«Любое онкозаболевание развивается не за день-два, а годами. Это не аппендицит. Поэтому у человека есть возможность наблюдать за собой», - убеждён известный пермский врач Антон Жигулёв.

Дождавшись, наконец, настоящего лета, народ готов жариться до «коричневой корочки». Некоторые лежат на пляже с утра до вечера, не особо задумываясь, что избыточный ультрафиолет выходит организму боком. А то и раком. Заместитель главврача Пермского краевого онкологического диспансера Антон Жигулёв ответил на самые актуальные вопросы.

Злая королева

Вера Шуваева, «АиФ-Прикамье»: Антон Николаевич, говоря об оборотной стороне солнца, медики ссылаются прежде всего на рак кожи. Это не очередная страшилка?

Антон Жигулёв: В Пермском крае, как и в целом по России, злокачественные опухоли кожи занимают второе место среди всех онкозаболеваний как среди женщин (у них чаще встречаются только опухоли молочной железы), так и среди мужчин (тут лидерство за опухолями лёгких). Хотя нужно уточнить: второе место рак кожи держит за счёт базальноклеточного рака, на долю которого приходится 80% всех злокачественных опухолей кожи. Этот рак развивается очень медленно, не даёт отдалённых метастазов. Чего не скажешь о меланоме - для неё характерны быстрый рост и агрессивность. Меланома - одно из самых агрессивных онкологических заболеваний вообще. Она намного «злее» рака желудка, рака кишечника.

- Слышала, её называют иногда королевой опухолей.

- Можно сказать и так. Кстати, есть научные данные, согласно которым в структуре смертности от всех онкозаболеваний первые два типа рака кожи из трёх (базальноклеточный и плоскоклеточный) составляют лишь 0,4%, а меланома – около 4%.

- И появляется она как результат нашей жадности до солнца?

- Да, солнечное облучение – один из факторов риска для всех злокачественных опухолей кожи. Но не стоит думать, что хождение, допустим, в парандже спасёт от них. Солнце – это благо, это польза. Однако всё хорошо в меру. Загорать можно и нужно, но нужно использовать при этом средства защиты и не допускать солнечных ожогов. Именно они очень вредны. Солнечные ожоги, даже полученные много лет назад, действительно могут аукнуться раком кожи.

Осмотри свои родинки

- Кроме ожогов наверняка существуют и другие факторы риска?

- Конечно. Среди них и фототип кожи (чем она светлее, тем вероятность развития опухоли выше), и наследственность, и возраст (75% наших пациентов – люди старше 60 лет), и наличие большого числа родинок на теле, и курение. Ещё один фактор – лучевая терапия, которую человек получал раньше в связи с каким-либо заболеванием.

- А компьютерная томография?

- Однозначного мнения насчёт использования в целях диагностики компьютерной томографии и рентгена сегодня нет. Но онкологическое сообщество говорит о том, что частое обращение к этим методам бесследно не проходит. Так что без необходимости, просто так, – не надо.

- А как относится это сообщество к тому, что злокачественные опухоли нередко выявляются уже на поздних стадиях? Чья здесь вина?

- Меланому выявляют и на первой-второй стадиях. Однако при её агрессивности у неё и на второй стадии уже сомнительный клинический прогноз. Онконастороженность должны проявлять прежде всего сами пациенты. Кто лучше самого человека может рассмотреть себя перед зеркалом или в душе? Тем не менее мы ежедневно имеем дело с людьми, которые годами видели, что у них «что-то не то на коже», а к врачу не шли.

Хотя и настороженность врачей тоже важна, конечно. Выдающийся онколог современности Николай Блохин часто повторял: «Любой врач, независимо от его специальности, должен использовать каждую возможность общения, приёма пациента для выявления у него онкологической проблемы».

- Что в знакомых вроде бы родинках должно человека насторожить?

- Асимметрия, нечёткость края, изъязвление и кровоточивость, выпадение волос из родинки, изменение её цвета с телесного или коричневого на чёрный, размер больше 1 см и продолжающийся рост.

С учётом демографии

- Считаете ли вы, что краевой онкодиспансер способен принять на лечение всех нуждающихся? Коек для этого достаточно?

- Коечного фонда не бывает достаточно никогда. Нет ни одной страны в мире, которая бы сказала, что с этим у них всё хорошо. Но мы изыскиваем возможности, организуем другие формы оказания помощи: дневные стационары, амбулаторное лечение, сеть межтерриториальных центров.

- И не бывает случаев, когда запущенность болезни связана с невозможностью попасть на лечение вовремя?

- Нет. Другое дело, что нельзя сбрасывать со счетов возраст пациентов. В онкологии очень агрессивные методы лечения. И когда это 70-летний человек, мы перед тем, как применить к нему всё, чем владеем, должны быть абсолютно уверены в его сердечно-сосудистой системе, неврологическом статусе и т. д. Понятно, что время обследования и подготовки к лечению у таких пациентов всегда больше, чем у молодых. Но чтобы запущенность была связана с дефицитом коечного фонда – это недопустимо. У нас же за сроками госпитализации следят как минимум три контролирующих органа.

- Разговоры о необходимости увеличения площадей онкодиспансера идут, однако, не первый год.

- Тут есть посыл с точки зрения демографии. Сейчас мы находимся в самом узком демографическом «горлышке»: 65 лет – пик онкологической заболеваемости, а людей этого и чуть более старшего возрастов, родившихся вскоре после Великой Отечественной войны, по объективным причинам мало. Вот в 60-е годы прошлого века был бум рождаемости, и значит, лет через пять количество наших пациентов возрастёт. Поэтому и принмаются соответствующие программы. В 2019 г. выходит Национальная программа по онкологии.

ДОСЬЕ

Антон Жигулёв. Родился в 1983 году в Перми. Окончил ПГМА в 2006 году. Работал в городской поликлинике № 4, в краевом Минздраве. В 2013-2015 гг. – главный онколог Пермского края. С 2015 года – заместитель главного врача краевого онкодиспансера. Женат, воспитывает сына.