Все знают, кто такие хакеры. Сейчас для большинства это слово звучит почти как «преступники». Но так было не всегда. И ныне изначальный смысл термина «хакер» понемногу возвращается. Желательно понимать, почему это важно

Во все времена всякая власть с опаской и подозрением относилась к компетентным людям, хорошо знающим свое дело, а потому имеющим тенденцию к самостоятельному мышлению и независимым суждениям. В древности это было свойственно шаманам и магам, с наступлением же эры высоких технологий обостренное раздражение властей стали вызывать так называемые «хакеры».

Сейчас уже никто, наверное, и не скажет, в какой момент к термину «хакер» прирос криминальный смысл. Обычно в этом принято винить поверхностных журналистов и киношников, не способных провести грань между пытливым исследователем-профессионалом и каким-нибудь кракером. То есть безответственным или злонамеренным негодяем, использующим чужие результаты в собственных корыстных интересах.

Для понимающих людей, уважающих изначальный смысл термина, под хакингом обычно понимается процесс проникновения в суть той или иной вещи. Конечный результат процесса – понимание того, «как это работает», что зачастую сопровождается дельными предложениями по улучшению работы. Давно отчеканенная формула «хакеры построили Интернет» в данном контексте – вовсе не преувеличение, а просто констатация факта.

В структурах же, обладающих властью и влиянием (будь то государства или мегакорпорации) понимание хакинга совершенно иное. Хакеров здесь принято воспринимать нормально лишь в том случае, если они работают непосредственно на тебя.

Для всех же прочих «дюже умных» либо уже принята, либо находится в стадии (обычно тайной) подготовки куча драконовских законов. В которых как серьезные уголовные преступления трактуются не только обычные приемы компьютерного хакинга, но даже эксплуатация программ и сервисов с нарушением правил, установленных поставщиком.

Именно по этой причине за компьютерные преступления в судах США ныне выносят несоразмерно суровые приговоры со сроками заключения, намного превышающими наказания за умышленные убийства. А правовая картина в целом пестрит совершенно абсурдными ситуациями.

Типа того, что студент, тихо проникший в сеть колледжа и немного помудривший там над базой данных с оценками, ныне может запросто получить пять лет тюрьмы. А вот если бы он пришел в колледж с кувалдой и просто разгромил серверное оборудование в хлам, то получил бы за свое хулиганство от силы год...

Вряд ли надо объяснять, что налицо совершенно ненормальное положение дел, свидетельствующее о больших проблемах, имеющихся у властей и публики с пониманием не только природы хакинга, но и степени его социальной опасности. К счастью, однако, именно в настоящее время все более отчетливо начали проявляться признаки оздоровления ситуации.

Когда не только обычные люди, но и даже политики в госструктурах понемногу начинают воспринимать и хакеров, и их значение для общества в корне иначе. Однако процесс этот идет весьма непросто и противоречиво, так что по каждому из отдельных эпизодов сразу и не поймешь, как происходящее воспринимать.

И дабы ясности тут стало больше, полезно рассматривать последние события на общем культурологическом фоне, так сказать. Привлекая известные примеры из мифологии, литературы и истории. А в качестве структурирующего принципа взять известное эссе Хорхе Луиса Борхеса «Четыре цикла».

В этой совсем небольшой по форме, но очень глубокой по мыслям работе Борхес выделил четыре главных, архетипических сюжета, которые с древнейших времен и до наших дней пронизывают всю мировую культуру, повторяясь в самых разнообразных вариациях.

Историй всего четыре... И сколько бы времени нам, как человечеству, ни осталось на этой планете, мы будем пересказывать их – в том или ином виде.

Самоубийство бога

В наши нервные времена, увы, вольнодумные рассуждения о боге вновь стали темой весьма опасной. Сулящей, как известно, если и не покушение со стороны каких-нибудь религиозных фанатиков, то по меньшей мере привлечение к суду «за разжигание межрелигиозной розни». Поэтому в данной ситуации очень удобно концепцию «бог» трактовать в каком-нибудь предельно нейтральном, безобидном для всех контексте.

Например, уместно воспользоваться любопытными идеями древнегреческого философа Эмпедокла из Акраганта (жившего ок. 490-430 гг. до н. э.). Абсолютно непохожий по взглядам ни на кого из прочих мудрецов Эллады, мыслитель и поэт, врач и энциклопедист, религиозный реформатор и чудотворец – это был человек, за дела свои уже при жизни многими из современников почитавшийся как богоравный.

Эмпедокл воспринимал такое почитание как вполне естественное. Поскольку был абсолютно убежденным приверженцем идеи об эволюционных реинкарнациях человеческих душ, которые через цепь рождений набираются мудрости и умений, постепенно развиваясь от низшего состояния до «богоравного»:

Под конец же они у людей, обитающих землю, бывают Пророками, гимнов певцами, врачами, вождями народов, А затем уж восходят к богам, высшею славою чтимым...

Однако (если перейти от Эмпедокла к Борхесу) нередко бывает и так, – как свидетельствуют мифы самых разных народов, – что бог решает совершить самоубийство. Почему именно это делается? Причины бывают самые разные, важно лишь то, что они есть и они серьезны.

В начале этого года покончил жизнь самоубийством Аарон Шварц (Aaron Swartz), блестящего ума совсем еще молодой американский хакер, страдавший от тяжкой депрессии и хронической болезни.

Трагическая кончина Шварца сразу же заняла совершенно уникальное место в истории хакерского движения. Фактически с детства он был органичной частью той активной и бурно цветущей культуры, что характерна для компьютерных гиков, борцов за свободу информации, пламенных защитников свободного ПО и прочих самого разного рода интернет-активистов.

Вне всяких сомнений, Шварц был хакером. Однако это был человек совершенно не того типа, который принято именовать «хакерским андеграундом» – вроде того, кем был когда-то, скажем, Кевин Митник. Активисты хакерского «подполья», спору нет, нередко могут получать удовольствие от нарушения глупых, по их мнению, законов – просто ради забавы или лулзов, как сейчас выражаются. Но при этом подобные их действия далеко не всегда мотивированы политически.

Аарон Шварц же, напротив, был прежде всего идейным политическим активистом. Благодаря этому уже в очень раннем возрасте он сумел обрести уважение и признание со стороны таких интернет-героев, как гарвардский профессор-правовед Лоуренс Лессиг (стоявший у истоков Creative Commons) или изобретатель World Wide Web Тим Бернерс-Ли.

Именно Бернерс-Ли, кстати, написал и наиболее проникновенные, наверное, слова о тяжелой потере друга и соратника. Он представил юного Шварца в образе старого и мудрого наставника:

«Аарон мертв. Странники в этом безумном мире, мы потеряли учителя, мудрого старца. Хакеры за права человека, одним среди нас стало меньше, мы утратили одного из своих...»

Вполне возможно, что именно вот это редкое сочетание качеств Шварца – убежденность в правоте избранного дела, блестящий ум и отчетливая общественная поддержка – и было тем фактором, который превратил его в столь пугающее явление для власти. Широко уважаемый хакер, он не только профессионально знал техническую часть, но и активно применял свой хакерский опыт в качестве эффективного политического инструмента.

Начав преследование Шварца в 2011-м, федеральные власти США выдвинули против него комплекс из 13 обвинений, в совокупности тянувших, по разным оценкам, на срок от 32 до 50 лет тюрьмы. И все это за то, что он подключился к сети Массачусетского технологического института (МТИ) и скачал через нее гигантскую тучу научных статей из JSTOR – коммерческого архива научных публикаций, официально позволяющего свободное и неограниченное количество скачиваний для всякого, кто работает в сети МТИ.

При этом Шварц никоим образом не «взламывал» вебсайт JSTOR. С технической точки зрения своими действиями он вообще не нанес никакого вреда ни серверам JSTOR, ни сети МТИ. Он просто хотел вернуть людям то, что давно должно принадлежать им по праву. Когда же судебные власти штата решили спустить на тормозах и тихо закрыть это дело, его подхватила и раздула до «тяжкого преступления» федеральная прокуратура – грозя полустолетием тюрьмы за то, по сути, что человек стал набирать в библиотеке чересчур много книг.

После того, что случилось далее, практически все согласны – действия Шварца, расцененные прокуратурой США как противозаконные, абсолютно не заслуживали 50 лет тюрьмы. По ощущениям очень многих, то, чем занимались здесь власти, больше всего напоминало охоту на ведьм.

К сожалению, лишь после самоубийства Шварца, на психику которого постоянно давила прокуратура, всячески оттягивая при этом судебные слушания, для общества стало яснее, что происходит.

Что правительство США, как и следующие в том же фарватере власти многих других стран, пытаются криминализировать хакинг во всех его проявлениях и при любых обстоятельствах. Не желая видеть разницу между очевидно преступными деяниями, озорными шалостями и хакингом по политическим мотивам – как современной формой социального протеста.

Благодаря мощному резонансу, вызванному в обществе потерей яркого и талантливого юноши, появляется надежда, что теперь гораздо больше людей сумеет заметить и понять очень разные грани того явления, которое совокупно принято именовать хакерами.

Необходимость преобразований в общем восприятии хакинга уже понимается не только публикой, но и отчасти государственными структурами. Инициативной группой конгрессменов США, например, начаты конкретные шаги по подготовке новых и корректировке уже имеющихся законов – дабы сбалансировать чересчур жесткие, откровенно «антихакерские» перекосы в законодательстве.

Осада города

Эта история, по мнению Борхеса, самая старая из всех. Об укрепленной цитадели, которую долго-долго штурмуют одни герои и, соответственно, обороняют другие. Защитники в общем-то знают, что город их обречен, а сопротивление бесполезно, однако упорно продолжают сражаться – вопреки всему. Самым знаменитым примером этого типового сюжета в истории литературы, конечно же, является осада Трои. А самым известным мифологическим эпизодом в этой затяжной войне следует, наверное, считать троянского коня. Вот о нем-то – но уже в хакерском контексте современной эпохи – и пойдет далее речь.

Но только сразу следует предупредить, что данный «троянский конь» (ТК) – несмотря на тот же самый термин – не имеет ни малейшего отношения к компьютерным вирусам и вредоносным программам. Более того, здесь под ТК имеется в виду живой человек, весьма известный в Америке политик, который, скорее всего, и не думал никогда, что столь странное сравнение хоть кому-то может прийти в голову.

Будто он и ему подобные государственные люди (понимающие суть хакинга) – это троянские кони, с помощью которых хакерское сообщество проникает в нынешние структуры власти изнутри. И в конечном счете естественным образом само может стать властью – на основе совершенно новых принципов государственного самоуправления и гражданской самоорганизации. Однако рассматривать этот любопытный процесс все же лучше по порядку.

Речь здесь идет о молодом калифорнийском политике по имени Гэвин Ньюсом (Gavin Newsom). В течение 2000-х годов он два срока подряд (больше нельзя) в качестве мэра возглавлял городскую администрацию Сан-Франциско. Ныне же Ньюсом является вице-губернатором штата Калифорния, а в феврале у него вышла из печати весьма примечательная книга под названием «Гражданград» ("Citizenville: How to Take the Town Square Digital and Reinvent Government", by Gavin Newsom with Lisa Dickey. Penguin Press, 2013).

Если кто-то не очень силен в географии, то Сан-Франциско – это тот самый мегаполис, пригород которого под названием Кремниевая долина в свое время стал местом важнейших прорывов и свершений в революции цифровых компьютерных технологий. А Гэвин Ньюсом, соответственно, не только непосредственно знаком с виднейшими представителями ИТ-индустрии и хакерской культуры, но и в немалой степени разделяет их взгляды на современность.

Можно сказать, что одна из ключевых тем в книге Ньюсома – это проблема технофобов в нынешней власти. Но не столько в критическом ключе (многие из политиков не понимают, а потому инстинктивно боятся и инфотехнологий, и тех людей, которые ими владеют), сколько в конструктивно-позитивном настрое: каким образом технически продвинутый частный сектор мог бы помочь изменить ситуацию.

Иными словами, вместе с широким внедрением компьютерных технологий и хакерских подходов к решению проблем на всех уровнях власти – местных, штатов, федеральных – есть возможность, уверен Ньюсом, делать эти структуры более чуткими, внимательными и развернутыми к нуждам рядовых граждан.

На страницах книги Ньюсома не раз всплывают и истории о хакерах (причем именно в позитивном смысле «людей, умеющих эффективно делать дело»), и об их крайне странных с позиций бизнеса идеях – типа программ с открытыми исходными кодами. И хотя Ньюсом пришел в политику из бизнеса, причем весьма прибыльного, у него хватает мудрости признать, что именно хакеры здесь были правы: «Они добились этого – для блага нас всех».

Важнейшая особенность книги – это отнюдь не абстрактные, оторванные от жизни рассуждения о пользе новых подходов к политике, а множество конкретных примеров из жизни. Примеров того, как именно эти подходы удавалось реализовать при поддержке мэра Сан-Франциско, а затем они распространялись и по другим городам страны.

Например, «Фонд искусств «Серая зона», или кратко GAFFTA (Gray Area Foundation for the Arts), спонсировал в СФ так называемое «Лето умных» – трехмесячную программу интеллектуальных марафонов («хакафонов») и прочих мероприятий, нацеленных на то, чтобы вовлечь людей в техническую сторону управления городом.

Крупномасштабный эксперимент собрал вместе художников, программистов, социальных активистов и дизайнеров – чтобы решить важные проблемы города, попутно создав новые интересные приложения для его обитателей. В ходе нескольких 48-часовых хакер-марафонов люди разработали кучу идей: типа гиперлокальных сайтов для организации волонтеров; интерактивных инструментов для демонстрации жителям того, как их налоговые доллары улучшили их места обитания; смартфонных приложений для отслеживания муниципального автотранспорта и для помощи людям в том, чтобы оптимально добраться до нужного места на машинах или велосипедах... Ну и так далее.

Замечательный творческий дух, открытый этими марафонами хакинга, распространился по всему городу, подталкивая и остальных конструктивно помечтать о своих собственных приложениях и сервисах. Все это, заключает Ньюсом, прекрасный пример того, как правительство может сделать самое лучшее из возможного – просто расчистив место для творчества и никому не мешая.

В той картине, что видится автору книги, власти должны поднять себя до «уровня 2.0», где исчерпывающая информация о работе правительства «доступна откуда угодно, в любое время и с любого устройства». Нынешняя же форма правительства, по мнению Ньюсома, больше похожа на торговый автомат: поступают деньги, выдаются услуги. Если же этот автомат не работает как положено, его начинают трясти. Ну а вице-губернатор Калифорнии уверен, что пора строить работу в корне иначе: «Нам нужно изменить эту устаревшую динамику отношений между властью и гражданами».

Никто пока не знает, как сложится дальнейшая карьера молодого и успешного политика Гэвина Ньюсома. Но один из губернаторов Калифорнии, можно напомнить, в 1980 году стал весьма популярным президентом США.

Возвращение домой

Вновь вспомним циклы Борхеса: следующая архетипическая история связана с предыдущей и повествует о возвращении. Если опять обратиться к древнейшим примерам, то это «история об Одиссее и его долгом пути к родному острову Итака».

В интересующем нас контексте тут можно в целом провести параллель с начавшимся ныне процессом возвращения понятия «хакер» к своему исходному, глубоко позитивному смыслу. Однако куда более интересным представляется рассмотрение аналогов для образа Одиссея – как яркого представителя очень важного архетипа: хитроумного плута и обманщика. Или «трикстера», как выражаются в культурологии.

Если говорить об архетипе трикстера в целом, то это чрезвычайно древний, архаический персонаж ранней мифологии практически у всех народов земли. Этот персонаж всегда и непременно нарушает общепринятые правила поведения. Как правило, трикстер делает это не по «злому умыслу», просто игровой процесс плутовства для трикстера жизненно важен и необходим.

Можно даже говорить, что само наше существование – это результат проделок трикстера, поскольку в мифах очень многих народов создание этого мира сопряжено с обманом, хитростью, воровством и нарушением всевозможных табу. На сегодняшний день роль этого прохиндея такова, что в философии и культурологии трикстер считается одним из основополагающих персонажей человеческой культуры.

Характерные черты этого фундаментально важного для нашей культуры архетипа несут в себе самые разные литературные герои – от Кота в сапогах до Швейка и Карлсона, который живет на крыше.

Что же касается конкретной темы, занимающей нас здесь, то, как неоднократно уже продемонстрировала известный американский антрополог Габриэлла Колмен (Gabriella Coleman), ярчайшим воплощением образа трикстера в современной культуре являются хакеры вообще, а в особенности – хакерское движение Anonymous.

В июле 2010-го Колмен, как ученый-антрополог, изучающая хакеров с конца 1990-х, занималась исследованием одного из больших «проектов» движения «Анонимусов» под названием Chanology – широкомасштабной компрометации Церкви сайентологии.

Именно в данной работе была впервые введена идея, которая впоследствии станет центральным мотивом в ее описаниях этой специфической группы интернет-активистов – «архетип трикстера», который, по ее словам, «зачастую выглядит не очень чистым и благоухающим персонажем, однако он может быть жизненно важен для социального обновления нашего общества».

В интервью Колмен рассказывает, что она «размышляла о взаимосвязях между трикстерами и хакерами» на протяжении нескольких лет, прежде чем на глаза ей попалась книга Льюиса Хайда «Трикстер делает этот мир: озорство, миф и искусство» (Trickster Makes This World: Mischief, Myth, and Art by Lewis Hyde). Уже с первых страниц этой книги смутная прежде аналогия стала не подлежащей отрицанию. Ибо налицо слишком многочисленные связи, которые можно указать между трикстерами и хакингом.

Многие из этих персонажей постоянно раздвигают границы и освобождаются от пут самого разного рода. Они компрометируют идеи добропорядочности и собственности. Они используют свой острый ум порою просто ради игры и забавы, а иногда и для достижения политических результатов. Из-за своего ума они то и дело попадают в запутанные ловушки (с трикстерами это происходит постоянно – это то, как они учатся). И они, наконец, переделывают этот мир – технически, социально и юридически – что включает в себя и программное обеспечение, и правила лицензирования, и даже формы литературы.

Полтора десятка лет, проведенных Габриэллой Колмен «в полевых антропологических изысканиях» среди хакеров и прочих, похожих на них компьютерных гиков, привели ее к твердому убеждению, что именно эти люди сегодня представляют и выстраивают «одно из наиболее энергичных движений за гражданские права среди всех, которые нам приходилось наблюдать».

Это культура, отмечает Колмен, искренне преданная освобождению информации, настаивающая на праве приватности и сражающаяся с цензурой. Все это, в свою очередь, подталкивает их к широко охватывающей политической активности. За один лишь последний год, напоминает ученый, именно хакеры оказывались той силой, что была за некоторыми из наиболее мощных политических акций.

Несмотря на многочисленные различия в пестром хакерском движении, имеются определенные веб-сайты и конференции, которые сводят вместе разные хакерские кланы. Как и в любом массовом политическом движении, при правильных условиях организации, яркие индивидуальности с выдающимися способностями готовы работать согласованно ради общей цели.

Возьмем, для примера, реакцию общества на «антипиратский» закон SOPA, или Stop Online Piracy Act – весьма далеко зашедший в запретах билль о копирайте, предназначавшийся для сокращения онлайнового пиратства. Как известно, SOPA был свернут еще до того, как дошел до процедуры принятия, – благодаря массовым и весьма изобретательным демонстрациям протеста, направлявшимся хакерским движением.

Апофеозом стал «День бойкота» – беспрецедентных масштабов сетевой протест в форме закрытия веб-пространства. Дабы заметно заявить о своей оппозиции к биллю, 17 января 2012 года многие некоммерческие структуры, некоторые крупные веб-компании, группы общественности, а также тысячи сетян-индивидуалов одновременно удалили свои сайты из Интернета, а тысячи других граждан стали звонить или слать е-мэйлы депутатам своих округов.

Журналисты, соответственно, вослед написали караваны статей. И менее чем через неделю, в ответ на эти события весьма впечатляющего размаха, законы SOPA и PIPA (близкородственный законопроект в сенате США) были изъяты из повестки дня законодателей.

Эта красивая победа опиралась, несомненно, на широкую базу поддержки, подготовленной хакерами и гиками. Спору нет, участие в кампании таких корпораций-гигантов, как Google, уважаемых интернет-персон вроде Джимми Уэлса и правозащитной организации EFF также было принципиально важным делом для успеха.

Однако и хакерский контингент присутствовал здесь очень ощутимо, включая, конечно же, и движение Anonymous. Под этим знаменем анонимные активисты собрались в 2008 году – чтобы начать целенаправленные демонстрации протеста, публиковать всевозможные неприглядные вещи о властях и корпорациях, сливать чувствительные к разглашению данные, участвовать в прямых акциях цифрового воздействия, а также предоставлять технологическую помощь революционным и диссидентским движениям в странах с авторитарными режимами.

В протестах против SOPA «Анонимусами» готовились видеоролики и пропагандистские плакаты, обеспечивались постоянные обновления в нескольких популярных «Твиттер»-аккаунтах вроде «Ваших Анонимус-новостей», быстро обраставших читателями и последователями. Когда день бойкота закончился, участники от корпораций естественным образом отошли в тень и вернулись к своей повседневной работе. Для «Анонимусов» и прочих борцов за свободу, однако, сражения продолжаются всегда.

Когда несколько недель спустя в Европе, особенно в Дании и Польше, пошли массовые онлайновые и офлайновые демонстрации против ACTA, еще одного международного соглашения в защиту копирайта, вновь активизировались и «Анонимусы».

Едва польское правительство согласилось ратифицировать ACTA, Anonymous в знак протеста «положили» несколько веб-сайтов правительства и широко опубликовали снимки уличных протестов, охвативших Краков. Вскоре после этого левого толка польская партия, «движение Паликот», взяла на вооружение характерный символ «Анонимусов», маски Гая Фокса, и явилась в них на парламентскую сессию – в знак протеста против ACTA. Среди всех этих, а также многих других акций протеста в июле 2012 года Евросоюз отказался и от данного законопроекта.

Как отмечает Колмен, влияние Anonymous во всех этих акциях чувствовалось очень сильно. Однако особая красота и необычность «Анонимусов» заключается в их неуправляемости и непредсказуемой спонтанности. Как они сами любят повторять, «мы не ваша личная армия». Интуитивно, однако, можно почувствовать, что они являются ныне важной частью той смеси, которая организует протестное движение.

Поиск и обретение сокровища

Четвертый и последний, по Борхесу, цикл историй. Не самый, возможно, поучительный пока. Поскольку, начиная от Язона, плывущего за золотым руном, и вплоть до похождений Индианы Джонса, обретенное искателем сокровище практически никогда не делает его обладателя счастливым человеком.

Почему это так – отдельный вопрос, однако у Борхеса и на данный счет имеется подсказка. Подлинное сокровище не должно иметь материальную ценность, а обретается лишь на пути духовного самосовершенствования.

Ярчайшая тому иллюстрация – древняя аллегория о поисках царя птиц Симурга, рассказанная в поэме «Мантик-аль-Тайр» персидского мистика-суфия XIII века Фарид-ад-Дина Аттара по прозвищу Химик. Название поэмы Аттара переводят по-разному: «Беседа птиц», «Парламент птиц», иногда даже «Логика птиц». Куда важнее, однако, содержание притчи.

Случайно узрев великолепное перо, оброненное Симургом, птицы решают отыскать его и сделать царем, устав от бесконечно раздирающих их раздоров и распрей. Но отправиться в далекое путешествие не так-то легко, коль скоро каждая из птиц крайне привязана к привычной жизни – кто к своему болоту, кто к своим руинам, а кто к своей клетке.

Самый настойчивый из всех – удод – все же уговаривает птиц, и они отправляются в путешествие. Приключение оказывается весьма непростым, по пути искателям приходится преодолеть семь долин и морей, кто-то из путешественников дезертирует, кто-то погибает. В итоге, наконец, тридцать самых настойчивых добираются до горы Каф, где обитает Симург. Наконец-то они узрели своего царя. И вот тут-то птицы постигают, что они сами – это и есть Симург. Каждая из них в отдельности и все они разом.

Как выражаются в подобных случаях мистики-индусы, произошло осознание полной тождественности Атмана и Брахмана. То есть творца и творения.

Какое отношение – причем самое непосредственное – эта красивая притча имеет к хакерам и их многогранной деятельности, рассказывать надо в контексте их знаменитого детища под названием Creative Commons, то есть «Творческие общины».

Но это, однако, история большая, о которой и рассказ нужен отдельный. Так что как-нибудь в другой раз.