В самом деле, на человека, знающего классическую историю кино, редко какой из современных фильмов способен произвести сногсшибательное впечатление. Таких знатоков немало собралось в зале венецианского фестивального дворца на мировой премьере "Господина Никто". И это был редчайший случай, когда во время просмотра несколько раз раздавались громовые аплодисменты. Не оценить виртуозного качества режиссуры Жако ван Дормеля было просто невозможно.

Джаред Лето играет в этой картине главного героя по имени Немо Никто: он просыпается после искусственной комы в 2092 году, когда человечество решило проблему бессмертия. Немо 120 лет, и он последний смертный на Земле. Все остальные вокруг — вечно молодые клоны. И тогда Немо начинает отматывать сюжет своей жизни назад, искать те ее развилки, когда выбор пути (или судьба?) повел его в ту или иную сторону. Первый такой выбор Немо еще ребенком делает на вокзале под символическим названием Шанс: он должен решить, уедет ли с отцом в Канаду или останется с матерью в Англии.

Дальше разветвлений и вариантов жизни станет еще больше, тропинки судьбы будут ветвиться, двоиться, троиться. В воспоминаниях-фантазиях героя фигурируют три жизни и три женщины (Диана Крюгер, Сара Полли и Лин Дан Фам), то бишь три равно вероятных варианта судьбы. Умирающему Немо во что бы то ни стало надо понять, жил ли он правильно, тот ли путь, ту ли женщину, ту ли судьбу выбрал. Или — куда ни пойди, окольным путем придешь в то же самое, тебе предназначенное место.

Биография Жако ван Дормеля сама по себе сюжет для кино. Он чудом выжил после родовой травмы, с трудом получил школьный аттестат, но сумел сделать карьеру циркового клоуна, а потом кинорежиссера. Непростые жизненные обстоятельства развили в нем чуткое отношение к жизни и смерти, их ценности и смыслу. Его первый фильм "Тото-герой" рассказывает о Томасе и Альфреде, спасенных из горящего роддома: потом всю жизнь Томас объясняет свои несчастья тем, что его с Альфредом (отпрыском богатой семьи) перепутали, иначе говоря, украли судьбу.

"Тото-герой" в 1991 году получил "Золотую камеру" в Канне и еще много призов. А через четыре года Жако ван Дормель представил в том же Канне "Восьмой день" — тоже о двух вариантах судьбы, о двух героях, один из которых бизнесмен, а другой страдает синдромом Дауна, но кто из них более несчастен, трудно сказать. Тогда актерский приз был разделен между игравшими в этой картине Даниэлем Отеем и Паскалем Дюкуэнном. Сам ван Дормель, казалось, прочно вошел в каннскую номенклатуру. Однако его следующей большой работы пришлось ждать целых 13 лет: время, за которое вчерашних баловней судьбы напрочь забывают. А появившись, "Господин Никто" — первый англоязычный фильм ван Дормеля, над которым он работал девять лет, бюджет которого составил почти полсотни миллионов долларов, — был отвергнут Каннским фестивалем, в Венеции после триумфального показа разруган критикой и награжден утешительным призом "За техническое совершенство", а после фестиваля в Торонто так и не попал на американский рынок.

Он стал фильмом-призраком, который фанаты называют самым удивительным авангардистским и эзотерическим фильмом в истории кино. Если это и преувеличение, то простительное. "Господин Никто" действительно нечто уникальное. Он приводит в состояние крайнего раздражения тупоголовых критиков отсутствием "сюжетной машинерии" — хотя бы в том варианте, который демонстрируют вымученные сценарии Чарли Кауфмана или сконструированные притчи Алехандро Гонсалеса Иньярриту с их банальным "эффектом бабочки". Ван Дормеля пытаются поместить где-то между ранними фильмами Алена Рене и поздними Дэвида Линча, спектаклями Робера Лепажа и романами Марселя Пруста (с его теорией заменяемости объекта любви), но все равно он никуда не укладывается. Нигде, никто, никогда ничего такого не делал.

Это кино — праздник для глаз и для ума. Его визуальная насыщенность и изобретательность спецэффектов сопоставимы с "Аватаром". Смесь научной фантастики (картины жизни на Марсе), социальной сатиры (клон Пэрис Хилтон с вживленным в щеку микрофоном), любовного и интеллектуального романов и цитат из Кассаветеса поражает своей смелостью. Актерская игра даже больших звезд не вписывается в голливудские каноны: она гораздо более чувственна и лишена ложной аффектации. Это фильм — лента Мебиуса, которая разворачивает перед нами континуум жизни под музыку Эрика Сати и брата режиссера, Пьера ван Дормеля, не дожившего до премьеры,— еще один проигранный вариант судьбы.