Почему они уезжают из городских квартир со всеми удобствами, чтобы копать землю и таскать навоз.

Аналитики Центра отраслевой экспертизы Россельхозбанка уверены: в обществе существенно возрастёт мотивация к переезду в сельскую местность. А российское село обладает неограниченным потенциалом для возвращения населения.

«Возвращаться не планирую!»

Они не всегда чётко могли сформулировать, чем займутся на новом месте. Но точно знали одно: в городе им больше жизни нет.

Индюшат грела за пазухой

К решению бросить Екатеринбург и переехать за город Ульяна Аликина, мать двоих детей, пришла не сразу. Зато когда определилась, даже полынь, которая вымахала в огороде в человеческий рост и в борьбе с которой сломались три косилки, Ульяну не остановила.

Первые пять цыплят китайской хохлатой курицы в хозяйстве появились благодаря дочке Саше. Ульяна увидела этих красавиц в интернете, показала дочке, а та: «Ой, мамочка, давай возьмём!» За хохлатыми подтянулись бройлеры, и Ульяне пришлось приспосабливать под курятник старый киоск. А суточных индюшат она от замерзания, когда в посёлке вырубили электричество, спасала за пазухой. Один из спасённых индюков, кстати, до сих пор живёт в хозяйстве.

Дальше — больше: утки, цесарки, перепела, 15 коз, поросята... «Никогда не забуду, как впервые козу доила, — смеётся Ульяна. — Сначала она ведро задними ногами отбросила, а потом в него (уже с молоком) ими же встала. Вторая попытка вроде бы удалась, но я заметила, что молоко какое-то грязное. Я тогда понятия не имела, что вымя мыть надо. Так что всё получилось с третьего раза».

Свежие яйца, молоко, мясо — всё идёт на семейную кухню, если Ульяна что-то и продаёт, то только остатки. По её словам, чтобы подсобное хозяйство приносило прибыль, нужны иные масштабы. Так что для неё главное, что все её близкие едят экологически чистые, свежие продукты.

«Бодрый козовод»

После стажировки в Германии она, тогда ещё студентка сельхозакадемии, оказалась в глубинке Тверской обл. — глухой деревне Цапушево Торжокского района. Приехала сюда на три дня на практику, а осталась навсегда. Сегодня Юлия Бодрова, или, как она называет себя в соцсетях, «бодрый козовод», вместе с мужем развивает одну из старейших в России козоводческих ферм. В этом году девушка вошла в число лауреатов всероссийского проекта для фермеров «Гордость России».

— В Германии меня отправили практиковаться на козоводческую ферму, где я научилась делать сыры из козьего молока, — рассказывает Юлия. — Когда вернулась в Россию, нужно было писать диплом. Стала искать, куда поехать на практику. Оказалось, одно из старейших хозяйств страны находится в Торжокском районе. Поначалу меня не хотели брать на практику: сыры здесь тогда не делали, показать им было нечего. Но я так сильно просилась, что владелица фермы, а теперь ещё и моя свекровь и вторая мама, не смогла отказать. Так я здесь и осталась. Мне было тогда чуть больше 20 лет.

Когда-то я очень хотела остаться в Москве: людей посмотреть, себя показать, пройтись красивой, на каблуках и в юбке. В деревне было скучновато. Но сейчас нисколько о принятом решении не жалею. Эту ферму в 90-х гг. с нуля построили мои свёкры. Они, коренные москвичи, в своё время тоже случайно оказались в деревне. Бодровы-старшие занимались наукой. Когда учреждения, где они трудились, закрыли, остро встал вопрос о трудоустройстве. Вариантов, казалось, было два: уехать за границу и продолжить научную работу или стать «челноками» и пойти торговать на рынок. В итоге купили домик в деревне. Знающие люди рассказали, что для России козья продукция — перспективное направление. Если наладить производство, успех придёт. Всё началось с восьми коз зааненской породы, а сейчас у нас — чистопородное стадо.

Да, сельское хозяйство — рискованный вариант. У одних получается, другие прогорают. Местные жители отсюда бегут, деревни вымирают. На селе остаются старики да энтузиасты. Мы даже специально не расширяемся: кто будет работать? Сейчас у нас пять помощников. Но я понимаю, что, если завтра они не выйдут на работу, я сама буду доить 120 голов. Поэтому оставляем то, что можем сделать своими руками.

Наша деревня Цапушево загибалась ещё в 90-е. Её даже хотели закрывать, но благодаря нашему хозяйству сохранили.

За эти годы я поняла, что фермер должен подстраиваться под требования времени, всегда учиться чему-то новому. Продавать свою продукцию на ярмарках и рынках сегодня мало, нужно идти в интернет. Пару лет назад я завела страничку в Инстаграме, рассказываю о нашем хозяйстве. Козам ведь у нас живётся хорошо, мы их холим и лелеем. «Пенсионеров» никогда не забиваем на мясо, а даём каждому животному дожить положенный срок. Козы для нас — как члены семьи.

Прочь из каменных джунглей

Картину своего будущего Лариса и Александр Дараган прорисовали до мельчайших деталей ещё в юности, после чего начали воплощать всё это в жизнь, променяв город на деревню, а успешную карьеру на тихое семейное счастье. Оба супруга с высшим образованием: он — радиотехник-инженер, она — экономист. Александр работал в крупных компаниях, карьера шла вверх. Но когда у пары уже было двое детей, они решили переехать из Таганрога в село. Потому что поняли: сыну и дочери нужны свежий воздух и вкусная, полезная еда.

«То, что продаётся в магазинах, нас не устраивает! — говорит глава семьи. — Мы с женой досконально разбирались в этой проблеме, много читали. Особенно поразило плохое качество молочной продукции. Поверьте, настоящие сливки мы попробовали только тогда, когда стали их делать сами из молока нашей Бурёнки. Всё, что вы видите на полках супермаркетов, в лучшем случае разбавлено водой и имеет примеси антибиотиков».

Когда выбирали участки, искали, где земли побольше. В селе Троицком нашли подходящий вариант. В новом доме у Ларисы и Александра родились ещё двое детей.

Ни Александр, ни Лариса раньше в деревне не жили, опыта общения с домашней скотиной не имели. Поэтому поначалу вести своё хозяйство было трудно. Постепенно обзавелись нужными знакомыми, наработали опыт.

«Многие называют меня фермером, но это не так, — говорит Александр. — Предпочитаю слово „крестьянин“. В Таганрог мы выбираемся часто. Как ни крути, а от города мы сильно зависим, в том числе и финансово. Мы возим туда на продажу излишки молока, творога и другую молочную продукцию, часто для городских деток устраиваем катание на лошадях и т. д. Город создан для торговли, для обмена информацией, ведения бизнеса. Но жить в каменных джунглях невыносимо. И у меня, и у жены было схожее чувство: что мы растрачивали там силы и здоровье».

«И здоровье подправил»

Правда, наладить новую жизнь получается далеко не у всех. Так, 29-летняя художница из Петербурга Надя Артес год прожила в деревне Пеники Ломоносовского района, но вернулась в мегаполис. Признаётся, что была готова к сельской жизни — родилась в маленьком посёлке. Потом Надя уехала в город, где получила образование, освоила профессию. И — решила вернуться в деревню.

— Мне казалось, что вне города больше свободы, меньше людей, чем в многомиллионном Петербурге, где все раздражены из-за пробок, — рассказывает девушка. — Но больше года я не выдержала — романтика деревенской жизни развеялась из-за постоянного дискомфорта. Хочется, чтобы было всё в порядке с отоплением, тёплый туалет, горячая вода, доступная медицинская помощь... Но самое главное — окружение. В селе я оказалась в сообществе местных жителей, совершенно не похожих на меня.

Сейчас Надя занимается проектами, связанными с благоустройством небольших населённых пунктов.

— Почему-то в русской деревне ты чувствуешь себя отщепенцем, в отличие, например, от европейских посёлков, где действительно полное спокойствие и умиротворение сочетаются с комфортной жизнью. Надеюсь, что в скором времени и Россия изменится в лучшую сторону.

Петербуржец Сергей Дмитриев решился на переезд в село шесть лет назад. Тогда у 32-летнего программиста начались серьёзные проблемы со здоровьем.

— В попытках вылечиться обошёл всех врачей и оставил кучу денег, — вспоминает мужчина. — Поэтому переезд в село оказался скорее вынужденным. Первое время делал полезную работу руками и головой, а взамен получал жильё и еду. Так я пожил в разных частях России от Архангельска до Крыма, а ещё в Финляндии, Швеции...

Последние два года Сергей трудился помощником по хозяйству, а в свободное время занимался репетиторством с местными школьниками, помогая подтянуть английский, алгебру и физику.

— Как раз перед эпидемией переехал в свой дом в Карелии, — рассказывает он. — Возвращаться обратно в город не планирую: мне тяжело жить в городском ритме. Сельской жизни я научился, да ещё и здоровье подправил.

Кстати, часто у Сергея в соцсетях просят совета те, кто сам хочет переехать в деревню, но не знает, с чего начать.

Мёд из Бундестага

А в Германии сельская жизнь пришла в город. «Прямо с пасеки» — значится на банках мёда со зданием Рейхстага на этикетке. Производят его депутатские пчёлы: порядка 150 л в год. Пасека с 8 ульями расположилась во внутреннем дворе одного из зданий парламента ФРГ, где находятся кабинеты депутатов и библиотека бундестага. Пчеловодство в правительственном квартале затеяла 4 года назад фракция «зелёных» — чтобы привлечь внимание к проблеме вымирания пчел. Выручка от продажи мёда идёт на экопроекты, в частности на посадку растений-медоносов. Имена для бундес-пчеломаток выбирали голосованием в соцсетях. Одну из них окрестили, понятное дело, Ангелой. А вот Грета не прошла, её опередили Европа и Бруммгильда.

Когда поток людей из города в село станет массовым?

Опрос ВЦИОМ, проведённый ещё до пандемии, показал: большинство наших граждан — 66% — хотели бы жить в частных домах. Многоквартирные кирпичные предпочли 17%, панельные и монолитные — лишь 7 и 3%. После режима самоизоляции желание жить в своём доме с приусадебным участком выросло ещё больше. Приведёт ли это к глобальным переменам в расселении России? Повернётся ли существовавший миграционный поток из сёл в города в обратном направлении?

«Действительно, этой весной на 12% вырос запрос на приобретение земельных участков за пределами больших городов. Также мы зафиксировали выросший запрос на аренду загородных домов, — сообщил „АиФ“ директор Центра территориальных изменений ИПЭИ РАНХиГС Андрей Максимов. — Этим летом часть людей переехала из городов в деревни, однако уезжают они не совсем в глубинку, где нет связи с миром, а туда, где есть возможность работать дистанционно. Поэтому многие люди, проживающие в больших городах и способные работать удалённо, уехали из мегаполисов в ближайшие к крупным городам регионы. Ещё часть тех, кто ранее приехал в большие города из других регионов или сельской местности, сейчас возвращаются в те места, откуда они родом. Однако сейчас никто не сможет предсказать, насколько устойчивым будет этот процесс».

Бегом от цивилизации

В последние годы преобладал миграционный поток из сёл в города. По данным Высшей школы экономики, из сельской местности в города ежегодно уезжали 200 тыс. человек. С 2002 г. в стране вымерли 36 тыс. деревень. «Однако недавно появился встречный миграционный поток, когда люди, наоборот, стали уезжать из городов в деревни. Потому что устали от цивилизации, от вечных пробок и жизни в „человейниках“ и решили попробовать стать более счастливыми в своём доме на своей земле, — рассказывает преподаватель НИУ ВШЭ и исследователь изолированных сельских территорий фонда „Хамовники“ Артемий​ Позаненко. — Понятно, что встречный поток из городов в сёла не исчисляется миллионами. Но десятки тысяч точно переехали. По нашим расчётам, в различных экопоселениях сегодня живут до 90 тыс. человек. Люди туда переехали по экологическим, идеологическим, религиозным или другим причинам, некоторые продолжают жить на два дома — городской и сельский. В основном такие поселения находятся в европейской части России, в 200—300 км от Москвы. Много их в Краснодарском крае, недалеко от Новосибирска, Екатеринбурга, в Алтайском крае. Но если численность населения экопоселений посчитать можно, то число новых дачников и тех, кто стал покупать дома в деревнях или возвращаться на пенсии на малую родину, учёту не поддаётся. Но их тоже много. И после пандемии этот тренд только усилится».

Желание и реальность

«Если у человека, живущего в городе, спросить: „А хотели бы вы выбраться на свежий воздух и пожить там?“ — он, конечно, скажет: „Да“. Потому что люди устают от городской суеты, — рассуждает профессор кафедры социологии культуры и коммуникации С.-Петербургского университета Владимир Ильин. — Но во время массовых опросов детали выносятся за скобки. Горожанин, может, и согласен на жизнь в деревне, но при условии дистанционной занятости, наличия развитой инфраструктуры — магазинов, поликлиник, водопровода. Реальное число тех, кто скажет „уеду“, и тех, кто сделает это, сильно отличается».

С этим мнением согласен и директор института национальной экономики Самарского государственного экономического университета Сергей Пичкуров: «Да, этим летом дачи, которые никогда не сдавались, были все выкуплены или взяты в долгосрочную аренду. Люди уходят из квартир. В свете последних событий эта тенденция будет набирать силу. Однако для глобального переезда в село предпосылок пока мало. В том же Китае для жилой малоэтажной застройки отдают готовые участки с подведёнными электричеством, газом, линиями для высокоскоростной сети интернет. У нас такие удобства только в районных центрах и сельских территориях, расположенных ближе к Самаре или Тольятти. Кроме того, не стоит забывать, что Самарская обл. — это промышленный регион, а значит, основная часть рабочих мест здесь сконцентрирована в мегаполисах. Те, кто трудится на предприятиях, точно никуда не уедут».

Как помогает государство?

Государство несколько лет назад озаботилось проблемой массового оттока людей из деревень и приняло программу развития сельских территорий. Её цель — доля сельского населения к 2025 г. не должна стать меньше 25,1% (в базовом 2017 г. она была 25,7%). В рамках этой госпрограммы сейчас можно получить льготную сельскую ипотеку до 3% для покупки или строительства дома на селе. Ажиотаж вокруг неё огромный, первый транш закончился за один день выдачи кредитов, и государство выделило ещё денег.

«Сельская ипотека — прекрасная вещь. Но у сельских жителей нет денег даже на кредит под 3%, поэтому её в основном берут горожане для покупки дома в деревне, — говорит профессор, главный научный сотрудник Центра агропродовольственной политики ИПЭИ РАНХиГС Василий Узун. — Когда начиналась разработка программы развития сельских территорий, мы восприняли это с большой надеждой. Но что получилось в реальности? Заявлялось, что будет выделяться по 200 млрд руб. в год, но финансирование сократилось в 4 раза. Расходование этих небольших средств тоже вызывает вопросы. Крупный бизнес строит на них свои агрогородки, подводит к ним дороги. Я считаю, люди во всех муниципалитетах должны хоть что-то получить по этой программе. Помню, когда произошло объединение Германии, в ГДР была программа помощи сельским жителям, и всем без исключения субсидировали замену старых окон на пластиковые. Кто меняет — получает деньги от государства. Мы предлагали нечто подобное ввести в нашу программу. Скажем, выделять деньги по количеству человек в селе на дороги с твёрдым покрытием. Пусть в этом году появится хотя бы 100 м дороги, это уже радость для людей. В следующем году — ещё 100 м. По такому же принципу можно заняться обустройством тёплых туалетов, уличного освещения — проблем же в деревне масса! Понятно, что каждый человек должен сам заботиться об обустройстве своего жилища, но государство тоже должно приложить усилия. Вот почему у нас программа по расселению аварийного жилья действует только в городах и райцентрах? Почему бы не запустить её в деревнях, где много ветхих домов?

Помню, когда я молодым уезжал из деревни в город, мои родные страшно переживали по этому поводу. А теперь деревенским детям родители с малолетства говорят: «Учись и уезжай отсюда!» Всё это привело к демографическому опустыниванию. Если раньше мы говорили о пустующих деревнях, то теперь речь идёт о пустующих районах. Зачем тогда наши деды и прадеды завоёвывали и осваивали эти земли, если сейчас мы их бросаем?

При этом официальный отток из сёл в последние годы не такой большой. За 30 лет выписались и окончательно порвали с деревней не больше 1–2 млн человек. Основная часть селян превратилась во внутренних мигрантов, так называемых «отходников», которые ездят на заработки в крупные города. Потому что работы в селе нет. Если раньше каждый второй житель села работал в сельском хозяйстве, то теперь таковых меньше 20%. Похожая тенденция наблюдается во всём мире — количество занятых в агросфере сокращается. Но в тех же европейских странах доля сельского населения при этом почти не падает. Потому что на селе появились другие виды работ. А жизнь по комфорту не отличается от городской. Везде есть качественный интернет, электричество, вода, тепло, туалет. Так и должно быть.

Сейчас в связи с пандемией многие офисы перевели своих сотрудников на удалённую работу. Переезд в деревню, в свой дом на природе, мог бы стать идеальным вариантом для таких работников. Но тут возникают проблемы. А где будут учиться их дети? Где лечиться? Есть ли в деревне хороший интернет, связь, удобства? Наши сёла должны стать такими же благоустроенными, как города, тогда из них не будут уезжать местные жители и начнут приезжать горожане. Неправильно скапливать людей в крупных мегаполисах. Страна должна быть заселена равномерно. Опустевшая территория — это соблазн для многих соседей и несоседей. И государство не должно забывать об этом".

Помочь тем, кто рискнул

Чтобы переезд из города в деревню стал устойчивой тенденцией, мало одного лишь желания энтузиастов — нужна ещё и помощь государства.

Алексей Воложанин, глава фермерского хозяйства, Свердловская обл.:

— Я за такие переезды, поскольку выступаю за деревенский уклад жизни и искренне считаю, что, если в городе человек получает 30–40 тысяч, он имеет полное право плюнуть на всё и бежать в деревню. В сельской местности можно заработать вполне сопоставимые деньги, надо только не лениться и хорошенько оглядеться. В деревне гораздо больше возможностей для заработка, чем принято считать, — можно веники вязать (без шуток!), можно излишки урожая с личного подсобного хозяйства продавать.

А набив руку, можно выйти на новый уровень — сельхозбизнеса. И тогда вы станете полноправным участником процесса оздоровления страны — оздоровления не только сограждан, но и сельских территорий. Если переезд горожан в деревню станет тенденцией, проблему вымирания деревень можно будет снять с повестки дня.

Хотя без определённых вложений со стороны государства не обойтись. Проповедуя деревенский уклад, я ни в коем случае не веду речь о жизни в глуши, где нет дорог и магазинов, я за цивилизованную деревенскую жизнь. А цивилизация — это три главных составляющих: дороги, больницы, образование (детские сады и школы). Вот это и должно быть головной болью государства. Всё остальное приложится. Иначе, насладившись натуральными продуктами и собственной смелостью, люди убегут обратно в город от бездорожья, невозможности выучить детей и отсутствия медицинской помощи.

Не так давно я вернулся из Дагестана, пробыв там месяц. Там даже в небольших горных (читай, труднодоступных) селениях есть газ, построены детские спортивные площадки. Остальным такое и не снилось! И такой подход — единственно верный, в противном случае ничем другим людей в деревне не задержишь.

А вообще, как ни крути, но в сегодняшней ситуации, со своими сотками и своим поголовьем скота мы, сельчане, стали привилегированным классом. Потому что нам не надо переживать о хлебе насущном!