сиесте, быстро вернулся к базовым позициям, разве что жертва тут обернулась домашним тираном, а главгерою досталась лишь минутка славы, когда он, подобно питону Каа, сумел через телек загипнотизировать мартышку в голове у благоверной.

Финал окончательно рассыпает весь этот карточный домик, оставляя нас с неприятным чувством, что нас (как и несчастного Ника Данна) только что обманули. Обещали одно, показали другое, потом показали третье, а потом так картинно развели руками, мол, это жизнь, детишечки, она коварная сука.

Финчер настолько увлёкся деконструированием собственных построений, что не оставил от фильма камня на камне, сделав его автопародией, изо всех сил укусившей собственный хвост. С кем он всю дорогу спорил, что хотел сказать? Загадка. В сухом остатке один лишь сюжет про бытовых маньяков, пусть и в юбке, каких немало знает история. На эпохальность и знаковость, увы, такое кино при всей тщательности исполнения уже претендовать не может.

Автор: Роман Корнеев