Где в мозгу находится центр лжи и как человек привыкает к вранью, переходя от малой неправды к большой, на биологическом уровне выяснили британские нейробиологи, проведя необычный эксперимент.

Как наглядно демонстрирует предвыборная кампания в США, чем больше человек врет, тем легче ему это дается. Однако политика — не единственная сфера, в которой ложь столь распространена. В 1996 году Бернард Брэдстрит, финансовый директор компании Kurzweil Applied Intelligence, основанной известным американским изобретателем и футурологом Рэем Курцвейлом, попал в тюрьму по обвинению в мошенничестве. Изначально его махинации были относительно несерьезными — он просто подделывал квартальные отчеты.

Однако закончилось все глобальной аферой с сокрытием убытков компании и обманом инвесторов: по документам Брэдстрита, компания получала стабильный доход, на самом же деле — только теряла деньги. А инвесторы тем временем отдавали миллионы за ее акции. В похожей ситуации оказалась и обанкротившаяся в 2001 году крупная энергетическая компания Enron — ее сотрудники использовали различные офшорные схемы и фальсифицировали отчетность.

Историй, в которых из небольшой нечестности со временем вырастает полномасштабная ложь, довольно много. Этот феномен и взялась исследовать команда ученых из Университетского колледжа Лондона и Университета Дьюка в США. «Идет ли речь об уклонении от налогов, изменах, допинге в спорте, подделке данных или финансовых махинациях --

виновники часто припоминают, как маленькая ложь со временем росла словно снежный ком»,

— рассказывает нейробиолог Тали Шарот из Университетского колледжа Лондона, ведущий автор исследования. Результаты работы, опубликованные в Nature Neuroscience, наглядно демонстрируют, что чем больше человек врет, тем легче ему это дается.

В необычном исследовании приняли участие 80 человек. Каждому участнику на протяжении трех секунд показывали стеклянную банку с монетками на сумму от 18 до 43 долларов. Им сообщали, что эту же картинку показывали еще одному участнику (которого на самом деле играл актер), но в меньшем размере и всего на одну секунду. Также им говорили, что задача их партнера — приблизительно назвать сумму денег из банки, и для этого им нужен совет участника, отправленный с помощью компьютера. Это позволило исследователям зарегистрировать, как участники оценивали содержимое банок, не имея причин лгать.

Далее участники получили различные указания, так или иначе провоцирующие их на ложь. В зависимости от ситуации нечестность могла принести участнику пользу за счет партнера, принести пользу партнеру за счет участника, оказаться полезной для обоих либо для кого-то одного, не влияя при этом на другого. Например, в первом случае участнику говорили, что он получит награду в зависимости от того, насколько просчитается его партнер. Также участников заверили, что их партнеры не в курсе этих инструкций.

Сравнение данных между «честными» и «нечестными» оценками позволило ученым измерить расхождения в поведении.

Команда обнаружила, что участники начинали врать, только когда в дело вступали корыстные мотивы,

причем количество ситуаций с «ошибочно» оцененной суммой в банке со временем увеличивалось. Они могли солгать и для обеспечения бонуса партнеру, но частота таких случаев была неизменна на протяжении эксперимента. В случае если выгоду получали оба, участники лгали чаще — видимо, считая, что в таком случае ложь более приемлема.

«Участники часто лгали тогда, когда это могло принести пользу и им самим, и партнеру, — комментирует Шарот. — Когда это было выгодно им, но вредило второму участнику, они лгали меньше». Однако число случаев лжи росло со временем только тогда, когда участник получал награду — видимо, для этого необходим личный интерес.

Это исследование впервые опытным путем доказало, что нечестное поведение входит в привычку, если раз за разом его повторять.

У 25 участников во время выполнения заданий снимали показания мозга с помощью фМРТ, функциональной МРТ, измеряющей изменения кровотока, вызванные нейронной активностью мозга. Исследователи сосредоточились на областях, ответственных за реакцию на эмоциональные раздражители. Эти области находятся преимущественно в миндалевидном теле, которое играет ключевую роль в формировании эмоций.

Когда участники лгали впервые, активность в этой области была высокой, но при повторяющихся актах лжи постепенно снижалась.

Важно, что чем больше снижается активность миндалевидного тела, тем больше вероятность более крупной лжи. Очевидно, что это и приводит к возрастающей нечестности. Явление, называемое адаптацией, заставляет нейроны менее бурно реагировать на стимул. Точно так же активность снижается, например, при повторяющейся демонстрации отталкивающих изображений — и они перестают казаться такими уж отвратительными.

«Когда ты жульничаешь впервые, например, скрываешь налоги, то от этого чувствуешь себя плохо — и это хорошо, это ограничивает твою недобросовестность, — объясняет Шарот. — Когда ты жульничаешь в следующий раз, ты уже адаптируешься. Негативная реакция, которая могла бы тебя сдержать, уже не такая сильная, и ты лжешь все больше».

Команда Шарот предполагает, что результаты исследования можно экстраполировать и на другие типы поведения. «Тот же самый механизм может лежать и при усилении рискованности или жестокости в поведении», — считает когнитивный нейробиолог Нейл Гарретт, другой автор исследования. По его мнению, исследование подчеркивает потенциальную опасность маленьких актов нечестности — со временем они могут перерасти в образ жизни.