Сегодня ведущие кинокритики мира аплодируют иконе зрительского кино Стивену Спилбергу, председателю жюри, принявшему трудное, но оправданное, и бескомпромиссное решение. «Золотая Пальма» отдана «Жизни Адель», новаторскому, самому чувственному, шокирующему и незабываемому фильму Каннской программы. Картину показали ближе к финалу, и сделалось очевидным, что у нее нет конкурентов. Оставалось лишь угадывать: решиться ли Спилберг поощрить столь одиозную работу. Но не слушайте завзятых ортодоксов, художественная картина Абделатифа Кешиша, хотя и повествует о любви двух девушек, начисто лишена привкуса порнографии, подглядывания в замочную скважину, душка порочности как в фильмах Катрин Брейя.
При этом да — в фильме есть и выстроенные живописно, фраппирующие постельные сцены (одна из них длится радикально долго и снята максимально честно). Но не муссирование однополой любви в основе сюжета. Главное достижение Кешиша в том, что историю «нетрадиционной связи» он рассказывает просто как историю любви, в которой язык тела так же важен, как язык слов. Историю любви, которую может разрушить несовпадение социальных миров. Кешиш не уводит действие на привычную колею «отстаивания прав», противостояние консервативному миру. Хотя где-то на втором плане все это есть, как есть в фильме насыщенная социальными проблемами жизнь сегодняшней Франции.
Есть ироническое сопоставление разных слоев: бюргерского сознания родителей юной Адели и родителей ее взрослой подруги художницы с синими волосами — представителей богемы. В одном доме едят исключительно питательные спагетти-болонезе, в другом — устрицы с шампанским. В одном девушкам желают как можно скорей найти карьерного мужа и заняться делом, в другом цитируют Сартра. Новаторство режиссера в том, насколько документально существуют актрисы. Звезда современного французского кино Леа Сейду в роли синеволосой искусительницы и главное открытие Каннского кинофестиваля Адель Эксаршопулос, чье имя и стало именем героини.
Камера влюблена в Адель, она не может оторваться от ее обыденного простодушного существования, дыхания; того, как она ест, спит, плачет, смеется, любит, болтает с одноклассницами, занимается с детьми в детском саду. И если камера с помощью хитроумного монтажа переключает внимание, то лишь за тем, чтобы проследить за взглядом Адели и увидеть мир ее глазами. В конце концов и зритель, загипнотизированный нескончаемым сверхкрупными планами, влюбляется в это детское лицо с пухлыми губами, влюбляется в Адель. Готов следить за ее будничной жизнью, за ее взрослением, как следят за речным потоком, за прихотливыми изгибами пламени.
Пятый и безусловно лучший фильм Кешиша наполнен воздухом современной Франции. Кстати, Каннская программа отчасти стала иллюстрацией официального разрешения во Франции однополых браков (Закон подписан Франсуа Олландом 18 мая). Думаю, подобная картина и могла появиться только в «стране Сезанна и пармезана», стране, молящейся богу любви.
Среди характерных моментов нынешнего фестиваля — игра со стереотипами, неожиданные авторские новации, как вариации на темы устоявшихся жанров. «Жизнь Адели» снята по популярному во Франции комиксу «Синий — самый теплый цвет». Джармуш в «Выживут только любовники» играет в поддавки с вампирским романом, Корэ-эда Хирокадзу — превращает в «Каков отец, таков и сын» сериальные штамп о подмене младенцев в магнетическое исследование нематериальной территории чувств, на которой и обретается подлинное родство (Специальный приз жюри)
Лузеры рулят
Не знаю, насколько затянувшийся мировой кризис влияет на замыслы художников, но самым частым гостем на Каннском экране оказался аутсайдер, лузер. В центре всех четырех новел фильма «Прикосновение греха» Чжан Ке Цзя (Приз за лучший сценарий) — проигравшие жизнь. Поднебесная столь стремительно взлетает из феодальной архаики в индустриальное будущее, что ей некогда обращать внимание на летящие во все стороны «щепки» отдельных судеб, рвущиеся человеческие связи, стертые с лица земли деревни с их укладом.
Единственным выходом из круга нерешаемых проблем для всех героев фильма оказывается смерть или убийство. В центр своего камерного блюзового роуд-муви «Внутри Льюина Дэвиса» (Гран-при жюри) братья Коэны ставят талантливого музыканта, который никогда не пробьется к популярности как у Боба Дилана. Но и у Дэвиса есть выбор. Остаться собой или ради успеха, пожертвовать собственным стилем, предать талант (как говорят в фильме Джармуша: «Она слишком талантлива для того, чтобы прославиться»). Коэны уважают выбор своего героя.
В мексиканском «Хели» буквально все персонажи оказываются проигравшими, жертвами мира насилия, узаконившего собственные «неконституционные» правила в стране, когда даже полиция не может ни защитить, ни остановить машину наркотраффика (режиссер фильм Амат Эскаланте назван лучшим в профессии). В черно-белой трагикомедии «Небраска» Александра Пейна престарелый отец вынуждает занятого сына отправиться в дальнее путешествие — старик надеется получить выигрыш в лотерею. Вместо миллиона Вуди Грант (сыгравший его Брюс Дерн удостоен приза за Лучшую мужскую роль) получит бейсболку с надписью «Победитель». А въевшаяся в поры каждого американца история успеха вывернется наизнанку.
Увы, священные чудовища, мега-режиссеры становятся достоянием истории. Об этом напомнила «Великая красота» Паоло Сорретинино: посвященная Феллини и открыто цитирующая кинотитанов. Пожалуй, из всей конкурсной программы лишь Джима Джармуша можно отнести к «священным коровам», которых некогда так пестовал главный форум мира.
Из Танжера… в Танжер
Новый фильм Джармуша «Выживут только любовники» назначили последним в программе, понятно, почему. Фильм не без иронии подводит предварительные итоги развития мировой культуры (будет ли она развиваться дальше – большой вопрос). Это крайне медленное, медитативное полистилистическое погружение в жизнь вампиров-интеллектуалов Адама и Евы (Том Хиддлстоун и Тильда Суинтон). Готический облик Адама списан с рок-музыканта Джека Уайта, дом которого Адам покажет Еве, примчавшейся к любимому в Детройт из Танжера, чтобы в финале увезти его в Танжер.
Вся их жизнь — кружение виниловой пластинки, под которую они готовы заниматься «вечной любовью» и пить кровь. Вампиры-«вегетарианцы», живущие уже столетья, давно не убивают людей (кровь достают из-под полы в аптеке, пьют ее из тонкого стекла или едят в виде мороженого), но главное их питание — хаотичная энергия культуры. Миссия вампиров — защитить истинные ценности от варварских зомби, распространяющих вирус инквизиции во все века, травящих Галилея, Пифагора, Фибоначчи, Теслу. Для библиофилки Евы и верующего в музыку Адама (некогда именно он подсказал Шуберту его лучшие темы, сейчас он собирает старинные гитары, и осознает, что последнее пристанище культуры — рок) сами творцы и их творения равно сосуществуют.
С Байроном Адам играл в шашки, Шекспир и Марло составляют его «дружеский кружок», в который вхож и учитель Стивен Дедал из «Улисса». «Отпуск без конца» вечноживущих любовников — восхитительно бесцельное и осмысленное путешествие на сдувающемся воздушном шаре умирающей культуры. Интеллектуальная арабеска Джармуша, в чем-то перекликающаяся недавними «Святыми моторами» Каракса, — подлинное интеллектуальное удовольствие.
К примеру, в фильме мерцает связь с грандиозной английской эпопеей Набокова «Ада» (вспомним, что Джармуш — бакалавр по английской литературе). И у Джармуша, и у Набокова любовная страсть связана с библиофильской. И Набоков, и Джармуш — чистые синестэтики. Для них сигналы, поступающие из разных интеллектуальных зон смешиваются на чувственном уровне. В финале Адам и Ева увидят влюбленных на скамейке, переглянувшись, подойдут и подарят с «вампирским поцелуем» шанс на вечную жизнь еще одной паре любовников.
Джармуш, как и Соррентино, не получил наград жюри. Но его кино давно уже не нуждается в поощрении, а его поклонники во всем мире с неостывающим ожиданием ждут очередного экстатического пиршества. И они не будут разочарованы.
Лариса Малюкова
