На этой неделе президент выступит с ежегодным посланием Федеральному собранию. Наверняка значительная часть будет посвящена социальной политике: осенью парламентские выборы, надо порадовать электорат. В том числе на тему преодоления бедности.

Пока официальная политика, слава богу, состоит все же в том, чтобы не стало бедных, а не в том, чтобы не стало богатых, как хотели и сделали большевики. Хотя почему-то кажется, что нашим «богатым», вернее, тем, кого государство считает таковыми (автомобилисты, например, или обладатели не одной, а большего числа квартир, получающие ежемесячный доход, скажем, от 100, 200, 300 или 400 тысяч рублей и т.д.) все же надо готовиться подтянуть потуже пояса. Даже в богатых странах, утомившихся уже поддерживать экономику назло коронавирусу, и то заговорили о повышении налогов. У нас же фискальный путь – самый исторически проторенный при решении едва ли не всех государственных проблем. Но мы пока не о «богатых», пусть они лишь готовятся плакать.

Аккурат к посланию Росстат порадовал: число бедных людей в России упало до наименьшего уровня с 2014 года (в СССР любили сравнивать показатели с 1913-м, теперь у нас новый отсчет). Доходы ниже прожиточного уровня в прошлом году имели 12,1% населения, или 17,8 млн человек. Причем в самом конце показатели упали до 13,5 млн, или 9,2% населения. Сказалось повышение пенсий, средней зарплаты (до 56 тысяч), выплаты семьям с детьми и другие меры соцподдержки, которые были развернуты в пору пандемии, хотя, конечно, всегда хочется большей щедрости от государства. К концу прошлого года прожиточный уровень составлял 11 329 рублей, примерно 377 рублей в день. Так что по меркам Всемирного банка наши бедные не так уж бедны, поскольку большинство из них все же живет больше, чем на 2 доллара в день. Хотя не все.

В прошлом году Минтруд собрался пересмотреть критерии оценки бедности, в частности, отказавшись от привязки ее только к этому самому прожиточному минимуму. Пока не отвязали и неизвестно, в какую сторону собираются корректировать: если в сторону украшения статистики – то это одно дело, если в сторону большего учета жизненных реалий – то совсем другое. Пока, кажется, оценки бедности в нашей стране туповаты и незамысловаты, будучи привязанными лишь к некоторому количеству денег, не учитывая то, что можно назвать ценностными показателями.

Сами люди интуитивно как раз эти показатели учитывают. В соответствующих социологических опросах на сакраментальную тему «Сколько вам надо для счастья» (в смысле, по минимуму для жизни и удовлетворения минимально необходимых потребностей) люди называют совсем другие цифры.

По этим опросам выходит, что россияне минимальной суммой, необходимой человеку в месяц, считают 24-25 тысяч рублей, а вовсе не 11 тысяч. И это, кстати, выше среднедушевого располагаемого дохода российских семей в прошлом году 17,7 тысячи рублей (в этом году более 18,5 тысячи). В крупных городах оценка еще выше. В Москве, например, от 35 тысяч в месяц.

Если сопоставить эти «субъективные» оценки бедности с официальной статистикой, то получается, что при том, что примерно треть наших граждан получает до 20 тысяч рублей (а более половины живут на доходы ниже 27 тысяч на человека в месяц), бедных по самооценке у нас, как минимум, треть страны, если не больше.

Кстати, среди множества концепций насчет того, как вообще определять бедность, заметное место занимает та, согласно которой только сам человек, а никакое не государство с его органами соцзащиты может определить, бедный ли он на самом деле. Такая самооценка зависит от ориентации на те стандарты и образ жизни, согласно которым живет большинство, – в том смысле, может ли себе человек позволить «доминирующий образ жизни» или нет.

Такой бедный (по самоощущениям) чувствует себя почти изгоем в обществе, он чувствует себя лишенцем не только потому, что не может купить какую-то еду или одежду. Это порождает целую субкультуру бедности, определяющей форму проведения досуга, отношение к работе (той, которая есть), оценку жизненных перспектив (в том смысле, что никуда из этого не вырваться) и т.д. Определяет жизненную философию в самом широком смысле.

В бедных семьях вырастают дети, которые не то что не нацелены на успех, но часто считают его абсолютно недостижимым (вырываются в люди лишь единицы), считая себя от рождения социально ущербными маргиналами, для которых закрыто светлое будущее, а есть только серое. Бедные люди – как правило, бедны в гораздо более широком смысле, чем просто материально.

Они, как правило, не могут полноценно участвовать в жизни общества, не говоря уже о политике и о том, чтобы бороться за свои права. Для последнего нужна некоторая уверенность не только в своей правоте, но и в собственных силах. Времена, когда историю вершил пролетариат, которому нечего терять, кроме своих цепей, ушли в прошлое. Да и признаемся, такие люди никогда историю и не вершили, а были лишь ее «пушечным мясом».

Набор того, что считалось материальными благами, недоступными бедным ранее, резко изменился. Сегодня бедная семья может иметь ноутбук и плазменный телевизор, не говоря уже о смартфонах и банковских счетах. Бедным может быть человек, обладающий доставшейся еще с советских времен квартирой или домом. И даже хоть бы и захудалым, но автомобилем. Сегодня также никто уже не умирает и с голоду, как в диккенсовской Англии или царской России. Даже в Африке проблема голода в целом не так остра, как еще пару десятилетий назад. Само понятие «основных потребностей» стремительно меняется.

Оно все равно, конечно, привязано так или иначе к уровню дохода, но важно именно соотношение с господствующим, общепринятым образом жизни или тем, что считается в данном обществе достойным уровнем жизни. Скажем, в Европе бедность начинается с порога ниже 50% от медианного (не среднестатистического, заметим) дохода, в США – ниже 40%. Наша медианная зарплата (доходы) традиционно раза в полтора ниже средней по стране (прежде всего за счет огромного разрыва в зарплатах и доходах руководителей и топ-менеджеров с рядовыми работниками), составив в прошлом году 35 тысяч рублей.

Так что даже по этому формальному показателю (и по европейским параметрам) наш уровень бедности должен начинаться ни с каких не с 11,3 тысячи рублей, а как раз примерно с 17-18 тысяч. И это значит, что бедных у нас – действительно минимум треть страны.

А есть еще миллионы семей, находящиеся в пограничном состоянии. Они вроде формально (по доходам) не бедные (даже по европейским параметрам насчет 50% от медианы), однако постоянное балансирование на грани нищеты в морально-психологическом плане максимально приближает их как раз к бедным. Прежде всего в осознании отсутствия жизненных перспектив. Уволят с работы, настигнет болезнь – и вся семья летит в пропасть. Подавляющее большинство нашего так называемого «среднего класса» протянет без регулярного дохода (зарплаты) месяца два максимум. Накоплений у них нет. Страхования от безработицы нет, пособия нищенские. Кстати, почему они ниже прожиточного минимума до сих пор? Ведь у государства есть на это деньги: Фонд национального благосостояния (и название подходящее) распух до 13,5 трлн рублей. В прошлом году (пандемия, все стоит, бизнесы рушатся, экономика падает и т.д.) он увеличился почти на 5,8 трлн. Мы, вернее, «они» куда все это копят? На еще более черный день?

Почти уникальное явление нашей страны по сравнению с другими даже среднего уровня развития – наличие довольно большого числа так называемых работающих бедных. Это когда люди работают на полную ставку, порой во вполне достойных профессиях (скажем, инженерных или научных, преподавательских и т.д.), но их семьи бедны и вырваться из этой нищеты или полунищеты не могут и даже не надеются.

Так что борьба с бедностью – это не только увеличение всяких пособий, зарплат и пенсий, хотя без этого не обойтись никак, поэтому повышать надо. Но это еще и создание перспектив и возможностей для людей вырваться из порочного круга бедности и соответствующей субкультуры.

Даже урбанистика, прости господи, и то играет определенную роль, создавая комфортное городское пространство, повышая социальный оптимизм, и может сподвигнуть на то, чтобы тянуть себя за волосы из болота. Хотя это упрощенный подход, конечно. Ну и надо бедным дать ту самую удочку, дать возможность запустить хоть какой-то малый бизнес, пройти обучение или переобучение. Но для этого надо многое перестроить в нашей экономике и политике в целом. А еще – резко повышать качество образования, начиная с начальной школы. Значит, надо вкладывать туда в разы большие деньги.

Поскольку «убогие» (по зарплатам) училки могут взрастить только убогих (по мироощущению) учеников.

Нужно повышать мобильность рынка труда, отказавшись полностью от привязки регистрации к доступу ко всем социальным услугам, начиная от медицинских и кончая образованием. Нужен фонд относительно недорогого арендного жилья для межрегиональных мигрантов. Нужен мораторий или хотя бы временный запрет на трудовых мигрантов из еще более бедных стран, потому что эти люди зверски демпингуют на рынке труда. Поначалу, конечно, над страной разнесется стон всяких девелоперов/застройщиков и коммунальщиков, которые будут плакаться в правительственную жилетку и рассказывать, что наши работники, во-первых, капризны (то есть более требовательны к условиям труда), во-вторых, у них руки растут не из того места, в-третьих, без рабов равшанов и джамшутов наш строительный и не только рынок просто рухнет и не встанет с колен уже никогда.

Надо будет стоически пережить этот вселенский плач и утереть крокодиловы слезы плакальщиков. А затем – спокойно подумать на тему автоматизации, увеличения конкуренции за счет разрушения коррупционных связок отдельных компаний стройкомплекса с региональными властями, упрощении всевозможных разрешительных – и заведомо коррупционных – процедур и т.д. Коммуналки это касается в первую очередь. Она гнилая – коррумпированная – насквозь.

Наконец, давно пора ввести систему минимальной почасовой оплаты труда с тем, чтобы работодатели и губернаторы всякие перестали манипулировать статистикой, выполняя «майские указы» президента и иже с ними.

Почти все это покажется в нынешнем социально-политическом контексте, конечно, некоей несбыточной фантастикой. Но рано или поздно даже фантастика становится реальностью, так иногда бывает, поэтому мечтать не вредно. Проще, конечно, кое-где кое-кому добавить немножко денег и пособий. Число бедных, соизмеримое с прожиточным минимумом, еще немного сократится. Но не сократится, а может, и еще увеличится число людей, которые считают себя бедными. Считают себя лишними на этом празднике жизни, неспособными вырваться из порочного круга класса маргиналов. Превращаясь тем самым в главную угрозу общественной стабильности. Не говоря уже о каком-либо развитии страны.