Принято считать, что собственный легковой автомобиль в Советском Союзе в тридцатые годы могли позволить себе лишь единицы избранных, таких как «буревестник революции» Максим Горький, у которого к собственному «Линкольну» прилагался еще и особняк на улице Качалова, дача и прочие номенклатурные блага. Или шахтер Алексей Стаханов – живой символ ударного труда, получивший в подарок ГАЗ-М1. Или актриса Любовь Орлова, щеголявшая своим американским «Бьюиком». Остальные же довольствовались автобусом, трамваем, троллейбусом и Метрополитеном имени Кагановича.

В тридцатые годы с автомобилями вышел такой парадокс: магазинов, где они продавались, в стране не существовало, но автомобиль купить было можно. Для этого требовалось написать прошение на имя Молотова или Микояна в Управление делами Совета народных комиссаров – так в те годы называлось советское правительство, получить там разрешение на покупку и оплатить его стоимость: 9,5 тысячи рублей за ГАЗ-М1 или 27 тысяч за ЗИС-101. Поскольку желающих было много, а самих автомобилей мало, то и разрешения давали не всем, а только тем, кому считали нужным.

В тридцатые годы с автомобилями вышел такой парадокс: магазинов, где они продавались, в стране не существовало, но автомобиль купить было можно. Для этого требовалось написать прошение на имя Молотова или Микояна в Управление делами Совета народных комиссаров – так в те годы называлось советское правительство, получить там разрешение на покупку и оплатить его стоимость: 9,5 тысячи рублей за ГАЗ-М1 или 27 тысяч за ЗИС-101. Поскольку желающих было много, а самих автомобилей мало, то и разрешения давали не всем, а только тем, кому считали нужным.

Таким вот образом «по разрешению Совнаркома» приобрели себе ГАЗ-М1 скрипачи Давид Ойстрах и Миша Фихтенгольц, певец Леонид Утесов, шахматист Михаил Ботвинник, актер Михаил Жаров, писатель Корней Чуковский, режиссер Григорий Козинцев и многие другие знаменитости, орденоносцы, стахановцы и ударники труда. Драматург Константин Тренев и писатель Алексей Толстой предпочли иномарки, как и режиссер Григорий Александров и актриса Любовь Орлова. Впрочем, самой звездной паре СССР вскоре надоел купленный у работавшего в Москве американца подержанный «Бьюик», и они обратились с просьбой продать им фаэтон ГАЗ-11-40, на котором героиня Орловой парила над Москвой в фильме «Светлый путь», но им отказали.

Постоянное пользование автомашиной

В папках с надписью «Управление делами Совнаркома Союза ССР» прошения попадаются разные. Так, участник Гражданской войны в Испании, Герой Советского Союза комкор Пумпур попросил вместо выделенного ему в личное пользование ЗИС-101 более дешевый ГАЗ-М1 из-за невозможности оплатить 27 тысяч рублей за «сто первый». Но на его просьбу наложили резолюцию «Отклонить». Драматург Николай Погодин, наоборот, сначала купил «Эмку», а потом поменял ее на ЗИС-101. В 1940 году он ходатайствовал о выделении новой резины для «сто первого» размером 7,50 на 17 дюймов: «Вынужден обратиться с этой просьбой потому, что имеющиеся на машине покрышки пришли в такое состояние, что ездить стало рискованно. Пробовал вулканизировать, но из этого уже ничего не получается», – писал в правительство автор театральных пьес о Ленине. И покрышки, как и сами машины, тоже надо было просить выделить для продажи.

Летчик Михаил Громов просил вместо пришедшего в негодность «Шевроле» разрешение «на отпуск за наличный расчет» ГАЗ-М1, но получил отказ. Остался без «Эмки» и карикатурист из «Крокодила» Константин Ротов, написавший «челобитную» почему-то не Молотову или Микояну, а прокурору Вышинскому. Это было в августе 1939 года, а в июне 1940-го Ротову было уже не до личной автомашины: его арестовали и в ведомство Вышинского он писал уже другие прошения.

Кинорежиссеру Эйзенштейну одну за другой дали две «Эмки»: когда первая пришла в негодность, ему выделили новую. Когда писатель-орденоносец Всеволод Вишневский разбил свою «Эмку», правительство тут же предоставило ему новую. «Его общественно-творческая работа требует постоянного пользования автомашиной», – написал на ходатайстве Вишневского секретарь Союза писателей Александр Фадеев.

Но не всем везло. Остались без автомобилей композитор Никита Богословский, которому последовательно отказали сначала Молотов, а потом Микоян, и поэт Сергей Михалков. Будущий автор гимна СССР разрешением на покупку «Эмки» разжился, но вот машины ему не досталось – на тот момент ее просто не было в наличии. Другой обласканный властью поэт – Василий Лебедев-Кумач – необходимую бумагу на ГАЗ-М1 получил, а вот за ожидающим его автомобилем так и не пришел.

Машины иногда дарили за особо выдающиеся заслуги, при этом их стоимость возмещалась заводам-изготовителям из бюджета соответствующего наркомата, а если дарило само правительство, то из средств хозуправления Совнаркома. Именно таким образом получили по ЗИС-101 авиаконструктор Александр Яковлев и летчик-испытатель Юлиан Пионтковский – оба согласно постановлению Совнаркома № 553 от 27 апреля 1939 года.

Но чаще премировали не автомобилями, а так называемыми автообязательствами. Фактически наградой за ударный труд становилось разрешение купить машину за свои кровные, заработанные этим самым трудом. Но и здесь не все было гладко. В феврале 1940 года помощник начальника политотдела по комсомольской работе Макушинского зерносовхоза Челябинской области товарищ Евсельев написал гневное письмо Сталину о том, что он еще в 1934 году был премирован таким «автообязательством» за работу на Челябинском тракторном заводе, полностью его оплатил, но машину – это был еще фаэтон ГАЗ-А – так и не получил. Из секретариата Сталина письмо переслали в Совнарком, где на нем начертали резолюцию: «Удовлетворить ходатайство т. Евсельева не представляется возможным».

Получить деньгами

Превратиться из простого советского гражданина в автовладельца тогда можно было и благодаря счастливому случаю – выигрышу в лотерею Осоавиахима. Так для краткости именовалось Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству – предшественник более знакомого поколению советских людей ДОСААФа. Общество не только раздавало значки «Ворошиловский стрелок» и «Готов к труду и обороне СССР», но и проводило лотереи, где желанными призами были ЗИС-101 и ГАЗ-М1. Помните речь Глеба Жеглова про Федю Мельникова: «А он по лотерее перед самой войной выиграл легковой автомобиль ЗИС-101, цена двадцать семь тысяч»?

Вот только чтобы стать обладателем автомобиля благодаря Осоавиахиму, надо было быть вдвойне везучим: сначала выиграть его, а потом еще исхитриться получить, проявив упорство и настойчивость.

При централизованном распределении автомобилей «Эмок» и ЗИСов для Осоавиахима почему-то всегда не хватало. 16 декабря 1940 года председатель Центральной секции Осоавиахима генерал-майор авиации Кобелев сообщал главе правительства Молотову: «Согласно расписания выигрышей, утвержденному Совнаркомом Союза ССР, по XIII лотерее Осоавиахима в октябре 1939 года в числе других выигрышей была разыграна одна легковая машина ЗИС-101 и десять машин М-1. Несмотря на неоднократные обращения на протяжении 1940 г. в Экономсовет, нам до сих пор на оплату выигрышей по XIII лотерее ни одной машины не выделили. За счет остатка трех машин М-1 от XII лотереи мы удовлетворили из 10-ти человек, выигравших М-1, только трех человек. После длительной переписки из оставшихся 7 человек – пять человек согласились получить свои выигрыши деньгами; три билетодержателя, выигравшие автомашины, отказались получить выигрыш деньгами и требуют выдачи им обещанных автомашин». Этими тремя героями оказались кассир Джурунского овцесовхоза Актюбинской области Тулемисов, гражданка Карашаева из Нальчика и гражданин Некоркин из Магадана.

Когда Кобелев писал Молотову письмо, то уже шло распределение призов по ХIV лотерее, где разыгрывались четыре ЗИС-101 и восемнадцать ГАЗ-М1. К 10 декабря в Осоавиахим обратились девять счастливчиков, из них только четверо согласились «взять деньгами», остальные настаивали на получении автомобилей, которых в Осоавиахиме не было. Кобелев просил у Молотова десять ГАЗ-М1 и два ЗИС-101, но Совнарком решил только «предусмотреть выделение автомашин в 1 кв. 1941 года». Именно в эту ХIV лотерею и должен был выиграть свой «сто первый» придуманный Вайнерами Федя Мельников. Кстати, «перед самой войной» ЗИС-101 стоил уже не 27 тысяч, а значительно больше.

Все указанные изменения

Одна из примет сталинской эпохи – ежегодное снижение цен в послевоенное время. Но если после войны цены на автомобили понижались – например, на «Москвич» с десяти до девяти тысяч рублей, – то до войны они только росли, как это было в случае с ЗИС-101.

Лимузин ЗИС-101 хоть и считался красой и гордостью советского автопрома и стоил 27 тысяч рублей, но по качеству такой цене точно не соответствовал. Признать это пришлось на государственном уровне постановлением Совнаркома от 14 августа 1940 года, гласившим следующее: «Отметить наличие большого количества дефектов в легковых автомобилях ЗИС-101, выпускаемых заводом им. Сталина Наркомсредмаша, в частности: сильный запах бензина в кузове, шум коробки скоростей, стук двигателя и повышенный расход бензина, скрип кузова, биение руля, частая поломка рессор и жесткость подвешивания, быстрый выход из строя электрочасов, бензоуказателей, стеклоочистителей и т.д.».

За исправление всех дефектов и незначительную модернизацию ЗИС-101 в итоге должен был заплатить конечный потребитель. 5 июля 1940 года народный комиссар среднего машиностроения Иван Алексеевич Лихачев направил в Совнарком докладную записку с аргументацией такого решения: «Все указанные изменения конструкции автомашины ЗИС-101 и последнее повышение цен на цветные металлы резко повышают себестоимость машины и делают ее убыточной при действующей отпускной цене в размере 27 000 рублей. В связи с этим НКСМ просит повысить отпускную цену на модернизированную легковую автомашину ЗИС-101 до 31 000 рублей. Аналогичному изменению будет подвергнута также конструкция легковой автомашины, изготовляемой ГАЗ’ом марки М-1 до 12 000 р. на модернизированной модели».

Из Совнаркома записку Лихачева спустили в Госплан, но там с этим вопросом не торопились и начали рассматривать его только в январе 1941 года.

В итоге решили, что цену на ГАЗ-М1 повышать не следует: отчетная себестоимость за 1940 год при выпуске 2408 экземпляров равнялась 8856 рублям, а плановая на 1941 год должна была составить 8750 рублей. При такой себестоимости и с учетом 2 процентов налога с оборота (это такой сталинский НДС) действовавшая на тот момент отпускная цена 9500 рублей обеспечивала 6,4 процента рентабельности.

С лимузином ЗИС-101 вышло по-другому. При подсчете оказалось, что предлагаемая Лихачевым цена обеспечит лишь безубыточность производства, так как прибыль в размере 0,7 процента серьезной считать не стоит. Поэтому для обеспечения рентабельности на уровне пяти процентов отпускную цену на «сто первый» решили повысить с 27 тысяч до 32,5 тысячи рублей.

Планы Госплана

В 1940 году ассортимент советских легковых автомобилей расширился: к уже выпускаемым ЗИС-101 и ГАЗ-М1 добавился малолитражный КИМ-10, о необходимости производства которого говорили уже много лет. Узнав о появлении КИМ-10, многие представители советской элиты пожелали его заполучить и забросали Совнарком своими прошениями. Молотову писали балерина Наталия Дудинская, композитор Дмитрий Покрасс, кинодраматург Алексей Каплер, артист цирка Эмиль Ренард-Кио, летчик Николай Каманин, солистка Большого театра Валерия Барсова, режиссер Иван Пырьев и актриса Марина Ладынина. Последние просили одну машину на двоих, так как были мужем и женой. Даже Алексей Стаханов, получивший до этого ГАЗ-М1, а затем и ЗИС-101, ходатайствовал о выделении ему еще и КИМ-10, но не разрешили: автомобиль тогда давали один и «в одни руки». И вновь попытать счастья стать владельцем, на этот раз малолитражки, решил Сергей Михалков.

Но запуск в производство «первой советской малолитражки» – так в газетах гордо называли КИМ-10, забыв про неудачный НАМИ-1 конца двадцатых годов, – оказался проблемным. Иосифу Сталину не понравился двухдверный кузов, поэтому его пришлось переделывать в четырехдверный, но из готовых комплектов все же начали собирать КИМ-10 с двумя дверьми. Поскольку двухдверный КИМ-10 считался временным вариантом, то и отпускную цену на него установили временную, в размере 8 тысяч рублей. Эту сумму установили очень просто: Народный комиссариат среднего машиностроения решил, что цена КИМ-10 должна составлять 80 процентов от цены ГАЗ-М1, составлявшей 9,5 тысячи рублей.

Плановая себестоимость малолитражки на 1941 год определялась в размере 17 623 рублей, но реальность превзошла все прожекты экономистов из Госплана и Наркомсредмаша. План по себестоимости КИМ-10 завод перевыполнил в самом худшем смысле этого выражения: изготовление одного автомобиля обходилось в 59 тысяч рублей! За февраль и март 1941 года завод произвел всего 100 экземпляров КИМ-10 – такой небольшой тираж закономерно превращал задуманную как массовую малолитражку в штучный и дорогой товар.

Временную цену на КИМ-10 в размере 8 тысяч рублей НКСМ утвердил сроком до 1 января 1942 года, когда планировалось доделать четырехдверный вариант и начать его действительно массовое производство. Надо ли говорить, что все эти планы пошли прахом.

С полным запасом горючего

После 22 июня 1941 года государство и некоторые частные автовладельцы вновь вступили в товарно-денежные отношения, но уже в обратном направлении. Легковые машины объявлялись мобилизованными, поэтому их требовалось сдать в военкомат, обязательно взять там расписку, а уже по ней получить в сберегательной кассе деньги. Автомобиль надо было сдать «с полным запасом горючего и автола, запчастями и инструментом и в полном агрегатном сборе», как указывалось в повестке из военкомата. Стоимость при этом оставалась прежней: например, за «Эмку» выплачивали те же 9,5 тысячи рублей.

Но такой порядок соблюдался не везде, и военкомат мог забрать машину без компенсации ее стоимости – об этом говорят многочисленные прошения, поступавшие в Совнарком с 1944 года, когда легковые автомобили вновь начали распределять среди частников. Здесь главное было сохранить расписку из военкомата, которая при повторном обращении давала право на получение другого автомобиля: это могла быть как прошедшая капремонт довоенная «Эмка», так и новый ГАЗ-11-73, но чаще всего – что-то из немецких трофеев. Как говорят в таких случаях, история пошла по второму кругу.

Иван Баранцев