1 января я, доев новогодний торт, открыла себе еще один накопительный счет и обязалась каждый месяц откладывать понемногу на длинное путешествие. Давно я собиралась в Среднюю Азию. Проехать неспешно через родную Тюмень, Казахстан, заехать в Душанбе и потом уже спокойно смотреть древний Узбекистан.

На следующий день, 2 января, я с предвкушением водила пальцем по карте Средней Азии, вычисляла маршруты, смотрела, как бы мне, въехав в Алма-Ату, посетить и остатки Дальлага, и город Риддер, где я волей случая родилась, и Шымкент с Туркестаном. 3 января я сделала подборку контактов своих казахстанских френдов с тем, чтобы написать им с расспросами. Выяснила, как сейчас можно землей въехать в Казахстан. С горечью убедилась, что без уважительной причины из России получится только улететь.

4 января, когда у наших соседей волнения шли уже во всех крупных городах, я безмятежно смотрела, как бы мне весной к ним дешевле прилететь. Когда появились первые сообщения о столкновениях с силовиками, у меня уже был готов план путешествия на полтора месяца. 5 января я поняла, что вряд ли весной попаду в Казахстан.

Чувствовала я себя при этом очень глупо, как и множество россиян, для которых казахстанские события стали полной неожиданностью, потому что даже когда в Жанаозене уже вовсю бушевало, у нас не было ни одного внятного анализа ситуации и ни одного прогноза о том, что через сутки Казахстан будет ввергнут в хаос.

Почему не было? А потому что некому эти прогнозы делать. По этой же причине для нас были полнейшей неожиданностью все революции в Грузии и Киргизии, революция в Армении, протесты в Белоруссии и оба украинских Майдана. Ну вот совершенно же мы этого не ожидали. Белоруссия, на взгляд рядового российского не только обывателя, но и журналиста, политолога, восстала абсолютно неожиданно. Отчего у некоторых складывается впечатление, будто это произошло беспричинно. Просто взяли и вышли на улицу, ага. Какие-то, может, единицы в частном порядке, в своих нечитаемых бложиках что-то такое предсказывали, но для экспертизы и аналитики как институционального инструмента все эти события были провалами, потому что их не предвидел никто.

И Донбасс потом просто взял и загорелся. Я отлично помню 2014 год. Уже был Евромайдан, «небесная сотня», «герои не вмирают» и крымский референдум, а я, например, бронировала отели для путешествия в Киев посмотреть обновленную Украину. Серьезно. Потому что никто из более или менее известных экспертов не предсказал Донбасс. Ни в одном нашем уважаемом СМИ не выступил ни один аналитик или эксперт, хотя у нас их море.

И сам Крым тоже стал для нас неожиданностью. Я знаю многих корреспондентов, фотографов, стрингеров, правозащитников, рванувших в 2014 году наблюдать за референдумом. Все они до сих пор с удивлением вспоминают, что уже в конце февраля там было не протолкнуться от иностранной прессы: чужие журналисты и телеоператоры с декабря занимали отели, гостевые дома и хатки-мазанки – они знали, что в Крыму что-то рванет, что-то да обязательно будет, потому что им об этом сообщили их эксперты и аналитики. Понимаете? Им в Америке какие-то их политологи сказали, а мы тут собирались в апреле на машине в Киев ехать.

Это потому, что в России полностью уничтожен институт экспертной оценки и аналитики. Впрочем, не уверена, что слово «уничтожен» в данном случае к месту: не было у нас этого института. В 90-е тоже.

Причин тому две, и обе вполне конкретные. У того факта, что еще 4 января я планировала на весну путешествие в Казахстан, есть два предельно ясных объяснения.

Первое – в том, что в нашей стране в результате установки на политику паучьей банки во всех совершенно гражданских институциях исчезла реальная конкуренция. Деньги, междусобойчики, все годами и десятилетиями публикуют одних и тех же «экспертов», которые плодят одинаковые фонды и десятилетиями ничего не угадывают. Все друг другу родня, друзья, все хотят поддержать «нужного человечка».

Денег мало, большая часть информационно-аналитической и общественно-политической прессы превратилась не просто уже в цеховую, а в клановую: там какие-то несменяемые династии, сидящие десятилетиями на своем месте редакторы. Эксперты и аналитики там тоже одни и те же. И читатели одни и те же, ему врать в глаза будут, а он не перестанет читать – он привык, что пресса должна быть идейной и и близкой ему. Одни свои публикуют своих, другие свои своих читают.

Вы знаете, когда-то я работала на одном таком нашем радио. Не буду его называть, раз никакие СМИ персонально не упоминаю. В общем, это известная наша политическая говорильня. До устройства туда я слушала это радио в начале 2000-х, а потом как-то все было не до него. В 2012 году я пришла туда работать, в редакции у нас круглые сутки гнали эфир нашей радиостанции.

И я с удивлением отметила, что говорят там все те же люди. Ну вот в прямом смысле абсолютно те же граждане делают прогнозы, анализируют политику. Причем некоторые сидят там вообще чуть ли не с 1995 года. Хотя они и в 2000-е ничего не угадали. Они не предсказали первый Майдан, Саакашвили, войну в Южной Осетии, ипотечный кризис 2008 года, перемены в законодательстве. В 2013 году они проворонили второй Майдан, в 2014-м – Крым и Донбасс.

Потом я с этого радио ушла и до недавнего времени его не слушала. А тут, буквально на днях, решила включить. И что бы вы думали? Там все те же люди! Нет, не из 2014-го – из 2005-го! Те же! С нашей последней с ними встречи прошло почти восемь лет! За это время они не предсказали нам очередную киргизскую, грузинскую революции, смену власти в Армении, победу Трампа, победу Байдена. А уж пандемию на два года вообще до последнего мало кто хорошо себе представлял, хотя еще в январе 2020 года можно было сделать выводы, просто анализируя поведение других государств и слова их аналитиков. Но у нас весь январь и половину февраля говорили о чем угодно…

Потом они о чем угодно сообщали вплоть до первого массового шествия в Минске. Даже в день выборов, когда баллотировалась Тихановская, в России ни одно серьезное медиа не опубликовало сколько-нибудь близкого к реальности прогноза. А когда протесты в Белоруссии начались, никто не смог верно предсказать, сколько они продлятся и чем закончатся.

Теперь они не предсказали Казахстан. Казалось бы, надо просто всех вышвыривать, деликатно говорить «спасибо за сотрудничество» и искать тех, кто может хоть как-то проанализировать информацию. Но нет – я включаю радио, а там все те же люди. Открываешь деловую газету – у каждой свой набор «экспертов». В аналитических изданиях – свои привычные аналитики, которые дважды два не могут проанализировать, отчего мы каждый раз сталкиваемся с неожиданностью. Хоть что-то иногда угадывают только живущие за границей. Наверное, потому что они там читают и слушают местных экспертов. В России, по-моему, внятных прогнозов не делает никто.

Чего же их тогда из года в год, из десятилетия в десятилетие публикуют, пускают в эфиры? Думаете, других аналитиков для нас нет? Да есть наверняка. Просто у нас, как и во многих других сферах гражданского общества и культуры, действует священное правило: свой рот на дороге. Это когда под предлогом выдержанной информационной политики издание или какой-нибудь частный фонд по изучению каких-нибудь там тенденций прежде всего привлекает своих, потому что у них семьи, долги, кредиты…

Нет конкуренции, понимаете? Я открываю/включаю многие наши политические медиа и понимаю, что положение 99% высказывающихся там экспертов и аналитиков никак не зависит от воплощения их прогнозов и конкуренции, а зависит от того, насколько они вписаны в среду, то есть тусовку.

СМИ, организованных не по цеховому признаку, единицы. Такого, чтобы, как в «Газете.Ru», ультралиберальный экономист соседствовал с патриотическим политологом, аполитичным поэтом и отчаянным публицистом, уже мало где встретишь. И мы здесь, в общем-то, публицисты, а не эксперты и аналитики. Мы пишем о настроениях общества и тенденциях развития общественного мнения – это, если кратко, суть публицистики.

Но у нас есть целые даже не медиа, а гражданские институты, якобы созданные для политической и информационной аналитики. Но они ничего не производят, кроме эффекта поддержания штанов своих завсегдатаев. Свой рот потому что на дороге.

Ну и, конечно, в условиях, когда медиа обложены цензурными законами, они предпочитают иметь дело со старыми проверенными «спикерами», которые знают правила игры и борозды, что называется, не испортят, то есть не вляпаются ни в какие законы об экстремизме, пропаганде, нарушении персональных данных и пр. В этом аквариуме ценятся старые рыбы, которые знают здесь каждую кочку.

Нет конкуренции – нет работающих прогнозов. Поэтому за неделю до боев под Дебальцевым собираетесь ехать на машине в Киев.

Но отсутствие конкуренции – это только одна причина несостоятельности российской политической и экономической аналитики. Вторая заключается в полной закрытости власти. Я довольно давно поняла, что в России политические прогнозы уборщицы из областной филармонии, в общем-то, по степени информированности «эксперта» равны прогнозам столичных политологов – и тех, что на втором канале выступают, и тех, кого кругом гоняют на либеральной радиостанции. Мы живем в мире, где власть давно не допускает никаких утечек, где нет инсайдов и, соответственно, рынка инсайдов. Я долгое время думала, что это проблема конкретно нашего политического устройства, но потом поняла, что тенденция общемировая. Утечки и контакты становится все труднее скрывать из-за цифровизации общения. Уверяю вас, что в Британии или США тоже стало меньше инсайдов. И там журналисты вовсю это обсуждают: власть получила возможность более эффективно раскрывать утечки от своих политиков и чиновников, из-за чего они прекратились. Как результат – власть стала менее проницаемой, она как бы инкапсулировалась.

Примечательно, что, если в западном обществе это обсуждается как проблема, у нас вовсю имитируется живая политическая жизнь. Что есть все эти Telegram-каналы с якобы инсайдами из Кремля, министерств, Думы, как не имитация живой политики, создание иллюзии проницаемости политической системы? Часть их создается предприимчивыми дельцами, зарабатывающими на вере человека в то, что из Кремля могут быть какие-то утечки. А часть их, я уверена, поддерживается самой властью, чтобы имитировать живую политику. Потому что иначе обыватель свихнется, поняв, что в реальности оттуда ничего не уходит и никакие эксперты, аналитики не имеют доступа к людям, принимающим решение.

Но оттуда действительно ничего не уходит. Сидящий час в эфире радиостанции матерый политаналитик знает о планах Минобороны или Минфина не больше своей домработницы. Помножьте эту данность на фактор истоптанного поля и околонулевой конкуренции – получите ответ на вопрос, почему у нас все всегда внезапно и никто ни к чему не готов, кроме как к подорожанию гречки: это еще аналитики угадывают.

Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.

Анастасия Миронова

Писатель, публицист