Чем объяснить высокие рейтинги власти?

Люди умнее, чем соцопросы

Иногда мне звонят разные женщины, чтобы провести со мной соцопрос.

Раньше редко звонили, и я успевала про них забыть, но в последние полгода как-то участилось. С лета уже три раза позвонили из разных мест. Одна сказала, проводит опрос по заказу Российской академии народного хозяйства, другая — по заказу муниципального органа, третья — уже не помню по заказу кого.

Спрашивали всякую ерунду. Довольна ли я экологией, кого считаю гастарбайтерами — людей с Кавказа или из Средней Азии, хватает ли мне в Москве садов и парков, часто ли я мою пол в подъезде.

Я отвечала, как могла. Женщины за каждого опрошенного получают денежку — почему им не помочь? Тем более, вопросы нейтральные. Во всяком случае, не про государственную политику.

Вот если бы женщины спрашивали про государственную политику, я бы, может, и не стала им отвечать.

Государственную политику определяет режим, в котором живет страна. Режим находится под охраной спецслужб. Спецслужбы обязаны выявлять подозрительных лиц. Вдруг мои ответы покажутся им подозрительными?

Никто же точно не знает, что подозрительно, с их точки зрения. К тому же ситуация все время меняется. Сегодня у них что-то не вызывает подозрений, а завтра — даст повод задуматься. Поэтому лучше я вежливо откажусь участвовать в опросе — некогда, ребенок болеет. Или не откажусь, но дам ответы, которые будут свидетельствовать о моей безусловной лояльности к власти в любых ее проявлениях. От греха подальше, ага.

Предполагаю, что так же, как я, думает большинство граждан, привлекаемых к соцопросам по телефону. С какого перетыку мне резать правду-матку неизвестно куда и неизвестно кому?

Если бы их опрашивали не по телефону, а действительно анонимно, они, может, и отвечали бы искренне. Но телефон — идентификатор.

Да, женщины, что мне звонят, мой номер не знают и соединились со мной случайно, чтоб получилась «случайная выборка». Но если понадобится, его можно установить, а наш разговор — записать. А мне, как человеку разумному, совершенно не нужно, чтоб у кого-то возникло такое желание.

Диссонанс между высоким рейтингом власти, который показывают соцопросы, и недовольством, которое булькает вне соцопросов, я для себя объясняю именно этим.

По опросам у нас порядка 80% граждан в полнейшем восторге от государственной политики. Но ведь живьем такие индивидуумы встречаются крайне редко.

Особенно, кстати, их мало в аптеках. Да и откуда они там возьмутся, если им скоро таблетки придется не упаковками покупать, а штуками. По одной или по две. И только самые зажиточные граждане смогут купить сразу три.

При этом нельзя сказать, что люди как-то сильно запуганы и боятся критиковать власть. Нет, когда власти с ними в открытую — не высокие, конечно, власти, районно-муниципальные, — граждане им в лицо говорят все, что думают.

Но это совсем другое дело. Это выход на бой с поднятым забралом.

А соцопросы — это разговор с привидением. Забрало опущено, но тебя все равно «видно» через твой телефонный номер. И это напрягает. На всякий случай включаешь дурочку.

Как вы относитесь к тому, что вырастут цены на хлеб? Очень хорошо, от хлеба толстеют. А к тому, что подорожает водоснабжение? Тоже хорошо, от частого мытья портится кожа. А вот инфляция съест сейчас у вас сбережения? Ну что поделаешь, не жили богато, нечего начинать.

Оно, может, и неправильное, такое мое объяснение восторженных рейтингов. Но мне оно нравится. Люди умнее, чем показывают соцопросы. Несмотря на то, что я давно их знаю, мне хочется в это верить.

Юлия Калинина