Есть вопросы, которые необходимо поднимать, потому что без ответов на них трудно найти свое место в сегодняшнем мире. Одни увидят в моих словах излишний пафос, другие – обычную банальность. Но, не претендуя на истину в последней инстанции, я считаю, что в данном лучше говорить, чем молчать.

Свой среди своих

Легко любить богатую и щедрую страну. Особенно какую-нибудь из скандинавских. Или Швейцарию, особенно если у тебя от рождения швейцарский паспорт. Но у меня паспорт хоть уже не серпасто-молоткастый, но тоже вполне себе краснокожая книжица. И вот меня, стопроцентного еврея, у которого десять поколений предков жили в России, с удручающей регулярностью втягивают в досужие разговоры на тему «пора валить». Я зарёкся кого-то в чём-то убеждать и тем более давать непрошенные советы. Мои собеседники люди неглупые и информированные, у них свой опыт, свои понятия о том, где лучше растить детей и реализовываться самому. Не нравится в России, считают, что «там» им будет лучше – Б-г в помощь! Но так сложилось, что большинство моих близких друзей-евреев входят в «партию остающихся».

Жизнь в России для человека любой национальности – это довольно-таки не простой квест, разгадывая который приходится не только оттачивать навыки элементарного выживания, зарабатывания на хлеб с хотя бы тоненьким слоем масла, но попутно решать и массу задачек идеологического и этического порядка. В частности, с кем дружить, против кого дружить, под чьи знамёна вставать, какому лидеру верить и прочая, и прочая. В этом смысле евреям приходится, пожалуй, сложнее, чем многим. Было бы куда проще, если б мы жили замкнутой на себе и своих интересах общиной, не раздражали своими печальными глазами ретивых великорусских националистов, не мелькали на федеральных каналах, не входили в списки богатых людей и вообще держались скромно. Увы, мы так не умеем. И никогда не умели. Попробуй выкинуть из российской науки, культуры, бизнеса евреев – и кто останется? Как русская культура может отторгнуть от себя Шолом-Алейхема, Кассиля, Мандельштама, Маршака, Пастернака, Бродского, Мейерхольда, Бакста, Фалька, Шагала? Мы плоть от плоти нашей страны, нашего народа – я имею в виду всех людей с такими же, как у меня, краснокожими паспортами. И Россия, которая в разные периоды истории была нам то матерью, то мачехой, сейчас нуждается в нас. В евреях, которые научились любить свою страну по-русски: без розовых очков, но с верой, что всё у нас в итоге получится. Дайте только срок!

Мне отвратительно слышать сентенции вроде: «Ну, а что ты хочешь – ты ведь живешь в «той» стране». Руки сами собой сжимаются в кулаки, а тело принимает привычную боксёрскую стойку. Россия для меня – не «та» и не «эта». Она моя. Мой дед погиб на фронте, защищая свою страну. Для меня не существует разницы, когда поносят блестящего генерала Якова Смушкевича, уничтоженного Сталиным накануне войны, или когда летят помои в восемнадцатилетнюю партизанку Зою Космодемьянскую, рождённую в семье православных священников. Герои моей страны – мои герои.

И сейчас, я считаю, настало более-менее терпимое время, когда у нас есть все возможности не просто жить в России, но и быть евреями в полном смысле этого слова. В советское время мы имели противоречивую ситуацию, когда звучали лозунги об интернационализме и братстве народов, а на деле евреям порой устраивали форменную обструкцию. И чем ответили евреи? Утрированием национального самосознания и массовой эмиграцией.

Сейчас всё по-другому. Многонациональность и многоконфессиональность стали своеобразной «фишкой» России. Откровенных гонений и дискриминации нет, а ярые антисемиты мне лично встречаются лишь в интернет-резервациях и, выходя из дома, они свои пещерные убеждения не афишируют. Мы возвращаемся к корням, к нашим традициям, к Торе. У нас есть наши синагоги, вокруг которых выстраивается общинная жизнь. И я надеюсь дожить до того момента, когда участие в жизни общины станет моментом престижа и гордости для ещё большего числа людей.

Другое дело, что не у всех получается органично сочетать ощущения себя евреем и россиянином. Хотя для меня, как человека, близко знакомого с психиатрией, в этом нет никакого раздвоения личности. Нет нужды отказываться от части себя, чтобы быть собой. И самое главное – патриотизм, как я его понимаю, это не про географию и не про берёзки. Это про жизнь, про каждый твой день, когда ты занимаешься своим делом, своей семьёй. Про твоих друзей, с которыми ты читал одни и те же книги. Про эти десять-двадцать поколений твоих предков, покоящихся в земле страны, так долго бывшей всем им домом.

И мне представляется символичным, что самый полный ответ на вопрос, с чего начинается родина, дали еврей-композитор Вениамин Баснер и еврей-поэт Михаил Матусовский вместе с евреем-певцом Марком Бернесом.

«Прекрасное далёко»

Я не хочу и не буду обсуждать сейчас очевидные проблемы моей страны, с которыми приходится бороться или мириться всем, кто здесь живёт. Да, господа отъезжающие, вы совершенно правы – здесь жить нельзя. Вам. Возможно, вы считаете, что своим отъездом исправляете Б-жественную ошибку? Как там у Исаака нашего Бабеля было? «Но разве со стороны бога не было ошибкой поселить евреев в России, чтобы они мучились, как в аду? И чем было бы плохо, если бы евреи жили в Швейцарии, где их окружали бы первоклассные озера, гористый воздух и сплошные французы?»

Когда вопрос ставится так, как его задает Бенцион Менделевич Крик, то чего проще? Берёте рейтинг стран по уровню жизни и выбираете из первой десятки. Подумать-посравнивать придётся, трудностей эмиграции не избежать, но не нашему брату-еврею с его тысячелетней историей жизни в изгнании бояться перемены мест! Тем более, что есть ещё и очевидный и логичный для любого заинтересованного еврея выбор – земля наша обетованная, сиречь государство Израиль. Это ведь не «эмиграция» получается, а «возвращение домой». И вот здесь, в точке принятия этого судьбоносного решения, начинается всё самое интересное.

В большей части еврейского населения, проживающего в галуте, живёт страх, накопившийся за века притеснений и ущемления в правах. Это страх оказаться человеком второго сорта или даже мёртвым раньше времени. Он настолько глубок, что, вероятно, встроился в еврейскую ДНК. Из этого страха выросли мечты, ставшие былью отцов-основателей Израиля. Этот генетический страх заставляет «внутреннее око» всех без исключения евреев смотреть в сторону Израиля. Ведь там, где все свои, уже нечего будет бояться, ведь так? Увы, эти фантазии рассыпаются песком пустыни Негев.

Абсолютно все израильтяне стонут от огромных налогов и большинство живёт в весьма скромном достатке. Плюсуем сюда регулярно подогреваемые извне опасности, связанные с арабским терроризмом. Сомнительный шарм придают «мелочи» вроде необходимости подстраивать свою жизнь к иудейскому недельному циклу и соблюдать законы праздников, как бы ты ни был далёк от иудаизма, для комфортного пребывания среди сотен тысяч соплеменников, аккуратно и от души чтящих все традиции. В общем, в топ-10 стран для эмиграции Израиль, на первый взгляд, не вписывается.

Я бываю в там несколько раз в год и очень его люблю. Его дух, его природу, его людей. И я хорошо вижу, чем Израиль отличается от России. Принципиальная разница даже не в том, что одна страна раскинула крылья и повернула головы на две части света, а другая – занимает узенькую полоску суши в половину Московской области. И даже не в том, что в России по очень оптимистичной оценке рава Берла Лазара живёт от силы миллион евреев, а в Израиле их почти в шесть раз больше. Уклад жизни в Израиле формирует специфический менталитет. У нас призывники не прыгают от радости, получив повестку из военкомата. Израильтянин же идёт в армию с совершенно другим настроением. Отслужив положенное, он не торопится штурмовать университет, а ещё пару лет проводит на каких-нибудь социальных работах. И только потом, будучи сформированными как личность, причем целостная и разносторонняя, озадачивается получением высшего образования. Встречаются иные варианты, но типичный старт самостоятельной жизни именно таков. В России подобную траекторию выбирают только очень эксцентричные молодые люди, редко встречающие не то что одобрение, понимание даже со стороны своего ближайшего круга.

И когда люди приезжают не потому, что в Израиле хорошо, а потому, что в России им по каким-то причинам плохо, случается, порой, настоящая трагедия. Такие люди едут не с открытым сердцем и готовностью меняться, приноравливаться к израильским особенностям. У них уже сформированы определённые дурные привычки. В частности, акцентировать внимание на недостатках окружающей их действительности. Они привозят в Израиль свои комплексы, обиды и разочарования. Будут ли они счастливы с этим багажом? У меня большие сомнения.

Добавлю ещё пару штрихов в картину разницы израильского и российского менталитетов.

Один мой хороший когда-то знакомый – Боря (даже, вернее, Бор’я) был «известным на районе» парикмахером. Клиенты к Боре ходили косяками, ценили его лёгкую руку и галантное обхождение. Но в 1989 году, когда СССР ещё был скорее жив, чем мёртв, но двери на выезд уже открыли, Боря первым встал в новую очередь на «отсюда». Когда все спрашивали его: «Боря, почему?! Зачем?! У тебя ж всё так хорошо здесь!» – Боря на провокации не вёлся. «У меня две дочки – всё ради них!» – гордо ответствовал он изо дня в день. А дальше было всё точно так же, как и у сотен тысяч других репатриантов: кибуц, ульпан, затем фабрика одноразовой посуды, где уважаемый мастер ножниц и бритвы целыми днями скирдовал тарелочки и стаканы, отпуск в город за хорошее поведение и 70-80 вызубренных на иврите слов. Но поскольку учить в зрелом возрасте языки – задача не сказать, чтоб тривиальная, дружбу Боря водил, в основном, с такими же, как он – «бывшими советскими». Собирались, по-русски жаловались друг другу на дороговизну и молодое поколение. А за разговорами Боря своих друзей по-дружески же стриг за символические пару шекелей. Правда, через весьма короткое время кто-то из его же собственных «товарищей по счастью» накатал в налоговую службу донос о Бориных гешефтах, и горе-парикмахер чуть было не потерял всё, что успел приобрести в Израиле, а также привезённое ещё с родины доброе имя.

Историю эту я припомнил, когда в очередной раз приехал в Израиль и по традиции хотел нанять русскоговорящего гида, чтобы тот поводил меня нетуристическими маршрутами. Я люблю путешествовать именно так – переходя из еврейских кварталов в арабские, в разное время суток, на разных видах транспорта. За время моего исследования Израиля мне встречались разные гиды – и абсолютно блестящие, и, мягко говоря, посредственные. Но ни один из них не соглашался работать иначе, чем за кэш, не выдавая при этом никакой квитанции! Люди отказывались от большого гонорара и совершенно не боялись «налететь», лишь бы только не проводить «белые» деньги. Так и о чём мы говорим?

Чем они отличаются от бывшего парикмахера Бори? Наглостью. Это те же самые бывшие «наши люди», которые не сочли для себя возможным принять правила большой израильской игры, а пытаются прогнуть Израиль под себя. Но рано или поздно, они всё равно налетят. С коренными израильтянами, уверен, подобных вопросов бы не возникало, но к сожалению, с ними коммуникацию выстраивать языка не хватает... Но у меня как человека законопослушного и профессионала, который законы не просто знает, а заставляет их работать, всегда возникает вопрос: если тебя не устраивает то, как принято жить, выстраивать отношения, – зачем ты сюда приехал? У тебя был шанс измениться самому, улучшить что-то в своей жизни и душе, а вместо этого ты живёшь по привычке, по инерции. И при этом уже без мечты.

Храм, который всегда с тобой

Пока не построен Храм и не пришел Царь, евреи не обязаны жить в Израиле. Могут, но не должны. Зато никто не мешает каждому из нас строить свой собственный Храм – у себя в душе и голове. Не из камня и дерева – из добрых дел и чистых помыслов. Этот Храм никто не может отнять, никому не под силу осквернить его или разрушить. Этот Храм не привязан к глобусу, и его можно строить, находясь где угодно. Хоть в палатах, хоть в каземате.

Выходит так, что мне сподручнее строить мой Храм в России. Мне грех жаловаться на какие-то жизненные неурядицы: меня устраивает то, как сложилась моя жизнь, мне нравится моя профессия, у меня приятнейший круг общения, я знаю, как и чем я могу помогать детям, старикам и животным, чем бескорыстно занимаюсь уже много лет. Наконец, я чувствую, что полезен своей общине, что мои усилия имеют отклик в сердцах многих людей. И это бесценно.

Одно время меня мучило то, что я не знаю иврит и не располагаю возможностью всерьёз заняться его изучением. Но мне помог главный раввин Израиля Давид Лау. Год назад я написал ему письмо и спросил без обиняков, могу ли я молиться на своем родном, русском языке, понимая истинную глубину произносимых слов. Я получил браху и ответ: «Да, главное, чтобы слова шли от сердца, а формулы, которые человек не понимает, – мертвы». Этим своим письмом уважаемый рав Давид Лау избавил меня от серьёзного комплекса, тем более, что сейчас изданы все книги, которые положено иметь еврею, где текст идет сначала на иврите, затем дана его транслитерация, а рядом – перевод на русский язык. Так что считаю, что я получил благословение на строительство своего Храма здесь, в России.

Более того, я заметил, что многие выезжают в Израиль только ради получения паспорта с менорой на обложке, а затем возвращаются и преспокойно живут и ведут свои дела здесь. Если даркон поможет им строить их собственный Храм – так и Б-г им в помощь!

Но есть одно, что меня по-прежнему гложет и печалит. Это то, как мы, евреи, порой относимся друг к другу. Устраиваем какие-то суетные разборки вокруг синагог, подогреваем раздоры среди своих… Как же нелепо звучит этот извечный московско-еврейский вопрос: «А в какую синагогу ты ходишь?» Я, например, хожу во многие. И свою цдаку тоже несу в разные места. Ну почему если православный человек зашел помолиться «не в свою» церковь – это никого никак не задевает? И если даже он исповедовался «чужому» батюшке, то его духовник будет только рад, что его духовное чадо нашло возможность приобщиться к таинству. Что ж тогда у нас-то происходит всё, как в анекдоте про три синагоги на необитаемом острове? Почему мы порой к своим единоверцам, которые ходят в «неправильную синагогу», относимся хуже, чем к людям, вообще никак с иудейской религией не связанным?

* * *

А как же патриотизм? Про него писал еще Зеев Жаботинский: «Патриотизм удесятеряет силу идейной работы, придает ей теплоту и увлечение. Но у интеллигентных евреев нет патриотизма, нет полной и цельной любви к нашему народу; оттого так часто наша идейная работа лишена теплоты и увлечения и отравлена изнутри болезненным разладом». Написано почти 100 лет назад, а как будто вчера.

Александр Хаминский