Личное мнение (не некролог) на смерть "оппонента" СССР и России AdRiver

В Москве 12 июля в возрасте 64 лет в отделении гнойной хирургии одной из столичных клиник скончалась Валерия Новодворская.

Как там говорится: о мертвых или хорошо, или ничего? Хорошего мне о ней сказать нечего. Но и не заметить невозможно – все-таки некий символ, большой "оппонент". Неприятель враг той страны, в которой я жил раньше, и той страны, в которой живу сейчас. Умер враг России и россиян. Последовательный, принципиальный, стойкий. Отметившийся в разрушении, но не в созидании.

Она была умна. Она была образована. Она писала блестящие лекции, которые читала студентам, отравляя их умы и души. Она была логична, но со своей позиции. Она в определенные моменты была даже убедительна. Но все, что она хотела и могла сказать о России (и говорила), умещается в одно короткое слово: «Ненавижу!»

Я не могу и не буду печалиться по этому поводу. Хотя бы потому, что она не печалилась по поводу гибели наших журналистов, оператора Первого канала и ребят из ВГТРК. Она написала об этом так: «Стреляли не по журналистам, стреляли по врагам, по "колорадам"... Никто не хотел их убивать. Я не буду делать вид, что проливаю о них слезы. Это были очень плохие люди».

Новодворская была последовательной либералкой. И ее мало интересовала судьба людей. Некоторые фразы, которые она говорила сознательно, могут вызвать ужас у нормального человека с обычной моралью: «Меня совершенно не волнует, сколько ракет выпустит демократическая Америка по недемократическому Ираку. По мне, чем больше, тем лучше. Так же, как меня совершенно не ужасает неприятность, приключившаяся с Хиросимой и Нагасаки. Зато смотрите, какая из Японии получилась конфетка. Просто «сникерс». Семерка в Токио заседает, парламент либеральный имеется. Игра стоила свеч».

Она мечтала: «Если бы США напали на Россию, для нас это было бы хорошо. Для России лучше быть штатом США. Но я думаю, что мы американцам не нужны».

А апартеид, по словам Новодворской – это просто «нормальная вещь». И потому «русские в Эстонии и Латвии доказали своим нытьем, своей лингвистической бездарностью, своей тягой назад в СССР, своим пристрастием к красным флагам, что их нельзя с правами пускать в европейскую цивилизацию. Их положили у параши и правильно сделали. А когда Нарва требует себе автономии, для меня это равносильно требованию лагерных «петухов» дать им самоуправление».

Для нее люди, вообще, были двух сортов – либеральная элита и остальное быдло: «Я всегда знала, что приличные люди должны иметь права, а неприличные (вроде Крючкова, Хомейни или Ким Ир Сена) — не должны. Право — понятие элитарное. Так что или ты тварь дрожащая, или ты право имеешь. Одно из двух». И чем она тогда отличалась от нацистов с их идеей о «сверхчеловеке» и «недочеловеках»?

Ну, а относительно героизма советского народа во время Великой Отечественной она выплеснулась со всей злобой и ненавистью: «Маниакально-депрессивный психоз! Вот почему мы так классно воюем! … Классика жанра — Великая Отечественная. Вот формула нашего массового героизма! Страну наконец-то спустили с цепи, и она, не имея мужества перегрызть глотку собственному Сталину и его палачам, с энтузиазмом вцепилась в горло Гитлеру и его монстрам, когда Хозяин, Большой Брат, дядюшка Джо сказал ей: «Фас!» Четыре года маниакала».

Кто-то может считать ее забавной, местами комичной, неадекватной. Я – нет. Слишком памятна ее поддержка чеченских бандитов (впрочем, тогда многие из либерального лагеря радовались потерям российских войск, и, надеюсь, они еще ответят за это). Да и в течение последнего года она была, наверное, самой горячей сторонницей украинских националистов и бандеровцев. Она призывала Яроша идти воевать на Москву, заявляла, что она действует во вражеском русском тылу на благо Украины, требовала от Порошенко воевать и убивать, а не договариваться. И даже мечтала получить украинское гражданство. Она восхваляла «Небесную сотню» и вот теперь присоединилась к ней.

Пусть ее оплакивают соратники по партии, по либеральному лагерю – уверен, что мы сейчас услышим и Борового, и Немцова, и Алексееву, и Ковалева, и Пономарева, и многих, многих других. Но я, извините, не их крови. Я из того класса, который они хотят лишить гражданских и человеческих прав. Потому что я за такую Россию, что вызывает у них изжогу и ненависть.

Это вовсе не значит, что я желал бы ей смерти. Просто… Не вижу причин для скорби.

Александр Гришин