Вспоминая притчу Христову "О страшном суде", христианам предлагают глубоко и всерьёз задуматься о том, что может определить участь каждого в жизни вечной. Думаю, что один из главных вопросов, что не отпускает людей в такие дни - "в чём смысл смерти"

Несколько раз в году в поле нашего внимания попадает тема смерти. Я говорю не о том, что, так или иначе, случается в кругу наших родных или близких, и не о трагических сводках новостей или репортажах. Я говорю о церковном календаре, о тех датах, что известны и популярны в народе и поэтому привлекают внимание СМИ. Суббота и воскресенье, предшествующие Масленице — именно такие дни. В субботу особенным образом, сугубо поминаются усопшие христиане. В воскресенье — вспоминается притча Христова «О страшном суде», христианам предлагают глубоко и всерьёз задуматься о том, что может определить участь каждого в жизни вечной.

Думаю, что один из главных вопросов, что не отпускает людей в такие дни — «в чём смысл смерти?». Смерть, неизлечимая болезнь, неискупная вина, непреодолимое одиночество, тяжёлая ответственность, что возлагает на нас свобода — всё это лишь на время уходит в подсознание, чтобы вновь напомнить о себе, дай только повод.

Есть ли у христиан ответ на вопрос о смысле смерти? Безусловно, есть! Он доступен и открыт. Попробую поделиться моим пониманием, на примере того отрывка из Евангелия, что читается в это воскресенье в храмах и предлагается христианам к размышлению. Ученик Иисуса Христа, евангелист Матвей, передаёт нам такие слова Своего учителя.

Притча о Страшном суде

Когда придёт Сын человеческий (так Иисус Христос называл Себя – Ю.Б.) в славе и с Ним все Его ангелы, Он сядет на царский престол и приведут к Нему все народы. Он разделит всех людей на две части, как пастух отделяет овец от коз. Он поставит овец по правую руку, а по левую руку — коз. И скажет тогда Царь стоящим по правую руку: «Идите сюда, благословенные Моим Отцом! Владейте предназначенным вам со дня сотворения мира. Потому что Я голоден был — и вы Меня накормили, жаждал — и вы Меня напоили, был чужестранцем — и вы Меня приютили, был наг — и вы Меня одели, был болен — и вы ходили за Мной, был в тюрьме — и вы Меня навестили». Тогда ответят праведники: «Господь, когда мы видели Тебя голодным — и накормили, жаждущим — и напоили? Когда видели Тебя чужестранцем — и приютили, нагим — и одели? Когда видели Тебя больным — и ходили за Тобой и когда навестили Тебя в тюрьме?» И скажет им Царь в ответ: «Говорю вам, все, что вы сделали для одного из самых малых братьев Моих, вы сделали для Меня».

А потом Он скажет тем, кто по левую руку: «Прочь от Меня, проклятые! Ступайте в вечный огонь, предназначенный дьяволу и его ангелам! Потому что Я голоден был — и вы Меня не накормили, жаждал — и вы Меня не напоили, был чужестранцем — и вы Меня не приютили, нагим — и вы Меня не одели, больным был и в тюрьме — и вы не позаботились обо Мне». Тогда скажут и они: «Господь, когда мы видели Тебя голодным, жаждущим, чужестранцем, нагим, больным, в тюрьме — и не помогли Тебе?» И тогда Он ответит им: «Верно вам говорю, чего вы не сделали для одного из самых малых, того и для Меня не сделали». И пойдут они на вечную муку, а праведные — в вечную жизнь.

Первое впечатление — надежда

При первом прочтении, особенно в контексте нынешней моды на благотворительность, эти слова Иисуса Христа воспринимаются вполне обнадёживающе и оптимистично.

Благотворительные фонды помогают любому стать одним из тех, кто «накормил», «напоил», «приютил» или «одел». Волонтерские движения дают возможность «посетить в больнице», «навестить в тюрьме» и т.д. Более того, и в благотворительности есть возможность приобщиться к этой помощи через общепринятый эквивалент затраченных сил или средств — через пожертвованные деньги. Я лично знаю и руководителей известных благотворительных организаций, и рядовых волонтёров, и вижу милосердие, сострадание, искренность, готовность, порой, очень многим пожертвовать ради ближнего. Я уверен, что положительное и обнадёживающее восприятие притчи вполне оправдано, ибо своего рода результатом помощи является живая и искренняя благодарность, а нередко и горячие молитвы о благодетелях и помощниках.

Отмечу, что такой взгляд становится более выпуклым на фоне недоверия церкви как институту. Дело вот в чём. Традиционное понимание притчи обращает внимание на ясное и недвусмысленное молчание Иисуса о том, что сейчас называют «обрядами», «церковными правилами», всем тем, что «положено соблюдать». Очевидно, речь о приоритетах. Быть человеком, проявить любовь, оказать помощь ближнему — вот главное. Но и посты, и молитвы, и богослужения и пр. и пр. не обнуляются — они воспринимаются как необходимый фон или строй жизни. Однако сегодня для многих молчание Иисуса стало и противопоставлением «обрядовой» и «безжизненной» церковности, и некоторой живой настоящей жизни, где всё очень ясно, где зло — это чья-то беда и скорбь, а добро — это помощь и служение. Всё это привлекает к благотворительности ещё больше внимания.

И всё же, в контексте сказанного, вопрос о смысле смерти остается нерешённым. Первое впечатление от притчи помогает увидеть вокруг себя мир людей, помогает кому-то определиться в отношении к церкви, помогает увидеть смысл в доброделании и даже вполне может снять или смягчить некоторую тревогу о смерти (своей или чужой), но не более.

Второе прочтение — личные отношения веры

Я бы хотел обратить внимание вот на что. Люди, что предстоят в притче на суде перед Христом, признают и называют его Господом, то есть Господином. Он им — не никто. Они находятся с ним во вполне понятных отношениях. В религиозном контексте — это отношения веры и принятия Божьего господства.

Именно здесь для меня и открывается ответ, в чём же заключается для христиан смысл смерти. Он почти тождественен их вере, он во Христе. Смерть для верующего — встреча лицом к лицу с Живым Богом, встреча не проходящая, не промежуточная, а вводящая в полноту жизни в Царстве Божьей славы и Божьей любви. Иисус Христос в своей притче предупреждает, что встреча эта может быть напрасной и пустой, но и даёт совет, как избежать трагедии. Христиане уверены, что личная вера во Христа Спасителя, исполнение заповеди о любви к Богу и ближнему преображает трагедию смерти в победу встречи человека и Бога. Всё Евангелие именно об этом.

Ещё о смысле

Тема благотворительности и заботы о ближнем подталкивает вспомнить о гуманистической психологии, которая серьёзно и глубоко относится к смерти. Конфронтация со смертью может стать шансом личностного изменения и роста. Тема смерти играет важнейшую роль в психотерапии, поскольку затрагивает жизненный опыт каждого и актуальна для всех. Жизнь и смерть оказываются взаимозависимы, что очень точно выражается крылатой фразой: «физически смерть уничтожает нас, но идея смерти спасает нас». Смысл смерти в том, что сознание и принятие её обостряет чувство жизни, привносит ценности и радикально меняет взгляд на происходящее.

Христианская вера может преобразить и восполнить такой подход. Я приведу пространную цитату из беседы очень известного русского иерарха, проповедника, пастыря митрополита Сурожского Антониия. По-моему, его слова очень глубоко перекликаются с притчей «О страшном суде» и многое говорят нам о христианском смысле смерти. «Когда мы вглядываемся в людей, которые сумели состариться, которые постарели, не обветшав, которые не износились, а стали тонки, прозрачны, мы видим то же самое: беспомощность. И вместе с этим, потому что эта беспомощность глубоко осознана, видим бесстрашие, доверчивость и благодарность за всякий признак тепла, любви, заботы. Когда до человека доходит беспомощность такая, что он уже ничем себя не может защитить, он может или прийти в отчаяние, или стать свободным. Старик, который сумел постареть, именно делается свободным. И тогда открывается перед ним Царствие Божие, Царство любви, потому что самое его существование, условие, содержание этого существования зависят всецело от чужой любви, чужой заботы — Божией и человеческой равно: Божией через людей и непосредственно Божией, когда Господь Свое слово кладёт в его душу, касается души Своей лаской, Своей благодатью. Мечется стареющий человек тогда, когда он хочет сохранить свойства юных дней — и не может их сохранить; когда он хочет удержать гаснущие силы, гаснущий пыл души, тускнеющую ясность ума, крепость, независимость, то есть, в конечном итоге, способность жить без любви, не завися от того, чтобы его любили другие люди или Бог любил».

Юрий Белановский