Международное энергетическое агентство опубликовало отчёт, из которого следует, что в 2022 г. альтернативная энергетика получила выгоду от топливного кризиса.

Благодаря ему ускорилось строительство возобновляемых источников энергии. Общий рост таких мощностей во всём мире удвоится в ближайшие 5 лет, обогнав по выработке угольные электростанции, сказано в отчёте.

Однако климатолог, доктор физ.-мат. наук Сергей Гулёв, возглавляющий лабораторию взаимодействия океана и атмосферы и мониторинга климатических изменений Института океанологии им. Ширшова РАН, считает, что к таким прогнозам надо относиться осторожно.

Расчёты стали шоком

– Сергей Константинович, возможны ли какие-то неприятные сюрпризы от возобновляемых источников энергии, о которых при их разработке учёные даже не подозревают?

– Конечно! Вот пример. Мы сделали с французами совместную работу. Есть такая идея – использовать энергию постоянных течений океана. Вставить блок турбин, допустим, в Гольф­стрим – они будут крутиться и вырабатывать электричество. Мы провели эксперимент и расчёты, в результате выяснилось: если вы ставите небольшую турбину, и от неё на берег идёт провод, который питает маяк, то технология работает. Но если вы хотите таким способом добывать энергию не только для маяка, а, например, для небольшого города, то вам придётся ставить в море настолько крупные конструкции, что течение начнёт отворачивать в сторону и, как следствие, просто перестанет течь через ваши турбины. То, ради чего вы всё это затевали, не будет работать. Для меня эти расчёты стали шоком.

Или возьмём солнечную энергетику. Если вы поставите много солнечных панелей в пустыне, то будете гарантированно получать электроэнергию, но при этом резко уменьшите отражающую способность песков. А это уже вмешательство в климатическую систему Земли. К каким последствиям оно приведёт, неизвестно.

– В этом году Европа расконсервировала угольные электростанции, а Германия по выбросам СО₂ уже опередила ЮАР и Индию. При этом они вовсю развивают «зелёную» энергетику. Парадокс?

– Европейцы вынуждены искать альтернативу российским углеводородам, что им ещё остаётся? Но перспективы «зелёной» энергетики надо тщательно считать. Даже для ветро­энергетики, которая в Европе даёт проценты от общего объёма электрогенерации для ряда стран, это сделано не всегда очень точно. Там есть куча нюансов. Нельзя ветрогенераторы ставить близко друг к другу, иначе они начинают влиять на атмосферные процессы, создавая локальные микроциркуляции – грубо говоря, через завихрения. Да и ветер дует не всегда, он меняется и в течение дня, и в течение сезона, и от года к году. Поэтому долгосрочную ставку на ветровую энергию можно делать только для очень небольшого количества регионов, да и то после детальных расчётов.

– Раз вы упомянули Гольф­стрим, не могу не спросить: может ли он остановиться? Много исследований этому посвящено.

– Гольфстрим то замедляется, то ускоряется. Но даже в самых экстремальных модельных расчётах он не может остановиться, т. к. является фундаментальным компонентом глобальной океанической циркуляции.

Когда учёные говорят о блокировании Гольфстрима, они имеют в виду не остановку, а то, что течение смещается и вода севернее его перестаёт опускаться на прежние глубины. Это действительно происходит в периоды опреснения вод в северной Атлантике. В результате обратный поток формируется на меньших глубинах, меняется циркуляция, но это происходит не так быстро, как показано, например, в климатическом блокбастере «Послезавтра». Там буквально за неделю блокируется океаническая циркуляция, резко понижается температура, и Нью-Йорк покрывается толстым слоем льда. На самом деле ослабление Гольфстрима на 20% даже за 100 лет было бы очень быстрым изменением – такого в истории никогда не случалось.

– Но Европа ведь покрывалась льдом? И оттаяла всего 11 тыс. лет назад.

– Это происходило на длительных периодах времени. Если какой-то палеогеолог рассуждает о наступающей эпохе оледенения, он имеет в виду, что это случится через десятки тысяч лет, а не с 1 января следую­щего года!

А мы пойдём на север

– Принято считать, что России потепление климата идёт на пользу. Согласны?

– Очень опасно думать, что нам от глобального потепления будет исключительно хорошо: мол, в Мурманске начнут расти помидоры, а в Москве станет тепло, как в Сочи.

Всё гораздо сложнее. Из-за потепления климат становится более «нервным», растёт число экстремальных событий: засух, наводнений, ураганов. Необходимо в масштабах страны перестраивать сельское хозяйство, а оно к этому, прямо скажем, не готово. Есть проблема с распространением на север бактерий и вирусов, вызывающих болезни, не характерные для наших широт. Раньше ими болели жители Африки, а через 10–20 лет будем болеть и мы.

– Зато есть выгода от таяния арктических льдов. Подсчитано, что круглогодичная навигация по Северному морскому пути позволит к 2030 г. увеличить грузопоток до 150 млн т.

– У нас там уже большая загруженность, правда, в основном каботажными (прибрежными) перевозками. Длинных проводок очень мало. Однако к 2050 г. Северный морской путь действительно станет равноправной торговой артерией. Будет меньше льда, навигационный период увеличится с 80–100 суток до 150, а может, и 180.

Но Севморпуть несёт и свои риски, которые, как мне кажется, пока не учитываются. Там высокая штормовая активность, ветра, обледенение. Значит, грузы надо упаковывать иначе, чем при перевозке через юг. И нет никакой гарантии, что страховые риски будут дешевле, чем на южной проводке.

Чтобы плыть через арктические моря, нужна обслуживающая инфраструктура на берегу. Она там осталась с советских времён, но находится в очень плохом состоянии – вечная мерзлота тает, и причальные сооружения разрушаются. Получается, что мы строим новые ледоколы, а про инфраструктуру забыли. Это то же самое, что строить новую дорогу, но забыть про заправки, освещение и сервисные центры вдоль неё.