Мир перепотребления, каким мы знали его раньше, стремительно исчезает, и я этому искренне рада. По-честному, надо, конечно, сразу добавить ложку дегтя и пояснить, что причины этого явления сугубо экономические: мы серьезно обеднели за последнее время — в общемировом эквиваленте наши доходы упали, а цены выросли. Хорошая же новость заключается в том, что мы наконец учимся покупать вещи потому, что они нам нужны, а не «просто по привычке». Я вижу, как люди кардинально меняют свой мир.

Походите по торговым центрам, посмотрите, как женщины теперь выбирают вещи: они критически осматривают туфли, проверяют швы на одежде, аккуратно перекладывают платья. Больше никто не тащит шмотки на кассу охапками, пробивая километровые чеки. Этот здравый подход к миру вещей нравится мне гораздо больше, чем то, как мы жили несколько лет назад, заваливая свои дома контейнерами одноразовых предметов. Ведь если вы надеваете платье лишь единожды, и маркетологи об этом знают, то зачем вкладываться в его качество? Зачем тратить огромные ресурсы на создание добротной юбки или хорошей машины, если первую ты наденешь пару раз, а вторую поменяешь, потому что в ней пепельница заполнилась?

Я рада еще и потому, что никогда не понимала, зачем тратить много денег на одежду, покупку вещей. Есть мнение, что шопинг приносит удовольствие, но готова поспорить о том, что же именно приносит людям настоящее удовольствие. У меня скоро откроется маленький театр — образовательная студия. Я нашла небольшое помещение, собираю команду, пишу программу занятий. И разумеется, все силы и все деньги уходят на этот проект. Это очень хорошая история, которая показывает мне, что в жизни важное, а что второстепенное, на что действительно приятно тратиться, а что сиюминутно и быстро надоедает. Интересно вкладываться в будущее, радостно видеть, как то, что ты сделал, преобразовывается, растет, меняется на твоих глазах. Но чтобы научиться видеть ценное, надо научиться трезво оценивать себя и окружающий мир вещей. И учиться этому надо с самого детства.

Сейчас я покупаю одежду сразу для себя и для дочки — мы с ней одного роста и размера, поэтому делим гардероб на двоих. Это очень дисциплинирует и меня, и ее. Она, как подросток, учится понимать, что вещи не стоит сразу убивать, потому что мама, может быть, когда-нибудь выйдет в этом платье на сцену, чтобы получить какую-нибудь премию. Я учусь спокойнее относиться к тому, что одежда портится.

Наше отношение к вещам много говорит о нас самих.

Мы много лет жили в вакууме СССР, не зная, как «там». А «здесь» ничего не было: нельзя было купить сапоги, костюм, платье, белье. В своих воспоминаниях актриса Наталья Аринбасарова описывает, как ехала получать Кубок Вольпи в 1966 году — ее собирали в дорогу всем миром, Наталья Кончаловская сама шила ей платье. Понятно, что когда границы открылись, спустя почти 30 лет, все одномоментно сошли с ума.

Я помню чудовищную историю про то, как в конце 90-х — начале нулевых наши соотечественники требовали в Куршавеле сделать им глинтвейн из самого дорого вина, которое только есть в погребке. Бедный француз отказался: «Я не буду это делать, потому что это противоречит моим морально-этическим нормам, я не могу убить эту бутылку вина на глинтвейн». Для него бутылка вина — мерило морально-этической нормы, и не потому, что он бездуховный, а потому что он ценит свой труд, свои деньги, и знает, что такое традиции. Именно традиции лежат в основе экономики, культуры, рационального потребления. Отношение к вещам воспитывается в семье, из семьи идет в общество. Устроено это ужасно банально: если вас в семье научили беречь обувь, научили за ней ухаживать, вы не позволите городским властям посыпать улицы смесью веществ, из-за которых сапоги за две недели превращаются в черт знает что. Если вы знаете, что ежемесячно нужно отдавать деньги на благотворительность, вы не будете швырять купюры в дорогущих бутиках.

Я ни в коем случае не призываю всех надеть рубище и во всем себе отказывать. Жить в комфорте очень важно. Но не менее важно чувствовать комфорт внутри себя. И я рада, что в России, где вопрос статуса страшно важен, где нет «старых денег», которые зарабатывались и передавались из поколения в поколение, а следовательно до сих пор не были выработаны этические нормы в отношении потребления, жизнь понемногу выправляется.

Я вижу, что наконец людям становится понятно, что демонстрировать свое богатство стыдно. Наконец дошло, что дурной тон — это приехать в Лондон в шубе, то же самое — надеть пальто Kenzo в Якутск.

Наконец стало понятно, что автомобили и драгоценности «говорят» не только о том, сколько ты зарабатываешь, но и о том, как ты тратишь, как относишься к миру. Иногда, когда случайно узнаешь, каким автомобилем пользуются твои друзья, понимаешь про них очень много. Если вы ездите по Москве на блестящей ревущей двухместной штучке — это бессмысленные понты. Совсем другое дело — безопасный большой экономичный кроссовер, идеальный для российских дорог и российского климата, машина, про которую ты понимаешь все или почти все.

Дело не только в том, что мы входим в режим экономии и не можем себе что-то позволить. А в том, что мы наконец учимся ценить себя, свое время и нарабатываем традиции, которым будут следовать наши дети.

Обратите внимание на мир вокруг. Откройте свой гардероб, взгляните на свою квартиру, машину, окиньте взглядом свой офис, посмотрите на улицы города, на дома, подъезды, дворы. Нас окружают тысячи вещей, к которым мы как-то относимся. Как? Какое мы формируем к ним отношение? Как бы мы хотели, чтобы наши дети и внуки относились к вещам, ресурсам, труду, друг к другу? Сейчас хорошее время, чтобы сформировать привычку уважать друг друга, подарить друг другу чувство безопасности и уверенности в завтрашнем дне.